Она захлопнула за собой дверь, заперла на замок, опустилась на диван. Вторая кроссовка оказалась здесь, на полу. Аквамариновые полоски симпатично выделялись на чисто белом фоне. Подошва была не такой девственно чистой. Такова уж судьба всех, кто внизу.
Ощущение присутствия Ролли Истфилда тяжело давило на грудь.
Стоит расслабиться, и сразу представляешь на себе его руки, его губы, его обнаженное тело, в плавном скольжении соприкасающееся с ней.
Руки непроизвольно сжались в кулаки. Но этого было явно недостаточно, чтобы отогнать возбуждение. Проклятые рефлексы, как у собачек Павлова!
— Ролли, иди домой, тебя жена ждет, — удивительно спокойно произнесла Алекс. Вся квартира была пропитана ожиданием.
Спустя несколько очень долгих минут щелкнул замок входной двери. Алекс сидела на диване, бездумно уставившись на потрепанную подметку своей кроссовки, на мелкие осколки щебня, застрявшие между рифлеными бороздками. Потом перевела взгляд на подзеркальный столик, где в беспорядке валялись фотографии.
На одной из них под каким-то дрянным желтым навесом стоял Ролли, запечатленный с хот-догом в одной руке и флакончиком масла для загара — в другой. Один из редких моментов, когда он смеялся. Он прекрасно смотрелся в плавках оливкового, как армейская униформа, цвета, мускулистый, как грейхаунд, [4] и — когда нужно — почти такой же быстрый.
Миссис Ролли Истфилд (Сюзен), вероятно, не обратила внимания ни на загар Ролли, ни на морской песок в его туфлях, ни на карточку «Америкэн Экспресс», по которой он заказывал им билеты на самолет в Мексику. Миссис Ролли Истфилд, очевидно, ничего не знала. Или не хотела знать.
Алекс никогда не хватило бы духу заставить Ролли признаться жене. Ролли слишком хорошо ее знал.
Она встала с кровати, уронила кроссовку, сбросила с ноги другую, повернула замок и открыла дверь.
Ролли Истфилд сидел на диване с «Нэшнл лайт» в руках. На губах блуждала едва заметная улыбка. При ее приближении он поднял голову. Темные глаза были добрыми, ласковыми. Она ненавидела его демонстративную доброту и ласку, ненавидела себя за то, что верила в это.
Она села рядом с ним на диван. Ролли отложил газету.
— Меня такими дурацкими шутками не купишь, — проговорила она, пока он опускал ее на мягкие ситцевые подушки, согретые утренним солнцем. Губы его были мягкими, но настойчивыми.
— Я знаю, — пробормотал Ролли.
Она вытянулась, приникая к нему всем телом.
Она ощущала странный гул, словно втиснутая в пещеру, омываемую едва ощутимыми теплыми волнами.
Каждая клеточка организма вздрагивала, словно не в силах поверить ее собственной глупости.
Ролли спал рядом. Высоко на щеке у него был шрам — след от ножа при случайной стычке в каком-то баре. Во сне он был так же тих, как и в бодрствовании. Он не храпел, даже не сопел. Полная собранность.
Алекс потянулась, закинув руки за голову и наблюдая, как мерно вздымаются и опускаются при дыхании бледные шары грудей. Тело опять зудело от желания. Вагина подрагивала, отходя от недавнего шока. Приподняв голову, она оглядела свое обнаженное тело и заметила влажный блеск в густоте темных волос на лобке. Пора в ванну.
В душе Алекс, как всегда, пришла в голову мысль о том, что может думать о ней Сюзен. Отгоняя ее, она подставила лицо под колючие, как иголки, горячие водяные струи. Лобные пазухи откликнулись острой болью. После первого шока боль отступила, оставив тупое давление, как от сильного влажного ветра.
Дождавшись полного расслабления, Алекс выключила воду. Вытираясь, она услышала из комнаты скрип дивана.
Она пробыла в ванной довольно долго. Ролли был там же, где она его и оставила. Только уже полностью одет: узел галстука подтянут, рубашка идеально заправлена в брюки, словно предыдущего часа и в помине не было.
Глаза по-прежнему излучали доброту и ласку. Когда она проходила мимо, чтобы собрать свою разбросанную одежду, он поймал ее руку и прижался губами. Прикосновение бороды снова вызвало острое желание.
