— Ну, куда теперь? — Осведомился Бенедикт, когда мы сели в его машину.
— Есть два варианта, на выбор, — ответила я, морщась от боли, потому что пыталась определить свою ногу в такое положении, где бы она меньше всего болела. — На ее работу или к бывшему дружку.
— Я бы хотел, прежде чем мы двинем к ее бывшему, покопаться в письмах. Я видел на некоторых его имя.
— Тогда едем на работу.
— Ты можешь наладить сиденье, как тебе удобнее, Джек. Тут все на электронике…
Соблазны комфорта одержали верх над моим «эго», и я принялась нажимать кнопки. К тому времени, как я нашла идеальную комбинацию углов наклона и подъема, мы уже достигли место работы Терезы, которое находилось в нескольких кварталах.
— Не похоже, что у них открыто, — заметил Харб, тормозя у обочины. Действительно, сквозь затемненные стекла клуба не проглядывало никаких огней.
— Боковой вход. Я уверена, кто-нибудь есть внутри, подготавливает все к трудовому дню.
Но Харб припарковался на улице, отказавшись оставлять свою чудесную, набитую электроникой машинку в переулке. Мы завернули за угол и барабанили в заднюю дверь, пока нам не открыл кто-то из кухонных работников. Полицейские значки послужили нам пропуском, и после интенсивного обмена вопросами и ответами с управляющим клубом мы узнали, что Тереза действительно здесь работает, но что последние четыре смены она не появлялась.
Мы попросили список сотрудников вместе с графиком их работы, а также поинтересовались, может, кто еще из работников не явился на службу в положенное время. Таких не оказалось. Также ни с кем из них Тереза не встречалась вне работы и никто не докучал ей ухаживаниями. Может, кто-то из посетителей? Ну, обслуживающий персонал постоянно пользовался вниманием клиентов, но ни один из них не подходит под категорию преследователя. Нам предлагалось поговорить с другими представителями обслуживающего персонала, чтобы удостовериться. Никакой реакции на фотографию первой жертвы.
Мы с Бенедиктом двинулись обратно к машине. Процедура требовала, чтобы был опрошен и исключен из подозреваемых каждый сотрудник. Для начала мы прогнали их всех через компьютер, а затем начали длительный и трудоемкий процесс опросов, проверки алиби, выявления новых ниточек. Была слабая надежда: вдруг кто-нибудь из них потеряет самоконтроль и что-нибудь такое отчебучит, но я не особенно на это рассчитывала. Чем больше мы перелопачивали материала, тем больше возникало впечатление, что Чарлз выбирал женщин произвольно. Возможно, единственное, что требовалось от девушки для того, чтобы попасть в его список, — это быть молодой и хорошенькой.
На обратном пути в участок мы — а точнее, Харб — остановились купить пончиков. Взяли их с десяток и непременный кофе. С тех пор как Харб покалечил язык, он и в самом деле стал есть больше обычного.
— Я знал одну тучную женщину, страдавшую анорексией, — сообщил он мне. — Она не хотела сдаваться своему недугу, поэтому непрерывно ела. А я не хочу позволять небольшой боли во рту сдерживать мою привычку поесть.
— Действительно, кто сказал, что избыток вреден для здоровья?
— Передай мне еще один пирожок.
Мне не удалось по приезде в участок уговорить Харба двинуться по лестнице. Не помогли даже такие громкие слова, как «артериосклероз» и «инфаркт миокарда». Впрочем, хорошо, что я сэкономила энергию, потому что в кабинете меня дожидались люди в сером, готовые спасти мир и подтвердить это документально в трех экземплярах.
— Лейтенант Дэниелс, — произнес агент Кореи. Или, кажется, это был Дейли. — У нас есть для вас хорошая новость.
Я надеялась, что эта новость состоит в том, что они получили новое назначение.
— «Викки» выработала новый психологический профиль подозреваемого, и мы на 77,4 процента уверены, что он франкоканадец и, вероятнее всего, имеет лошадь.
— Наш убийца служит в канадской конной полиции, — с невозмутимым лицом проговорил Харб.
— Как?.. Хм, неплохо. Мы об этом не подумали.
Они переглянулись, а мы с Бенедиктом, воспользовавшись моментом, сделали то же самое.
— Как насчет шоколадок? Выяснили что-нибудь?
— За последние пятнадцать лет зафиксировано свыше шестисот случаев разнообразного повреждения продуктов. Больше двухсот из них приходится на конфеты. Ограничив поиск субъектами, которые использовали бритвенные лезвия, рыболовные крючки и швейные иглы, мы сузили диапазон до сорока трех случаев. Только в двух из указанных случаев злоумышленник использовал все три вида предметов. Оба случая в Лэнсинге, штат Мичиган. Это было на Хэллоуин, два года подряд: в 1994-м и 95-м.
