Кейт слышит, как Синклер возится на кухне. Обычные, повседневные звуки обычного воскресного вечера. Обыденность. Норма. То, чего она уже некоторое время напрочь лишена.
Кейт закрывает глаза.
* * *
– Совещательная.
– Будьте добры, попросите старшего детектива-инспектора Бошам.
– Боюсь, что ее здесь нет. Могу я помочь?
– Да. Это Дрю Блайки. Я был...
– Я знаю, кто вы, мистер Блайки. Чем я могу вам помочь?
– Я только что видел по телевизору старшего инспектора Бошам, она говорила, что вы будто бы кого-то там сцапали. Так вот, мне хотелось бы знать, она вообще соображает, что делает: вылезла на экран, нацепив кулон моей девушки?
– Простите?
– На ней была серебряная цепочка с бирюзой. Принадлежавшая Петре Галлахер.
– С чего вы это взяли, сэр?
– Я сам подарил ей этот кулон. Я подарил ей его на день рождения в прошлом месяце.
* * *
За чаем Кейт рассказывает Синклеру все. О контрабанде, о связи между двумя делами, о зацепках на Джейсона и о том, как выясняется кошмарная правда насчет Алекса.
Синклер слушает с изумлением и ужасом на лице.
– Нет, – качает он головой. – Невозможно! В это невозможно поверить! Чтобы Алекс, такой славный малый!
– Это лишь показывает, как мало мы знаем о людях, с которыми вроде бы проводим вместе немало времени.
Кейт смотрит на часы. Со времени ее разговора с Уилкоксом прошел почти час, и ей не терпится позвонить снова и узнать, задержан ли Алекс. Но звонить рано: ясно ведь, что на арест и доставку обвиняемого в управление, даже при наилучшем стечении обстоятельств, необходимо время. Она позвонит через четверть часа...
Лео нервничает. Ей нужно чем-нибудь его занять.
– Есть у тебя что-нибудь для Лео поиграть или почитать? – спрашивает она.
– Может быть, есть что-то наверху. Я схожу и посмотрю.
Синклер улыбается ей, нежно и доброжелательно, и уходит из комнаты. Кейт наклоняется к Лео:
– Синклер пошел поискать тебе что-нибудь. Он скоро вернется. С тобой будет все хорошо, мой мальчик.
В ожидании хозяина дома Кейт встает и начинает прохаживаться по комнате.
Книги. Сотни книг, расставленные аккуратно на полках. И к тому же хорошие книги. Классика, издательство "Пингвин", современная художественная литература. В одном углу полторы полки заняты Британской энциклопедией. Над томами стереосистема с полкой компакт-дисков. Главным образом инструментальная классика, в меньшем количестве – классическая опера. Все это указывает на высокий уровень культуры. Хотя выглядит не очень по-домашнему.
С потолка доносятся шаги Синклера, который расхаживает, стараясь найти что-нибудь подходящее для Лео. Кейт идет на кухню.
Кухня голая, функциональная, но без отпечатка личности. Типичная кухня холостяка. Она открывает ближайший кухонный шкаф. Пусто. И следующий. Тоже пусто. В холодильнике ничего, кроме молока и упаковки с ветчиной.
Она слышит, как Синклер спускается по лестнице.
Кейт подходит к окну и выглядывает. Вид так себе. Задворки соседней улицы, задние фасады домов, стоящих через дорогу.
Одно из окон резко выделяется среди прочих. На нем, крест-накрест, наклеена бело-голубая лента.
Кейт мгновенно узнает, что это такое, и ее пробирает холодом. Полицейская метка, маркирующая место преступления.
Ею помечено окно, выходящее на дом Синклера.
Окно Элизабет Харт.
Синклер живет на Тистл-лейн, соседней улице с Виктория-стрит, где жила Элизабет Харт. Кейт никогда об этом не задумывалась, хотя и выезжала на место жительства потерпевшей, но тогда они подъехали с другой стороны. Мимо дома Синклера полиция не проезжала.
А вот Элизабет наверняка знала своего соседа. Подглядывала за ним, по своему обычаю. Шпионила.
Кейт отступает от окна. Что-то привлекает ее внимание. Там, возле газовой плиты. Нечто, выбивающееся из стилистики этого храма холостяцкого быта. Деревянная подставка для ножей с шестью гнездами. Заполнены только пять.
Гнездо, где должен был находиться шестой, недостающий нож, имеет примерно полтора дюйма в диаметре. Точь-в-точь ширина ножа, найденного у тела Элизабет Харт.
У всех ножей черные рукоятки. Она берет один из подставки и ищет марку изготовителя. Вот надпись, нанесенная по трафарету: "Дженсен лазер".
* * *
Видимость и реальность.