— Алекс, ну почему ты мне не веришь? — пробормотал Ролли.
Она пожала плечами и отняла руку. Лифчик почему-то оказался на лампе.
— Не знаю. Видимо, потому что ты законченный лжец. Я взяла за правило не доверять лжецам.
— Только спать с ними.
Алекс взвилась, мгновенно вскипев яростью, ненавистью и еще чем-то, чему даже не могла подобрать определения. Порыв угас, как только она повернулась к нему лицом. Она не могла его разозлить. Только разбивалась вдребезги о непробиваемый щит его спокойствия.
— Убирайся к чертовой матери из моего дома. Иди к своей жене, Ролли, — дрожащим голосом проговорила Алекс.
Он неторопливо кивнул и встал. Она бросала смятую одежду в смятые простыни, не желая видеть, как он уходит.
Щелкнул дверной замок. На этот раз — без обмана.
Заливаясь слезами, она надеялась, что её оставят в покое.
Не прошло и минуты, как снова раздался стук в дверь. Алекс смяла бумажный носовой платок и швырнула его на кофейный столик.
Стук повторился. В носках она прошла к двери и прислонилась, не в силах подставить табуретку и посмотреть в глазок.
— Кто там? — При мысли о том, что в ответ раздастся «Габриэль Дэвис» или, не дай Бог, «Ролли», ее охватил леденящий страх.
— Телефонная компания, мэм! — Голос принадлежал женщине и звучал не менее устало, чем ее собственный. Накинув цепочку и подперев дверь бедром, она приоткрыла ее на пару дюймов.
В образовавшуюся щель была видна высокая женщина в простой рабочей куртке и джинсах мужского покроя. На широком поясе болталось множество металлических инструментов, свисая чуть ли не до колен. Телефонная леди воспринимала все меры предосторожности с терпеливым коровьим выражением лица.
— У вас есть удостоверение личности? — требовательно произнесла Алекс.
Тут же, как по мановению волшебной палочки, перед ее лицом возник дубликат коровьего взгляда на большой пластиковой карточке.
Алекс сбросила цепочку и открыла дверь шире.
— Я не вызывала…
Телефонная леди превратилась из коровы в энергичную красотку с рекламного плаката общественной службы.
— Простите, что побеспокоила вас в такую рань, мэм, но телефоны отключились по всему дому, — заговорила она, одарив Алекс широкой улыбкой. Не слишком лучезарной, но вполне счастливой. Как у золотоискателя. — Я пытаюсь установить, где нарушение. Могу я войти и проверить вашу розетку?
Алекс могла и сама это установить, просто сняв телефонную трубку, но поняла, что спорить бессмысленно.
— Конечно, входите, — согласилась она, пожав плечами.
Телефонная леди подхватила массивную сумку с инструментами и решительно двинулась вперед. Алекс пришлось посторониться.
— Телефон на кухне.
Дама протопала мимо комнаты, на ходу раскрывая сумку с уверенностью бригады «скорой помощи», прибывшей на место автомобильной аварии. Окинув подозрительным взглядом старинный аппарат Алекс, она отсоединила его и воткнула в розетку некий прибор, который сам по себе начал тихонько мигать.
Оставалось только ждать. Алекс налила себе чашку кофе и села. Распухшие веки горели, словно в глаза набился песок. Господи, неужели они выглядит так же плохо, как себя чувствует? Телефонистка сосредоточенно посмотрела на прибор, отсоединила его, отвинтила крышку и принялась ковыряться в разноцветных проводках.
— Хотите кофе? — подала голос Алекс. Теперь, обретя какую-никакую компанию, она уже была рада, что может начать думать о чем-то, кроме Ролли. Женщина одарила ее благодарной улыбкой и кивнула. — Вы ведь с самого утра на ногах, да?
— Да, утром обнаружилась серьезная проблема с телефонным кабелем. Нас специально вызвали на помощь дежурной бригаде. Надеюсь, скоро разберемся. За кофе спасибо. — Телефонистка приняла чашку, отпила глоток, сделала большие глаза и одарила Алекс еще одной вежливой улыбкой, на сей раз чуть по тусклее предыдущей. Из вежливости отхлебнула еще и поставила чашку на стол. Потом извлекла из сумки металлические зажимы и с их помощью присоединила к проводам свой массивный телефонный аппарат. — Очень симпатично у вас тут. Уютно. А этот ковер вы сами вязали?
