— Не понял?! — Носорог, как видно, был уже на пределе. — Сейчас объясню!
— Ты кто такой?! — Рогов сжал кулак.
— Это мой муж, — послышался голос Даши. Она появилась как раз вовремя.
— Объелся груш, — автоматически вырвалось у Васи.
— Володя, прекрати, — приструнила Даша мужа, и тот, сверкая глазами, как голодный леопард, опустил руки. — Василий Иванович, Игорь Сергеевич, как вам не стыдно! Мы вас весь день ищем. Уже в морги собирались звонить…
— Не дождетесь, — пробубнил Вася, а Игорь нарисовал на лице раскаяние и посмотрел на взволнованного экскурсовода.
— Даша, извините, так уж вышло, — прижал он руку к горячему сердцу.
— Они песенки для негров распевают, — снова взорвался Володя, — а мы носимся по всему Кейптауну, как дураки на форсаже!
— Я же к вам со всей душой, — обиженно произнесла Даша. — Зачем вы так?
— Виноваты, — вздохнул Рогов. — Наше раскаяние не знает границ.
— Хоть бы позвонили, — продолжала укорять оперов Даша. — Могли бы и мне рассказать о том, что вы из Эрмитажа, я бы вам обязательно помогла все устроить.
— Вообще-то мы не из Эрмитажа, — глухо признался Плахов, посмотрев в глаза женщине. — Мы сотрудники милиции, убойный отдел главка Санкт-Петербурга. Здесь по работе. Неофициально, конечно.
— Трупы, кровь, все как положено, — добавил Рогов.
— Менты? — удивленно протянул Володя, мгновенно остыв. — А не гоните?
— Ксивы, в смысле удостоверения, — в номере. Хотите — покажем.
— Так чего же вы молчали? Мы тут чего только не думали.
— Увы, раньше сказать не могли. Секретная тайна, — пояснил Вася.
— Во конспираторы! — ухмыльнулся вертолетчик и повернулся к потерявшей дар речи жене. — А по ним и не скажешь… Просто цирк какой-то.
— Сейчас все объясним. — Вася прислушался к окружающим звукам. — Только пойдемте внутрь, а то мало ли чего здесь. Комары вроде пищат…
— Хм, комары, — усмехнулся Володя. — Короче, с вас по пузырю пива, раз такое дело.
— Не вопрос, — улыбнулся Рогов, отмахиваясь рукой от невидимых кровососущих африканцев.
— Это ничего не меняет, — строго заявила Даша. — Вы все равно моя группа!
В отеле оперов ждал сюрприз — нашелся их потерянный багаж. На кровати в номере лежал большой букет экзотических цветов и шикарная кожаная папка.
Первым делом Вася открыл свою сумку и, порывшись в ее недрах, извлек на свет трусы с пришитым карманом.
Игорь открыл папку и стал изучать текст, напечатанный на гербовом бланке авиакомпании «Бритиш эрвейс».
— Что пишут? — Вася пересчитывал спрятанную в кармане трусов валюту.
— «Диа френдс!» — торжественно зачитал Плахов. — Дорогие друзья! «Компания „Бритиш эрвейс“»… ну, и все такое прочее… В общем, извиняются они и впредь обещают не повторять.
— Пусть за моральный ущерб платят, — недовольно пробормотал Вася, — диа френдс… Наличности у нас совсем немного, Игорек. Такие дела.
— Ничего, позвоню Ждановичу, уладим, — успокоил его Плахов, присел на кровать, взял ручку и стал о чем-то размышлять, рассматривая бланк авиакомпании.
— Ты чего? — Рогов достал из сумки спрей от комаров и противомалярийные таблетки.
— Надо для этого Войцеховского приглашение сварганить. Хоть какое-нибудь.
— На фига? — Вася открыл крышку баллона и несколько раз пшикнул вокруг себя.
— Для страховки. — Игорь принюхался и недовольно поморщил нос. — Вася, завязывай со своей химией, нам ведь здесь спать.
— Здоровье дороже — лучше сейчас понюхать немного, чем потом всю жизнь трястись.
— Кейптаун находится вне малярийной зоны, — подражая голосу Даши, съехидничал Игорь.
— Ничего, береженого Бог бережет.
— Ну-ну, — кивнул Плахов и углубился в составление липового приглашения в Санкт-Петербург.
Ранним утром белый автобус турагентства замер у высокого бетонного забора на улице Викториа-роуд.
— Это здесь, — подтвердил Плахов, изучив надпись на табличке. — Викториа-роуд, дом двенадцать, — и, окинув взглядом Васю и Дашу, предложил: — Выгружаемся?
— С Богом! — Вася потянул на себя ручку двери.
— Ты смотри, и эти уже здесь! — Игорь заметил на противоположной стороне улицы автобус телевизионщиков, из которого вылезали Софи, Герт и Иржи. — У них что, шестое чувство?
