Андрей Иванов - Товарищ по партии

Начало зимы было морозным. В январе столбик термометра часто опускался ниже отметки «минус пятнадцать». В декабре, однако, погода смягчилась, а на февраль синоптики запланировали оттепель.

Племянница подполковника Петренко Лена и две ее однокурсницы Вера и Надя собрались провести зимние каникулы в Санкт-Петербурге. Девушки учились в Новосибирском университете. Позвонив брату из Сибири, сестра Петренко попросила присмотреть за студентками и помочь им осуществить культурную программу. Мухомора немало озадачила эта просьба. Сам он бывал в театрах и музеях только по службе, и случалось это нечасто.

Подполковник попросил к себе майора Соловца.

– Вызывали, Юрий Саныч? – спросил оперативник, открыв дверь в кабинет шефа.

– Да. Проходи, садись.

Соловец сел напротив Мухомора.

Петренко начал издалека.

– Как у нас обстоят дела на культурном фронте? – спросил подполковник.

– Что вы имеете в виду? – не понял Соловец.

– Вы в театрах, музеях бываете?

– На выставке были, Юрий Саныч. Когда дело о художнике расследовали.

– Это я помню, – сказал Мухомор. – Ну а без расследований, так сказать, для себя? Для повышения собственного культурного уровня.

Соловец стал вспоминать, когда последний раз ему доводилось посещать места культурного отдыха. На память пришел поход в Театр юного зрителя с сыном три или четыре года назад. Милиционер плохо помнил содержание спектакля, но ассортимент буфета ему запомнился хорошо. Там были исключительно безалкогольные напитки, что огорчило майора и подпортило его впечатление от общения с искусством. На вопрос Мухомора Соловец только пожал плечами.

– Не знаю, как остальные, – сказал он, – но я предпочитаю телевизор.

Петренко вздохнул:

– Это плохо.

– Слишком много работы, – попытался оправдаться майор.

– Нельзя все валить на работу.

Мухомор вынул из ящика стола письмо сестры.

– Вот, – сказал он, – на неделе из Сибири должна племянница с двумя подругами приехать. Студентки. Сестра просит, чтобы я им помог провести культурную программу. Продумай, пожалуйста, этот вопрос и завтра изложи свои соображения.

Поручение Мухомора было неожиданным.

– Юрий Саныч, – сказал оперативник, – какие же у меня могут быть соображения по культурной программе для студенток?

– А вот тут ты не прав, – возразил Мухомор. – Я всегда говорил, что вы редко в устав заглядываете. А что там об этом сказано?

– Что, Юрий Саныч?

– Там сказано, что постоянное повышение культурного уровня есть задача командира во вверенном под разделении!

Взгляд Соловца погрустнел.

– Помнишь, как Глеб Жеглов с Шараповым в Большой театр ходили? – продолжил Мухомор.

– Они туда пошли преступника задерживать, – сказал майор.

Петренко не был расположен к дискуссии.

– Хватит разговоров, – резюмировал он. – Если задание понятно, иди выполняй.

– Слушаюсь, товарищ подполковник.

Соловец вышел из кабинета шефа и направился в помещение, где работали капитан Ларин и старшие лейтенанты Дукалис и Волков.

– Был сейчас у Мухомора, – обратился майор к коллегам.

– Что он говорит? – спросил Ларин.

– Говорит, что к нему три племянницы из Сибири приезжают, – сказал Соловец. – Точнее, одна племянница с двумя подругами.

– Молодые? – поинтересовался Волков.

– Студентки, – ответил Соловец.

– С этого места поподробнее, – попросил Дукалис.

– Мухомор поручил вам составить культурную программу для них. Театр, выставка, музей…

– А как быть с текущей работой? – спросил Ларин.

– Пока отложить, – ответил Соловец.

Сегодня майор с женой собирался навестить тещу, поэтому должен был пораньше уйти с работы.

– Так что подумайте, – сказал он, – и подготовьте к завтрашнему дню в письменном виде.

С этими словами Соловец достал из шкафа куртку и, одевшись, направился к двери.

– Счастливо, мужики, – сказал он на прощание.

Оперативники переглянулись.

– Вот так всегда, – сказал Дукалис. – Самую сложную работу взваливают на нас.

Ларин почесал затылок.

– Это дело надо перекурить, – произнес он.

– А может, по двадцать капель? – внес предложение Дукалис.

– Толян прав, – поддержал коллегу Волков.

– Без меня, – сказал Ларин.

Он кивнул на рабочий стол, заваленный бумагами.

– Брось ты, Андрюха, – махнул рукой Дукалис. – Всех дел все равно не переделаешь.

– Тем более что Соловец велел текучку пока отложить, – привел весомый аргумент Волков.

– Тоже верно… – засомневался Ларин.

– Пошли, – сказал Дукалис.

