Задержанный был гигант. Он шел, наклонясь вперед, и от этого плечи его казались еще шире. С трудом вытаскивал он ноги из липкой грязи, и казалось, что он тянет за собой обоих полицейских.
На арестованном был ветхий пиджак. Он был без шляпы, его густые черные волосы были подстрижены очень коротко.
Журналист взбежал по лестнице и принялся трясти дверь комнаты, в которой спал фотограф:
— Бенуа! Бенуа! Скорее вставай! Можно сделать потрясающий снимок!..
Снимок действительно мог получиться потрясающим. Пока Мегрэ, не спуская глаз с площади, стирал остатки мыльной пены с лица и натягивал пиджак, там произошло нечто невероятное.
Рыночная толпа сомкнулась вокруг задержанного и полицейских. Внезапно пленник, по-видимому уже давно ждавший подходящего момента, остановился и с бешеной силой рванул обе руки.
Комиссар увидел, что на руках полицейских остались лишь жалкие обрывки цепей. Задержанный кинулся в толпу, упала сбитая с ног женщина. Люди бросились врассыпную. Еще никто не успел прийти в себя от изумления, как он одним прыжком достиг тупика, находившегося в двадцати метрах от здания гостиницы, совсем рядом с тем самым домом, из дверей которого в пятницу вылетела пуля, угодившая в Мостагэна.
Младший из полицейских хотел стрелять, но замешкался. Он устремился вслед за беглецом, держа пистолет так неумело, что Мегрэ начал опасаться несчастного случая. Навес из некрашенного дерева затрещал под напором метнувшейся толпы, и парусина упала прямо на масло.
Молодой полицейский смело продолжал преследование. Мегрэ, хорошо изучивший местность, неторопливо одевался.
Он понимал, что изловить беглеца здесь было бы чудом. Тупичок изгибался под прямым углом и был не шире двух метров. Двери по крайней мере двадцати домов, фасад которых был обращен на набережную или площадь, выходили в эту кишку.
Кроме того, вокруг были амбары, склады торговца канатами и корабельными товарами, склады консервной тары и множество других беспорядочно разбросанных строений. И повсюду масса щелей и закоулков. А забраться на невысокую крышу одного из складов для рослого человека было совсем не трудно. Преследование в таких условиях становилось почти безнадежным.
Толпа теперь держалась в стороне. Женщина, которую неизвестный сбил с ног, багровая от злости, грозила кулаком, и крупные слезы стекали ей на подбородок.
Наконец из гостиницы появился фотограф. Он был бос и в дождевике, натянутом прямо поверх пижамы.
Получасом позже прибыл мэр, а следом за ним лейтенант жандармерии со своими людьми. Жандармы немедленно принялись обыскивать все соседние дома.
Увидев Мегрэ и Леруа, мирно поглощавших бутерброды за столиком кафе, первый сановник города затрепетал от негодования.
— Я вас предупреждал, комиссар, что вы несете ответственность за… за… Но вас это, видимо, совершенно не волнует! Я дам телеграмму в министерство внутренних дел, я сообщу им об… об… и спрошу: кто должен за это отвечать?.. Вы хотя бы видели, что происходит в городе? Люди в ужасе покидают свои дома! Парализованный старик кричит в страхе, потому что все удрали, оставив его одного!.. Сбежавший убийца мерещится всем!..
Мегрэ обернулся. Эрнест Мишу, точно испуганный ребенок, старался держаться ближе к нему. Он был по-прежнему бледен, как привидение.
— Заметьте, комиссар: арест был произведен местной полицией, ее рядовыми агентами, в то время как вы…
— А вы все еще настаиваете на аресте?
— Что вы хотите сказать? Неужели вы сможете вновь поймать беглеца?
— Вчера вы требовали, чтобы я арестовал кого-нибудь, все равно кого…
Все журналисты вышли на улицу помогать жандармам разыскивать преступника. В кафе было пусто и грязно.
Убрать еще не успели, противно пахло застоявшимся табачным дымом. Заплеванный пол, посыпанный древесными опилками, был усеян окурками и осколками битой посуды.
Комиссар неторопливо достал из бумажника незаполненный ордер на арест.
— Так скажите же одно слово, господин мэр, и я с удовольствием…
— Любопытно было бы узнать, кого вы собираетесь арестовать?
— Эмму, разумеется… Дайте-ка нам, пожалуйста, чернила и перо…
Мегрэ попыхивал трубкой. Он слышал, как мэр проворчал не без надежды, что его услышат:
— Блеф!
Мегрэ и ухом не повел. Своим размашистым, некрасивым почерком он писал:
«…означенного мосье Мишу Эрнеста, администратора акционерного общества недвижимости Белых песков…»
Это скорее напоминало комедию, чем трагедию. Мэр через плечо Мегрэ прочел то, что он писал.