— Придется выкручиваться, — вздохнул Рогов. — Эх, Игорек, говорил я тебе…
— Ладно, Вася. После футбола ногами не машут, а до него — и подавно. — Плахов двинул навстречу пронырливым телевизионщикам и приветливо поздоровался с ними.
— Мы боялись, что Войцеховский уедет, — объяснил их раннее появление Иржи. — Решили его посторожить.
— Мы тоже, — улыбнулся Плахов, сжимая в руках кожаную папку «Бритиш эрвейс». — Вот, приглашение с собой взяли. Ну что, пойдем?
Пестрая компания подошла к мощной стальной калитке с глазком, и Игорь надавил на кнопку звонка.
Через минуту из-за забора приглушенный мужской голос прошуршал по-английски:
— Кто там?
— Извините, — выступил вперед Иржи, — нам нужен мистер Войцеховский. Мы с телевидения.
Под металлический скрежет отпираемого замка в приоткрывшейся двери показалась бритая наголо голова мужчины лет сорока. Этот лысый, облаченный в рабочий комбинезон, по-видимому, был садовником, на что указывала рукоятка секатора, торчащая из его кармана. Он одарил незваных гостей настороженным взглядом.
— Мистер Войцеховский завтракает, — объявил он. — Что ему доложить?
— У нас для него приятный сюрприз. — Иржи натянул на лицо располагающую улыбку.
— Пройдите. — Садовник распахнул калитку, пропуская гостей внутрь.
— Пошли, — призвал Иржи своих спутников и первым проник во двор.
Плахов насторожился — садовник слишком пристально разглядывал их, будто пытаясь срисовать физиономию каждого визитера. Или собирался составлять фоторобот.
Вася протянул садовнику руку, и тот машинально пожал ее.
— Гуд морнинг, камрад, — улыбнулся Рогов.
— Гуд морнинг, — проскрипел садовник, не выпуская Васиной руки.
Хозяин встретил делегацию на лужайке возле дома. Беспардонные телевизионщики сориентировались мгновенно, и Герт нацелил камеру на растерянного Войцеховского, а Софи уже что-то набалтывала в микрофон.
— Что это значит? — по-английски возмутился Войцеховский.
— Не волнуйтесь, Михаил Александрович, — сдержанно произнес Плахов, пытаясь выглядеть как можно солиднее перед телекамерой. — Мы из Санкт-Петербурга. Прибыли от имени и по поручению директора Государственного Эрмитажа господина Пиотровского.
Как зовут Пиотровского, Игорь не помнил, поэтому ограничился фамилией. Он раскрыл свою папку и протянул ее ошарашенному Войцеховскому. Чернокожая служанка привстала на цыпочки, пытаясь из-за плеча хозяина разглядеть, что там внутри.
Садовник старательно подстригал кусты, изображая полную невозмутимость, но время от времени метал в сторону компании настороженный взгляд.
— Ничего не понимаю, — пробормотал Войцеховский по-русски, прочитав бумагу. — Что все это значит?
— По-моему, все понятно. — Плахов указал на текст. — Вас как миллионного посетителя приглашают, и все такое… Чек на круглую сумму, памятная медаль… Вот подпись нашего директора, вот сумма.
— Но я не был в Петербурге, — растерялся Войцеховский.
— Вообще? — Плахов изобразил искреннее удивление.
— Последний раз — лет пятнадцать назад, — Михаил Александрович задумчиво почесал висок. — У меня здесь кафедра… Это розыгрыш?
— Лететь на другой конец света шутки ради? Я вас умоляю… Вот ваше фото, снятое камерой видеонаблюдения в музее. — Игорь протянул профессору его фотографию.
— Уму непостижимо, — окончательно растерялся Войцеховский. — Я ничего не понимаю…
Софи что-то прошептала Иржи, и тот перевел ей суть беседы. Журналистка удивленно покачала головой и попросила Герта убрать камеру.
— Так, может быть, у вас есть брат-близнец? — не унимался Игорь.
— Нет у меня никакого близнеца, — грустно вздохнул профессор. — Ни братьев, ни сестер.
— Говорят, что у каждого есть свой двойник, — философски изрек Иржи, поправляя очки. — Это какое-то мистическое совпадение.
— Ну, тогда извините, Михаил Александрович, — Плахов быстро забрал папку из рук профессора, — придется нам звонить нашему руководству и все выяснять. Мы с вами свяжемся.
— Да, конечно, — закивал головой ученый, обернулся к служанке и попросил по-английски: — Лиз, проводи гостей.
Процессия под предводительством гибкой улыбчивой негритянки в белоснежном фартуке понуро потянулась к воротам. Софи, Герт и Иржи обсуждали казус, с подозрением поглядывая на странных путешественников.
А опера ликовали — они нашли человека, с помощью которого надеялись выйти на след пропавшего Данилова. Теперь они знают адрес профессора и наведаются к нему чуть позже, без лишних свидетелей.