За перегородкой обычного фургона пятеро детей, которым осталось жить несколько часов.
За вывеской респектабельного аукционного дома бесчеловечная торговля людьми.
За личиной человека, которого она любила и которому доверяла, отвратительный негодяй.
Она оборачивается навстречу входящему в дверь Синклеру и замахивается на него ножом, но всего лишь на долю секунды опаздывает. Стремительный взмах руки Синклера опережает ее движение, и головка деревянного аукционного молотка ударяет ее в висок. Падая и теряя сознание, Кейт успевает подумать, что кукловод обрезал ниточки, на которых держал марионетку.
* * *
Синклер молча наблюдает за тем, как его последняя гадюка ползает по своему террариуму.
Ее движения изящны. Ее безупречно черные, перекрывающие одна другую чешуйки обеспечивают сцепление с почвой на дне и помогают ей, изгибаясь, перемещаться в созданной им для нее среде. В любой данный момент множество фиксированных точек ее тела находятся в соприкосновении с таким же множеством точек субстрата, а по мере того, как она движется, новые элементы ее тела вступают в контакт с теми же фиксированными точками, позволяя ей следовать той же линией. Гибкость и непрерывность: всегда одно и то же и вместе с тем всегда другое. Как море.
Он ухаживает за ними хорошо. Террариумы просторны, в них присутствуют камни, мох и лишайник, вода, ветки и листья. С одного края всегда тепло и светло, с другого – прохладно и темно. Порядок кормления соблюдается им неуклонно, время оттаивания замороженных грызунов тщательно выверяется. Мышка должна оттаивать час, крыса – никак не меньше трех.
Но оттаивание – это полдела: корм нужно приготовить. Некоторые любители помещают замороженных грызунов в пластиковый мешок, а мешок опускают в кипяток, думая, что и разморозят, и приготовят животных одновременно. А кончается тем, что грызуны перевариваются, с них сходит шкура, лопаются животы. Синклер этим не грешит, так же как никогда не использует для разогрева змеиного корма микроволновую печь. В отличие от нормальной термической обработки в СВЧ-печи материал прогревается изнутри наружу, что весьма затрудняет визуальную оценку степени его готовности. Разумеется, он делает все необходимое, чтобы никто не прознал о его хобби. Террариумы размещены в отдельной закрытой комнате, о регистрации в официальных органах не идет и речи. Змей он отлавливает на природе, террариумы изготовляет сам, грызунов покупает как можно дальше от дома, постоянно меняя магазины и расплачиваясь только наличными. Не подписывается ни на какие герпетологические издания, не регистрируется на соответствующих форумах в Интернете.
Процесс содержания змей увлекает Синклера, как и любого другого энтузиаста-любителя, однако у него это хобби изначально было подчинено тайной, конкретной цели – подготовке к встрече с фуриями.
Воздух вокруг него густой и тяжелый. Он знает, что индейцы хопи из Аризоны и Нью-Мексико считают змею необходимым элементом танца дождя, однако сегодня подобная церемония не потребуется. Жара вот-вот пойдет на убыль.
Когда змея смотрит на него, он видит, что ее глаза покрывает затемненная, не вполне прозрачная пленка – верный признак того, что она собирается менять кожу. Довольно скоро рептилия выползет из своей старой кожи и предстанет обновленной. Это ли не возрождение?
В дикой природе в эти жаркие летние месяцы гадюки спариваются, но, как только крохотные змееныши появляются на свет, их предоставляют самим себе. Забота о потомстве не характерна для змей. Правда, яйцекладущие рептилии в какой-то мере проявляют интерес к своему потомству, но vipera berus относится к живородящим, а потому бросает своих детенышей без колебаний и сожаления.
Гадюка – существо исключительно красивое и до боли похожее на его собственную мать.
* * *
Синклер тянется к выключателю и отключает аппаратуру освещения и обогрева террариума. Время пришло.
Одну щеку Кейт обдувает воздух, другая трется о что-то жесткое, а голова раскалывается от боли.
Не открывая глаз, Кейт пытается сообразить, что произошло.
Смутные обрывки воспоминаний: она на кухне Синклера. Полицейская метка... подставка для ножей...
В ее ушах звучит мерный, ритмичный, то вздымающийся, то опадающий шелест. Она слышит эту колышущуюся волну звуков и понимает, что они означают.
Синклер привез ее на берег моря. Синклер.
"Лео!"
Кейт рывком выпрямляется, о чем тут же жалеет. К горлу подступает тошнота (несомненная реакция на удар по голове), а в запястьях – руки инстинктивно дергаются, чтобы помочь ей подняться, – ощущается резкая боль. Он связал ей руки за спиной. Даже не глядя, она понимает, что и ноги тоже связаны.