Впервые на протяжении всего этого дела я почувствовала, как во мне вспыхнул огонек волнения. Это могло быть серьезной зацепкой.
— Арестовали кого-нибудь? Были подозреваемые?
— Ни одного. Надежда улетучилась.
— В обоих случаях миска с конфетами была оставлена у пустующего дома. Ни отпечатков, ни свидетелей, ни признаний, просто несколько десятков детей были доставлены в травмпункты и имел место один терминальный инцидент.
— А вы не просматривали криминальные архивы Лэнсинга, досье на преступников? Не обнаружили никого, кто арестовывался там прежде и может оказаться тем человеком, которого мы ищем?
— Мы сравнили данные по задержанным с нашим психологическим профилем, но ни один из них не оказался франко-канадцем. У нескольких подозреваемых были лошади, и мы сейчас их проверяем.
Спокойствие, Джек.
— Ну, а если отвлечься от вашего профиля? Никого не арестовывали в Лэнсинге за похищение женщин? Нанесение ножевых ран? Оставление записок для полиции? Какие-нибудь нераскрытые убийства, где бы фигурировали пропажа людей, пытки, увечья? Этот тип явно убивал и прежде. Вы убедились, что он действовал в Мичигане. Вы проследили дальше за подобными случаями?
— Мы сейчас проверяем, — проговорил тот, что справа, в чисто овечьей манере потупляя взор. — Тем не менее, если бы вы могли выделить нам часть ваших людей, мы бы хотели проверить некоторые местные конюшни и рассмотреть дело в лошадином аспекте.
Я моргнула. Потом еще раз. Потом набрала в грудь воздуха и уже готова была разразиться тирадой, когда в открытую дверь моего кабинета постучал один из полицейских. Это был Барри Фуллер, крупногабаритный патрульный, ранее игравший за «Чикагских медведей». Он был прикомандирован к спецгруппе по поимке Пряничного человека, хотя, каюсь, я не помнила, с какой целью.
— Офицер Фуллер! — с готовностью приветствовала я его, радуясь, что меня перебили.
Фуллер вошел, бросив косой взгляд на фэбээровцев.
— Мы… то есть я сегодня утром принял телефонный звонок. — Теперь я вспомнила, что Фуллеру было поручено сидеть на телефоне, чтобы отсортировывать фальшивые признания и другую информацию. — Звонил Фитцпатрик, хозяин второго магазина. Он хотел дополнить свои показания.
— Дополнить чем?
— Он вспомнил, что перед тем как обнаружил тело, слышал фургон с мороженым.
— В смысле, музыкальный фургон? Такой, на котором написано «Доброе угощение»?[21]
— Да. Он играл какую-то шарманочную мелодию, вроде бы «Продавец конфет».
Я быстро осмыслила услышанное. Мы знаем, что преступник водит грузовичок. Фургон с мороженым может быть практически анонимным; таких в Чикаго, вероятно, сотни. Я повернулась к Харбу:
— Нужен список всех фургонов, торгующих мороженым, зарегистрированных в Иллинойсе и Мичигане. И нужно выяснить, требуется ли какая-то специальная лицензия или разрешение на такую торговлю, и в первоочередном порядке проверить этих людей на предмет нападений, изнасилований, грабежей со взломом… отметаем дорожные аварии. Затем нужно сопоставить этот список со списком пациентов доктора Бустера. И надо еще раз поговорить с тем парнем, Донованом, который обнаружил первое тело.
— Это я уже сделал, — сказал Фуллер. — Я ему позвонил. Он тоже помнит, что слышал фургон с мороженым. Я как раз принялся за отчеты автотранспортного управления. Проблема в том, что они фиксируют марку, модель и год выпуска. Марка фургона с мороженым — джип, а в Иллинойсе тысячи джипов. В Мичигане, думаю, еще больше. Мы не можем проследить и по водителям, потому что всякий, у кого есть стандартные права класса «В», имеет право водить джип. Если у этого парня бизнес-лицензия на вождение, можно было бы его по ней вычислить, но эти списки местные, они проходят не по штату, а по населенным пунктам. Может уйти целая неделя, чтобы проверить каждый пригород.
— А что, если пойти через компании, торгующие мороженым, у которых есть водители? — вслух размышлял Харб.
— Таких в Иллинойсе шесть, — изумляя нас, ответил Фуллер. — Я уже запросил у всех факсы со списком сотрудников, а также их маршруты.
— Отличная работа, офицер, — похвалила я. — Мы посадим на телефонные звонки кого-нибудь еще, а вы возьмите на себя сбор этой информации. Я хочу, чтобы вы каждое утро докладывали мне о положении дел, и еще мне нужны письменные показания Фитцпатрика и Донована, причем как можно скорее.
