Нет, наверняка все было не так. Уно, конечно, припарковал машину где-то поблизости. Было слишком холодно, поэтому Юкико не пошла его провожать. Потому и машины не видела. А Уно полез в карман за ключами — и обронил конверт. Ветер принес его сюда.
Но дома-то он должен был заметить пропажу?! Верно, должен!.. Но у некоторых мужчин в карманах просто склад барахла. Они месяцами не проверяют их содержимое. Вот и Уно, возможно, из той породы, все еще думает, что конверт с семенами вьюнков у него в кармане.
Юкико не знала, взойдут ли весной промокшие семена, и ей было невероятно жаль, что они пропали напрасно. Вьюнки не заслуживали столь печальной участи.
Юкико разложила мокрые семена на тонкой бумажной салфетке. Пусть их высушат лучи зимнего солнца, льющиеся с внезапно прояснившихся небес.
Если бы Юкико знала номер телефона Уно, непременно бы позвонила. Она задала бы только один вопрос: «Вы случайно не выронили семена?» Но она даже не знает, где он живет — этот странный мужчина, от которого так и веет неискренностью.
В конце концов, Юкико решила не принимать это близко к сердцу. Человека окружают не только хорошие люди. Ей вспомнились другие мужчины, что встречались на ее жизненном пути. Уно не слишком-то отличался от них.
Но если рассказать обо всем этом Томоко, добра не жди. Это Юкико понимала прекрасно.
Томоко говорит, что терпеть не может конец года и его начало. Не слишком это приятно для одинокой женщины — смотреть, как веселятся в кругу домочадцев ее замужние коллеги.
— Томо-тян, но ведь нельзя сказать, что у тебя совсем нет семьи? Мы ведь сестры и живем вместе.
Томоко ответила ей холодным молчанием, только взглядом одарила, словно хотела сказать: «Ну что, так трудно догадаться? Какая же это семья — две сестры?»
Такую реакцию можно понять.
Сама же Юкико к новогодним праздникам особого отвращения не испытывала. Напряженная работа, напоминающая сражение, почти закончена, и можно перевести дух. А зима на полуострове Миура всегда солнечная и приятная. Приятная, разумеется, не означает радостная. Но когда жизнь — одни огорчения, от солнечного света все же становится легче.
Для сотрудника редакции трудно выкроить время на отдых, но прежде на новогодние праздники Томоко отправлялась за границу. Однако за восемь дней ничего в Европе толком не увидишь, да и путешествовать в одиночестве не так уж приятно и весело.
Хотя вон, соседке Ивамуре уже семьдесят девять, а ведь она почти всегда одна-одинешенька, так что, наверное, Юкико должна быть довольна тем, что делит кров с младшей сестрой. Живи она в одиночестве, уж и с людьми бы разговаривать разучилась.
В этом году Томоко осталась дома. И денег особо не было, да и сил на заграничное путешествие не хватило — слишком вымоталась.
Юкико сервировала кое-какое простенькое праздничное угощение, купленное заранее. Украсила токонома[11] веткой сосны, хризантемой и бамбуком. Однако сестра никак не прокомментировала ее усердие. Юкико даже не поняла, заметила она ее старания или нет. За столом Томоко в основном отмалчивалась, едва пригубила новогоднее вино о-тосо[12] — и сразу ушла к себе. В комнате врубила свой плеер, улеглась на диван и принялась слушать оперу.
Юкико не хотелось лишний раз беспокоить сестру, но она специально для Томоко приготовила фасолевый суп с рисовыми клецками. Войдя, она увидела, что у сестры пепельница полна окурков, а на столе рядом с диваном — недопитая бутылка брэнди. Юкико хотела было сделать замечание о вреде никотина и алкоголя, но вдруг осознала, что Томоко — уже взрослая и вправе делать все, что захочет, не слушая ничьих советов.
К вечеру второго числа Томоко вдруг вышла из депрессии, быстро привела себя в порядок и укатила. Юкико она заявила, что обещала сыграть в маджонг с подругами из редакции. Последнее время очень многие женщины не желали рожать детей, даже будучи замужем. На Новый год они собирались тесной компанией и самозабвенно резались в маджонг.
Сестра ничего не сказала о своих дальнейших планах, но Юкико понимала, что, скорее всего, Томоко останется на ночь в городе. От этого она даже почувствовала некое облегчение. Конечно, без Томоко жизнь была бы совсем тоскливой, но когда сестра уезжала, Юкико чувствовала подобие свободы и оживлялась, — как будто из дома исчезал строгий надсмотрщик.
Тут неожиданно зазвонил телефон. Юкико оторвалась от дум.
— Это я.
