— Ты, маленькая сука! — Мужчины очень плохо переносят шутки по поводу размеров их пениса. — Ты у меня завопишь так громко, что кровью будешь харкать.
— Все обещания да обещания… — Я обеими руками сжала пистолет, взяла прицел и четыре раза выстрелила в свое окно.
Стекло, разлетевшись, вывалилось наружу, и я очень надеялась, что усыпало осколками тротуар внизу. Была ночь, и моя округа кишела шатающейся по барам молодежью. Если уж это не гарантирует звонок в полицию, то и не знаю, что еще может его гарантировать.
Очевидно, мой противник рассудил точно так же.
— Закончим позже, Джек, — отрывисто прозвучал его голос. — Скоро встретимся.
И он наконец положил телефонную трубку. Навострив уши, я услышала, как хлопнула входная дверь.
Когда прибыли копы, я так и сидела на полу с зажатым в руке пистолетом, отчаянно борясь со сном, изо всех сил стараясь не потерять сознания.
Все сошлись во мнении, что мне крупно повезло.
Пуля вошла мне в ногу выше портняжной мышцы и вышла через мышцу, называемую gracilis. Рана была чистой, без осколков пули, пуля также не срикошетила и счастливо миновала бедренную артерию. Мне потребовалось три порции крови, но шрам должен был остаться минимальный, и уже через день-два мне было обещано, что я смогу прервать постельный режим.
С момента поступления в больницу ночью я восстанавливала в голове все это происшествие, стараясь вспомнить каждую деталь разговора. Харб помогал, все записывая, задавая вопросы, направляя мою память.
Мы медленно прошлись по всем зацепкам.
Во-первых, была обеспечена надежная защита моей маме. Вначале я настаивала никак не меньше, чем на том, чтобы перевезти ее в какой-нибудь безопасный дом. Естественно, моя мамочка не захотела об этом и слышать. Мы сошлись на компромиссе: она побудет несколько дней у знакомых. Мне и без расспросов было ясно, что она имеет в виду вездесущего мистера Гриффина. Я видела его однажды, в прошлом году: он ходил, согнувшись, опираясь на палку, и обе его руки свидетельствовали о наличии артрита. Образ весьма отдаленный от того мужчины, которого описывала моя мать, говоря: «Ненасытный, он как машина».
Надеюсь, он примет во внимание ее ушибленное бедро.
На моей двери не было обнаружено следов насильственного проникновения, так же как и на двери парадного. Преступник мог каким-то образом добыть ключ или, что более вероятно, умел вскрывать замки отмычкой.
В здании опросили каждого квартиросъемщика и доподлинно установили, что в этот день, чуть раньше, один из них впустил неизвестного человека из технической службы, пришедшего якобы проверить печь.
По моей квартире буквально прошлись частым гребнем. Бурное воодушевление на какой-то момент вызвало обнаружение пятен спермы на ковре в спальне, пока я не напомнила, что раньше у меня тоже была личная жизнь.
Все найденные отпечатки пальцев оказались принадлежавшими либо мне, либо Дону. Волос и частиц органической ткани было подобрано такое количество, что должно было хватить для многонедельных исследований, но я не питала особого оптимизма. Если даже из нескольких тысяч втянутых пылесосом волосков они умудрятся найти один, принадлежащий убийце, от этого будет мало проку — разве что он написал на нем свое имя и адрес.
Я поставила в квартире сигнализацию.
Капитан Бейнс продемонстрировал аттракцион безграничной веры в меня — или, по мнению некоторых, безграничного отсутствия амбиций. Он отказался поддаться политическому давлению и оставил меня во главе расследования.
Логика его была проста. Я была самым надежным связующим звеном с киллером. Существовала высокая вероятность, что Пряничный человек вновь попытается войти со мной в контакт.
За мной было учреждено круглосуточное наблюдение, оно же охрана, и я получила сотовый телефон со скоростным набором номера этой команды. Три группы телохранителей будут, посменно, неотступно следовать за мной, а мне надлежало постоянно их информировать, куда направляюсь. Кодовая фраза, выбранная нами в качества сигнала опасности, звучала так: «В лучшем виде». Если я окажусь в беде, то должна буду воспользоваться этим кодом, и отряд кавалерии тотчас прискачет мне на выручку.
Я как раз ковырялась с больничным гамбургером, который на вкус был точно для язвенников, когда в палату вошел Харб. То был его четвертый визит за последние двадцать четыре часа.
— Вижу, что случайно попал в обеденное время. — Он придвинул себе стул.
— Да уж, случайно. Кто это составлял мне меню?
