Любовь или деньги - Эван Хантер

Эд Макбейн – одно из самых ярких и прославленных имён в криминальной прозе. Его произведения становились бестселлерами, среди которых «Лёд», «Кэндиленд», «Деньги, деньги, деньги», «Книга толстяка Олли» и «Злопастный Брандашмыг». Эд также написал несколько киносценариев, в частности, к фильму Альфреда Хичкока «Птицы». В 1998 году он стал первым небританским автором, удостоенным премии Ассоциации писателей-криминалистов – бриллиантового кинжала Картье.

Он также является обладателем премии «Гроссмейстер» Общества писателей детективного жанра Америки, и премии «Шерлок» за лучший международный детектив. Эд Макбейн успешно пишет криминальную прозу уже более 50 лет и живёт в США.

Этот ресторанчик часто посещали городские литераторы, и ни Карелла, ни Мейер не могли позволить его себе на свою годовую зарплату детективов второго класса. Они пришли сюда только потому, что судмедэксперт определил причину смерти Хелен Макриди как отравление мышьяком, и они хотели узнать, нет ли в заведении крысиного яда.

«У нас в ресторане нет крыс», - сказала им Марта Бейли. «Разве что двуногие.»

Еда здесь была отвратительной, но вы никогда бы не догадались об этом по толпам посетителей и обхвату одноимённой владелицы, которая, по слухам, весила не меньше слонёнка и ела соответствующе. Около сорока лет, одетая в то, что хиппи называли «бабушкиным платьем» с узором пейсли (орнаментальная композиция, которая состоит из повторяющихся элементов капле-подобной формы – примечание переводчика), Марта стояла, упираясь руками в бёдра, и бросала детективам вызов, требуя найти на её неприкосновенной кухне крыс или крысиные яды.

«Кого вы имеете в виду под двуногими крысами?», - спросил Мейер. Лысый и грузный, с голубыми глазами и терпением взломщика сейфов, Мейер стоял рядом с Кареллой посреди всех этих сверкающих кастрюль, сковородок, ложек, половников и мисок. Оба мужчины были одеты в лёгкие костюмы светлых тонов, защищающие от знойной августовской погоды. У Кареллы была непринуждённая осанка спортсмена. Голова слегка наклонена, карие глаза чуть скошены вниз, что придавало ему несколько восточный вид, и, казалось, его очень интересовало, как Марта Бейли ответит на вопрос его собеседника о двуногих крысах.

«Писатели», - сказала она.

«Я думал, писателям нравится это место», - сказал Карелла.

«Это не значит, что писатели нравятся мне», - сказала Марта.

Как говорится, кусает за кормящую себя руку, подумал Карелла.

«Хелен Макриди часто сюда приходила?», - спросил он.

«Только с Гарольдом.»

«Гарольдом?»

«Эймс. Её редактор в газете. Я пыталась отговорить его, но он постоянный клиент. Писатели нервничают, когда в редакции присутствует критик.»

«Так почему же она выбрала это место для празднования своего дня рождения?»

«Не она», - сказала Марта. «Гарольд забронировал столик. Он часто сюда приходит. Иногда вместе с ней. Они были... скажем так, очень близки.»

И дугообразно изогнула бровь.

«В смысле?», - сказал Карелла.

«Послушайте, не стоит говорить плохо о мёртвых, я права? Леди была счастлива в браке. Достаточно сказано.»

Мейер и Карелла обменялись взглядами.

«На какое время они забронировали столик?», - спросил Мейер.

«На восемь.»

«Во сколько они уехали?»

«Наверное, в десять или десять тридцать. И, кстати, она была в полном порядке, когда они уходили.»

«Где они сидели?»

«За обычным столиком Гарольда. Пойдёмте, я вам покажу», - сказала она и вывела их из своей безупречной кухни.

Марта оформила столовую так, как, по её мнению, должна была выглядеть старая колониальная таверна. Или должна была выглядеть. Тяжёлые деревянные балки, с которых свисали трубки из белой глины с длинными стеблями. Оловянные бокалы выстроились на полках за барной стойкой. Деревянные кабинки с мягкими сиденьями и высокими спинками. Свечи в бра на всех стенах. Повсюду висели фонари. Карелла ожидал, что Джордж Вашингтон въедет сюда на белом коне (имеется в виду почтовая марка 1951 года, на которой генерал Вашингтон восседает на белом коне в 1776 году во время Бруклинского сражения, ещё один намёк что город из серии книг про 87-й участок похож на Нью-Йорк – примечание переводчика).

«Вот здесь любит сидеть Гарольд», - сказала она и показала им один из больших круглых столов. «Я оставляю этот стол для него, когда он бронирует.»

«Так кто же был на этой вечеринке?», - спросила Карелла.

«Ну, конечно, Гарольд и миссис Макриди, а также её муж, как вы понимаете.» Ещё один взмах бровью. «И её маленькая подружка-актриса. Только они четверо. Уютно.»

«И какая же подружка-актриса?», - спросил Мейер.

«Ну, актриса», - сказала Марта и скорчила гримасу. «Вообще-то она хористка. Играет в небольшом мюзикле на соседней улице. Такая с ямочками и длинными ногами.»

«Как её зовут? Вы, может, знаете?»

«Конечно. Синди Карр. С «и» и «и». Синди.»

«Как вы думаете, кто отравил миссис Макриди?», - спросил Карелла.

«В моём ресторане никто не отравлялся», - категорично заявила Марта.

«Сначала я думал, что она просто что-то съела», - сказал Джордж Макриди. «Я чувствовал себя хорошо, но я заказал стейк, а она - форель. Вот я и подумал, может, рыба была испорчена. Если только...»

Они сидели недалеко от смотровой комнаты похоронного бюро, где в открытом гробу лежал труп его жены. Макриди выглядел по-настоящему убитым горем. Худой, почти исхудавший мужчина лет шестидесяти, как они предполагали, сидел, сжимая шишковатые руки, и не мог остановить слёзы, которые текли по его лицу.

«Озноб - это ведь не симптом?», - спросил он. «Ей стало немного зябко вначале. В ресторане. Но это, наверное, из-за кондиционера, как вы думаете? Она сидела прямо под одним из вентиляционных отверстий, даже мне было немного зябко, а я сидел на другом конце стола. Синди предложила ей шаль. Её всё ещё знобило, но я не думаю, что это был яд. Не думаю, что озноб - это симптом, не так ли?»

«Когда вы заподозрили, что она могла быть отравлена, мистер Макриди?»

«Ну, когда у неё началась рвота. Тогда я по-настоящему встревожился. То, что она вырвала, по консистенции напоминало рисовую воду, так что я сразу понял, что что-то...»

«Когда это было, мистер Макриди?»

«Вскоре после того, как мы вернулись домой. Ну, мы уже были в постели. В полночь? Около того? Она жаловалась на жгучую боль в животе и боль в горле. Но