— Это был Уно.
— Поздравляю с Новым годом!
Вспомнив историю с семенами, Юкико ответила довольно сдержанно:
— Я тоже поздравляю вас.
— Давно хотел позвонить, но все не получалось…
— Что-то случилось?
— Нет, я здоров, но мама…
— Что — мама?
— Сильно простыла. Никак не может поправиться.
— Так тяжело заболела? Говорят, в этом году ходит желудочный грипп…
— Да обошлось.
— Вот как…
— Кстати, спасибо за семена. Я непременно высажу их весной.
— …
Юкико решила не выяснять отношений. Уно говорил так искренне, что у нее язык не повернулся сказать: «О чем вы говорите? Проверьте карманы. Может, там нет никаких семян?
— И мандзю были такие вкусные!
— Ну, что вы, какие пустяки…
— Помните, я говорил, что хотел бы свозить вас куда-нибудь… Поедете со мной?
— Да я же одна. Уно засмеялся:
— Отлично! Никаких проблем…
— А когда?
— Когда вам будет удобно. Я же сказал, у агента по продажам всегда найдется свободное время. В этом плане просто замечательная профессия.
— Ну-у, скажем, четверг. В четверг на следующей неделе. По четвергам Томоко редко приезжала домой.
— В одиннадцать утра у станции Нагасава линии Кэйхин.
— Хорошо.
— Вот и чудесно! Год, кажется, будет счастливым, — сказал Уно. Юкико понимала, что это всего лишь слова.
— Желаю вам успехов в работе, — вежливо ответила она и простодушно поинтересовалась: — А сколько вам лет?
— Мне? Тридцать пять.
— Не может быть! Вы выглядите гораздо моложе.
— Это потому, что я глупый.
— А мне уже тридцать восемь…
— Правда? Я думал, не больше тридцати трех.
— Спасибо за комплимент.
В назначенный день, ожидая Уно у станции Нагасава, Юкико прокручивала в уме их разговор.
Прошло уже десять минут, а Уно все не появлялся. Юкико даже забеспокоилась. А вдруг он вообще не придет? Узнал, сколько ей лет — и разочаровался. Юкико понимала, что не выглядит моложе своего возраста, но Уно, возможно, считал прежде, что они — ровесники.
Перед свиданием с Уно Юкико долго и напряженно размышляла об истории с семенами. Когда шьешь, руки заняты, а голова свободна. Думай, сколько хочешь. Хотя иногда это даже раздражает.
Нужно будет сразу же спросить: «Вы так уверены, что семена все еще у вас?» — снова подумала Юкико.
Но уже прошло столько времени… Нет, лучше обойтись без упреков. Какой смысл вспоминать ту историю с вьюнками, пусть даже Уно и солгал. Это будет слишком сурово. Лучше забыть о том, что было, и посмотреть, как он поведет себя на сей раз. Может, он и впрямь убежден, что конверт с семенами лежит у него в кармане…
Если он не явится в течение получаса, сказала себе Юкико, зайду в супермаркет у станции, а потом вернусь домой. День хмурый, пасмурный — не для прогулок.
Однако когда стрелки показали одиннадцать часов двадцать одну минуту, Юкико заметила боковым зрением белую машину. Машина была не импортная, самая обыкновенная, но Юкико каким-то шестым чувством сразу же ощутила, что это приехал Уно.
— Простите за опоздание. Везде такие пробки, — сказал тот, опуская стекло.
Еще одна заведомая ложь. Во время телефонного разговора Уно обмолвился невзначай, что от Йокосуки до станции Нагасава минут тридцать езды.
Видимо, в Йокосуке находится дом его родителей. Он ведь сейчас с ними живет. А в это время суток на всей дороге от Нагасава до Йокосуки при всем желании невозможно сыскать ни единой пробки.
— Наверное, дел по горло… — Неожиданно для себя Юкико отреагировала очень покладисто.
— Да нет, не в этом дело… Жена с утра трепала мне нервы по телефону.
— Но ведь вы же давно развелись?
— Это так, но у нее ужасно хищная семья. Только и горазды, что тянуть из меня деньги. Готовы из глотки вырвать. А откуда у меня деньги? Развод вышел по ее вине, любовника, видите ли, себе завела… Но я собрал денег, сколько мог, и отдал ей. А она еще требует, говорит, что мало дал.
— Это почему же?
— Говорит, что я сломал ей жизнь своей ветреностью.
— Она так считает? А сами вы как думаете?
— Думаю, что мы квиты. Хотя никакие деньги не могут сделать человека счастливым…
Уно вел машину к западному побережью полуострова Миура.
— Куда мы едем? — поинтересовалась Юкико.