— Вот так! — сказал Мегрэ. — Раз вы этого хотите, я арестую доктора!
Доктор посмотрел на обоих и попытался изобразить улыбку, как человек, который не знает, как реагировать на подобную шутку. Но комиссар смотрел не на него, а на Эмму, которая подошла к кассе и вдруг обернулась. На бледном лице официантки мелькнула слабая улыбка. Видно было, что она едва сдерживает радость.
— Я полагаю, комиссар, вы сознаете серьезность принятого вами решения?..
— Это мое ремесло, господин мэр.
— Значит, после всего происшедшего вы не находите ничего лучшего, как арестовать моего товарища, я бы сказал, друга… Арестовать одного из самых уважаемых граждан Конкарно… Человека, который…
— Скажите лучше, есть ли в вашем городе благоустроенная тюрьма?
Доктор Мишу, казалось, всецело был занят тем, чтобы проглотить набежавшую слюну.
— В мэрии имеется полицейский пост… Есть еще помещение в жандармерии Старого города…
Вошел инспектор Леруа. У него перехватило дыхание, когда Мегрэ обратился к нему самым непринужденным тоном:
— Вот что, старина… Вы окажете мне большую услугу, если сведете доктора в жандармерию. Это надо сделать аккуратно, наручники не понадобятся… Вы заключите его под стражу и будете следить, чтобы он не испытывал ни в чем недостатка…
— Но это же сумасшествие! — пробормотал наконец доктор.
— Я ничего не понимаю… Это неслыханно… Это, наконец, неблагородно!..
— Ну еще бы! — буркнул Мегрэ и повернулся к мэру. — Я не возражаю, чтобы полиция продолжала розыски сбежавшего бродяги, раз это забавляет население… Быть может, это даже будет полезно. Но не следует придавать его поимке слишком большое значение, господин мэр. Во всяком случае, постарайтесь успокоить жителей…
— А вы знаете, что при аресте бродяги мои люди обнаружили у него в кармане здоровенный складной нож;?
— Вполне возможно…
Мегрэ начинал терять терпение. Он встал, натянул свое тяжелое драповое пальто с бархатным воротником и принялся счищать рукавом пыль с котелка.
— До скорого свидания, господин мэр. Буду держать вас в курсе. И еще один совет — не стоит пока ничего рассказывать журналистам. Откровенно говоря, дело это пустяковое, выеденного яйца не стоит… Пошли?
Вопрос относился к молодому сержанту, который кинул на мэра взгляд, словно желая сказать: «Извините, господин мэр, но я обязан повиноваться этому господину…»
Инспектор Леруа ходил вокруг доктора с видом человека, которому на плечи внезапно свалилась непосильная ноша.
Мегрэ пересек кафе, мимоходом потрепав по щеке Эмму. Затем он вышел на площадь, не обращая внимания на устремленные к нему любопытные взгляды жителей.
— Сюда? — спросил он у полицейского.
— Сюда, но придется обогнуть дом. Минут тридцать ходу, господин комиссар…
События, развернувшиеся в Конкарно, взволновали рыбаков гораздо меньше, чем городских жителей. Пользуясь относительным затишьем, десяток рыбачьих баркасов выбирались из гавани. Рыбаки гребли кормовыми веслами к выходу из рейда, чтобы в море поставить паруса.
Полицейский смотрел на комиссара, как смотрит ученик на преподавателя, когда желает завоевать его благосклонность.
— А знаете, господин комиссар, доктор и господин мэр играли в карты не меньше двух раз в неделю… Для господина мэра это был такой удар…
— А что говорят в городе?
— Смотря кто… Те, что попроще, рабочие, рыбаки… не очень-то волнуются. По-моему, некоторые далее довольны. Господина доктора, господина Ле-Поммерэ и господина Сервьера не очень любили в наших местах. Конечно, они образованные господа, но… Никто, понятно, ничего им не говорил, но вели они себя не очень хорошо… Портили девчонок с рыбозавода… А в прошлом году, когда сюда приехали их парижские приятели, началось настоящее безобразие… Они пили и шумели до двух часов ночи, точно были хозяевами города… К нам часто поступали жалобы на них… Особенно безобразничал господин Ле-Поммерэ, он не пропускал ни одной юбки… Страшно вспомнить: рыбозаводы в то время стояли, девчонок выбросили на улицу… Но у этих господ были деньги.
— В таком случае кто же волнуется?
— Волнуются другие!.. Буржуа, лавочники, коммерсанты… Они водились с этой компанией из кафе «Адмирал». Оно вроде центра в нашем городе… Сам господин мэр бывал там…
