– А как вы его вычислили?
– Элементарно. Это я придумал установить "клопов" и в подвале. Жулики почему-то любят вести переговоры под землей. Там мы ничего не нашли, но записали звук открываемой двери. Потом как-то ночью проникли туда и нашли потайной ход за стереоаппаратурой.
– Неплохо.
– А-а, ерунда, – Типпл прошелся по комнате и указал на один из стеллажей. – Видите эти двадцать магнитофонов? Они работают с серьезным клиентом.
– А кто он? Какой-нибудь китаец?
– Да нет, один ловкий адвокат.
В этот момент магнитофон вдруг щелкнул и заработал, но почти сразу же остановился.
– Он что, передумал? – спросила Спэн.
– Нет, это звонят ему. Обычная система – звонок поступает в студию, а в подвале у Ракстроу загорается лампочка. Если тот, кто звонит, знает, в чем дело, он перезванивает через пять минут.
Действительно, через несколько минут магнитофон заработал снова. Они услышали звонок, а следом – голос Ракстроу.
– Это я, – сказал он.
– А это я, – ответил голос Джона Линкольна Харди.
– Где тебя черти носят?
– Слушай, за парнем в Спокане, который принял груз, увязался хвост. Боюсь, что они из ФБР.
"Так оно и есть, – подумала Спэн. – Уэнтворт попытался нас надуть".
Очевидно, Харди вернулся из Калгари обратно в Штаты и попытался связаться с получателем масок. Потом он должен был вывезти груз и спрятать его в горах близ озера, возле самой границы. После этого Хорек вернулся бы в Канаду, а Ракстроу забрал бы груз на самолете. Все это испортил Уэнтворт своей дурацкой спешкой.
– Не вздумай соваться сюда, – предупредил Ракстроу.
– Да знаю я!
– Повторяю: ни в коем случае сюда не суйся. Ты знаешь, где залечь.
– Ага, – сказал Джон Линкольн Харди, и телефон отрубился.
15.30
Куда вы идете, когда вы расстроены и хотите спокойно подумать?
Франсуа Шартран был расстроен, когда вышел из отеля и направился на набережную у Стэнли-парка. Он медленно прохаживался на зябком осеннем ветру, подняв воротник, глядя на рыбачивших на пристани стариков, на целующихся над зеркалом лужи влюбленных, на старушку, кормящую чаек.
Сухие листья падали с деревьев ему под ноги, и он слышал их шелест.
Наконец Шартран сел на скамейку и задумался. Он думал о Деклерке и о своей вине перед ним. Теперь он чувствовал, что зря снова пригласил суперинтенданта на работу. Он не понял, что трещины в душе могут оказаться такими глубокими, что не зарастут и через двадцать лет.
Так что же мне делать?
Отправить Роберта в отставку и тем навсегда подорвать его уверенность в себе?
Или оставить его и позволить этому сумасшедшему по кускам выматывать из него душу?
Он хотел чем-нибудь помочь этому человеку. Шартран знал, как опасно, когда человек, стоящий рядом с ним на линии огня, вдруг начинает сдавать. Именно это случилось с Деклерком.
* * *
16.15
Северо-Ванкуверское отделение КККП было заполнено мужчинами и женщинами в мундирах из красной саржи.
На мужчинах были тяжелые красные куртки со стоячими воротниками, стетсоновские шляпы, белые брюки и верховые сапоги со шпорами.
На женщинах – куртки, свитера с закрытым воротом и длинные синие юбки. Все носили перчатки. У некоторых на рукавах были знаки их службы: собаководы, музыканты, барабанщики. У некоторых на груди поблескивали медали и почетные знаки.
Ни для кого не было секретом, что инспектор Макдугалл чрезвычайно горд своей службой в КККП и ожидает того же от всех своих подчиненных. Поэтому он и велел им надеть парадную форму.
– Отлично, – сказал он теперь. – Те, кто идет, могут строиться в колонну по пять. Те, кто остается, пусть сторожат укрепление и надеются на удачу в следующий раз.
Они уже собирались разойтись, когда подбежал взволнованный диспетчер.
– Плохие новости, инспектор. Еще один труп.
Макдугалл застыл, переваривая новость. Потом спросил:
– Здесь? В нашей юрисдикции?
– Похоже, что так. На горе Сеймур. Обнаружен лыжниками сорок пять минут назад.
"О Боже! – подумал Макдугалл. – Неужели еще раз?"
Он поднял руку, призывая собравшихся к молчанию.
– Ладно, идите!
* * *
16.18
– Ух ты, – сказала Женевьева, заглядывая в дверь. – Теперь я понимаю, почему женщины наряжаются в форму. – Деклерк, отвернувшись от зеркала, слабо улыбнулся:
– При нынешней ситуации скоро у нас будет больше женщин в форме, чем мужчин.
– Надеюсь, ты не влюбишься в кого-нибудь из них?
– Нет, – сказал он, и тут зазвонил телефон.
Они вместе прошли в комнату, и Деклерк взял трубку.
Тут же лицо его вытянулось. Женевьева увидела, как он сгорбился и весь будто сжался. Она инстинктивно поняла, что случилось. «О Господи, только не это». Деклерк положил трубку.
– Не жди меня, – сказал он.
* * *
16.53
Когда Шартран прибыл к месту убийства, там было уже полно полицейских в парадной форме. Он никогда еще не видел на месте происшествия столько людей в красной сарже. «Кажется, будто перенесся в прошлое», – подумал он.
Роберт Деклерк поднялся с колен.
– Плохо дело, – сказал он.
* * *
Инспектора Макдугалла даже больше разозлило то, что на этот раз в убийстве отсутствовал сексуальный элемент. Он увидел в растерзанном трупе Наташи Уилкс одно только чистое насилие.
Женщина лежала, раскинув ноги, в снегу в ярде от берега реки. Один ботинок с лыжей все еще был у нее на ноге, второй валялся в нескольких футах от нее. Одежда в нижней части тела была изрезана ножом. Волосы на лобке покрылись слоем льда и замерзшей крови. Через грудь шел длинный разрез, но больше всего крови вылилось не из него, а из горла. Ручейки крови до сих пор продолжали стекать в реку Сеймур.
Глядя, как Авакумович подбирает то, что заменяло женщине голову, Макдугалл подумал: «Деклерк совсем плохо выглядит».
"Но вы думаете, что это мистер Хайд?" "Да, сэр, именно так"
16.55
Прежде чем взять кружку, Джозеф Авакумович натянул хирургические перчатки. Кружка стояла в снегу в центре лужи крови, натекшей из жил Наташи Уилкс. Осторожно, чтобы не стереть отпечатки, ученый встал.