— Тебе нравится?
— Не уверена. Каким-то образом им удалось изъять из блюд всякий намек на вкус и аромат.
— Хм, можно попробовать?
Я санкционировала его доступ к моей пище.
— Похоже на что-то паровое. — Это открытие не помешало ему быстро умять мой гамбургер заодно с яблочным соусом, зеленью и остатком сока.
— Я видела там еще какие-то леденцы под столом, если желаешь десерт.
— Обожаю халяву.
— Халяву? Ничего себе! Они сдирают с меня сорок пять долларов за это пиршество. Гамбургер за сорок пять баксов. При одной мысли об этом у меня начинается головная боль.
— Хочешь, я позвоню и попрошу аспирин?
— Я не могу позволить себе аспирин. Мне пришлось бы заказывать его бочками. А теперь помоги мне встать, чтобы я смогла сходить в сортир.
— Я думал, тебе нельзя вставать до завтра.
— Предпочитаешь подать мне подкладное судно?
Харб помог мне подняться на ноги. От боли в ноге на глазах у меня выступили слезы, но я все-таки продолжала держать шаг. Больше всего ощущение походило на боль в ноге, сведенной судорогой, только ещё острее. Может, в конце концов я все же сдамся и приму аспирин.
Вернувшись из ванной, я села на стул для посетителей напротив Харба, сморщившись от боли, когда пришлось согнуть колено.
— Ты уверена… — начал было мой напарник.
— Я прекрасно себя чувствую, — быстро ответила я ему. — Моя нога в полном порядке. Я хочу выбраться из этой больницы. Мне претит сидеть вот так и ждать у моря погоды.
— Это ведь у тебя впервые, верно?
— Мне случалось попадать в перестрелку и прежде. Просто впервые пуля достигла цели. А тебе случалось?
— Почти двадцать лет назад. Пуля угодила прямо в верхнюю часть бедра.
— Ты хочешь сказать, в задницу.
— Я предпочитаю говорить «верхняя часть бедра». Или «нижняя часть спины». Молодчик из уличной банды попал в меня сзади. До сих пор иногда зудит в сухую погоду.
— В самом деле? А я думала, ты просто все время отдираешь от тела свое белье.
— Ну, и это тоже. — Харб умолк и уже с другим, серьезным выражением посмотрел на меня. — Джек… Мы нашли еще одно тело, около часа назад.
Сердце у меня упало.
— Еще одна девушка?
— Нет. Мальчишка. Получил двадцать три удара охотничьим ножом, тело найдено на свалке на задворках Маршал-филдз, на Уобаш-стрит. Блэски сейчас производит вскрытие.
— Откуда известно, что это именно наш преступник?
— Был оставлен еще один пряник в виде человечка. Мы сняли с подростка отпечатки пальцев, идентифицировали его как Лероя Паркера. Дважды был судим за магазинные кражи, находился в розыске как подозреваемый еще по десятку дел. Описание внешности и преступного почерка указывает на того парня, что симулировал припадки в тех двух магазинах. Кроме того, преступник оставил еще одну записку.
Харб протянул мне фотокопию. Страницу заполняли знакомые каракули Пряничного человека.
Привет ДЖЕК
Я думаю о ТЕБЕ
— Будь я вчера чуть расторопнее…
— Наша работа состоит в том, чтобы арестовать его, Джек, а не винить себя или принимать ответственность за его деяния.
Вошла медсестра и принялась читать мне нотацию: насчет того, что ни в коем случае нельзя вставать с постели. Чтобы смягчить ее праведный гнев, я позволила помочь себе улечься обратно.
— Больше никакого самоуправства, мисс Дэниелс, а не то я распоряжусь вас привязать.
— Хм, прикольно. Мне может понравиться.
Медсестра забрала мой поднос и улыбнулась своей профессиональной медсестринской улыбкой.
— По крайней мере у вас здоровый аппетит.
Я встретилась глазами с Бенедиктом.
— Точь-в-точь как мамины паровые котлетки в детстве.
Сестра вышла, и я велела Харбу достать мою одежду.
— Ты никуда не пойдешь.
— Нет, пойду. Я ненавижу, когда меня опекают: я взрослая женщина и могу сама о себе позаботиться. А теперь помоги мне надеть брюки.
Через десять минут потения и кряхтения мне удалось переодеться в ту одежду, что Харб принес мне накануне ночью. Я даже смогла самостоятельно завязать шнурки на ботинках, не разорвав наложенных швов.
— У главного входа репортеры раскинули бродячий цирк, тебя поджидают, — сказал Харб. — Не поискать ли нам черный ход?