Ларин подчинился мнению большинства. Оперативники оделись и пошли в небольшое кафе на Шестнадцатой линии. Зайдя в питейное заведение, милиционеры подошли к стойке.

– Три раза по сто грамм, – сказал Ларин женщине в фартуке.

– И три томатных сока, – добавил Дукалис.

Взяв водку и сок, офицеры расположились за угловым столиком.

– Наше здоровье, – произнес тост Дукалис.

Друзья выпили.

– Что будем делать с этими племянницами? – обратился к коллегам Волков.

– Надо их в оперу сводить, – предложил Ларин.

– Только не в оперу, – возразил Дукалис. – Терпеть ее не могу. Помню, в школе нас повели на эту… на «Оптимистическую трагедию».

– Разве это не кино? – удивился Волков.

– Есть кино, а есть еще опера, – пояснил Дукалис. – Так я еле до конца высидел. Скукотища!

– Тогда на балет. На «Лебединое озеро», – сказал Ларин.

– Хрен редьки не слаще, – вздохнул Дукалис.

Оперативники задумались.

– Давайте еще по одной, – подвел черту Ларин. – Иначе ничего не придумаем.

На телестудии царила рабочая суета. Шла подготовка к съемке рекламного ролика депутата Государственной Думы, кандидата в депутаты на будущий срок Артема Филиппова.

В студии операторы настраивали световое оборудование. Звукорежиссеры подготавливали микрофоны. Монтажеры стучали пальцами по клавишам компьютеров. Режиссер Алексей Дубинин, молодой человек лет тридцати двух – тридцати трех с короткой прической, полной фигурой и очками в элегантной оправе, вместе с ассистенткой Инной курил в помещении, примыкающем к павильону. Одежда Дубинина состояла из джинсов, светлой рубашки и кожаной жилетки. Его ассистенткой была долговязая девушка лет двадцати восьми в пестром свитере и черных рейтузах. Инна делилась с шефом последними сплетнями. Режиссер вполуха слушал коллегу, наблюдая за подготовкой к съемке.

Из-под цепких рук Дубинина вышло немало телевизионной продукции. В профессиональной среде он зарекомендовал себя как человек, знающий свое дело. Режиссеру довелось снимать и рекламу промтоваров, и музыкальные клипы, и тематические передачи. Дубинин смело кидался в разные жанры. Чем выше был гонорар за работу, тем вдохновеннее работал мастер. Телевизионщик обладал непредсказуемым характером, в порыве энтузиазма мог накричать на участников съемки или рассыпаться в неожиданных комплиментах. Словом, это был художник с большой буквы. Заказы словно из рога изобилия сыпались на Дубинина. Режиссер ездил на роскошной машине и посещал дорогие рестораны.

Впрочем, Дубинин не всегда занимал столь завидное положение в обществе. Лет восемь назад он был скромным работником телевидения, едва сводившим концы с концами. Однажды Дубинину подвернулся удачный заказ. Одна молодая актриса, приехавшая из провинции в поисках заработка, познакомилась с богатым иностранным бизнесменом и вскоре вышла за него замуж. Звали актрису Элеонора Пануш. У Элеоноры была страсть к музыке и пению, ей очень хотелось, чтобы песни в ее исполнении демонстрировались по телевизору. Обладая бойким характером и вызывающей внешностью, актриса за недолгое пребывание в городе познакомилась со многими представителями богемы. Среди них оказался и композитор Артур Дымов, который уговорил девушку купить одну из его песен. Гонорар композитора составил тысячу долларов. Актриса убедила мужа заплатить автору, и вскоре на музыкальной студии была записана фонограмма. Несмотря на то что Элеонора старательно спела все песенные ноты, большая их часть на записи все-таки улетела «мимо кассы». Впрочем, Дымов убедил девушку и ее мужа, что песня состоялась, и познакомил супругов со своим приятелем Дубининым на предмет съемки видеоклипа.

Этот день стал главным в жизни молодого телевизионщика. Дубинин запросил за съемку три тысячи долларов, по тем временам немалую сумму за такую работу. Под давлением Элеоноры муж-иностранец нехотя согласился дать деньги, внес аванс, и работа закипела. Чтобы сэкономить на аренде павильона, решено было снимать на открытой сцене в Румянцевском саду. Съемки проводились ночью. Мощные осветительные приборы выхватывали из мрака деревянную сцену и Элеонору Пануш, исполнявшую песню Артура Дымова. Утром уставшие участники съемки разъехались по домам. А через неделю Дубинин торжественно вручил Элеоноре кассету с видеоклипом. Артистка обладала капризным характером, поэтому отснятый материал пришлось дважды перемонтировать. Однако окончательный вариант клипа неожиданно для режиссера очень понравился мужу Элеоноры. Заплатив гонорар, он сказал, что будет показывать его своим иностранным друзьям.