Войдя в офис, он наполнил бокал «Болланже» (семьсот долларов за бутылку), подарок самому себе из запасов клиента, и сел. День выдался суматошным, теперь он мог передохнуть. Ну, не совсем передохнуть, но по крайней мере выпить «Болланже». На столе перед Тони стояли два больших плоских монитора. Он включил систему и напечатал длинный код. На экране одного из мониторов появилось множество крошечных изображений, похожих на домино.
На первый взгляд это напоминало миниатюрные снимки различных частей дома – фойе, мезонина, гостевых номеров, массажных комнат, темницы, проекционного зала. Всего тридцать шесть картинок.
Николсон посмотрел на разгневанную Кэтрин в раздевалке. Она сидела в одних трусиках, пытаясь подправить перед зеркалом растекшийся макияж. Грудь ее ходила ходуном. Да, Кэтрин красива, но все равно ошибочный выбор – слишком амбициозная и хитрая, но не она сейчас занимала его мысли.
Он щелкнул мышью по картинке с подъездной дорожкой перед домом и провел ее так, что она открылась во весь экран на втором мониторе. Внизу экрана счетчик начал отсчитывать время.
Николсон щелкнул еще раз по красной треугольной кнопке с надписью «запись».
Подъезжали первые машины. Вечеринка скоро начнется.
– Пусть начнется трах – как мозгов, так и других мест. Чего только не пожелают их маленькие вставшие члены!
К половине двенадцатого очень дорогое и эксклюзивное заведение «Ферма кузнеца» трудилось на полную катушку. Все гостевые номера были заняты; темница, массажные салоны и даже мезонин сотрясались от бурного секса в самых разнообразных вариантах – девочка-мальчик, мальчик-мальчик, девочка-мальчик-девочка, все по желанию клиента.
Заведение сняли для вечеринки холостяки: пять хорошеньких мальчиков по вызову, тридцать четыре девушки, двадцать один очень возбужденный гость; гонорар в сто пятьдесят тысяч долларов уже переведен на счет клуба.
Хозяина вечеринки Темпла Сьютера – он же шафер – Николсон хорошо знал. Партнер одной из самых престижных юридических фирм в Вашингтоне, он имел отличные связи и клиентов. В сферу его влияния входили Центр изучения семьи и королевская семья в Саудовской Аравии, а также члены бывшей администрации Белого дома.
Николсон, как обычно, тщательно выполнил свою домашнюю работу.
Бенджамин Пейнтер, в честь которого был устроен сегодняшний мальчишник, вскоре собирался жениться на девушке, принадлежащей к одной из самых известных в Вашингтоне семей. На следующей неделе он назовет старшего сенатора от Виргинии папой, а одну из самых популярных в Вашингтоне жертв пластических хирургов – мамочкой. К тому же Пейнтер намеревался самостоятельно выдвигаться в сенат, что делало его очень ценным клиентом, по крайней мере соответственно мировоззрению Николсона.
Сейчас будущий жених и сенатор развалился в клубном кресле в номере А. Две самые юные, прелестные и миролюбивые девушки – Саша и Лиз – очень медленно раздевали друг друга на кровати, тогда как новенькая, Ана, обрабатывала гостя через хлопок его модных трусов. Все трое выглядели подростками, хотя уже достигли девятнадцати лет.
Николсон провел пальцем по сенсорной панели, чтобы изображение стало более четким. Беспроводные камеры не превышали размер карандаша. В этом номере камера помещалась в комнатном индикаторе дыма.
Микрофон, величиной со спичечную головку, был вставлен в хрустальную люстру, висевшую над огромной кроватью, на которой сейчас расположилась Саша, умиротворенно улыбаясь и воркуя.
Она села верхом на Лиз. Обе девушки были голыми, если не считать дорогой на вид бижутерии. Их маленькие черные платья валялись на полу.
Саша потянулась к прикроватному столику, достала из ящика толстый фаллос телесного цвета и помахала им так, чтобы увидел Бенджамин Пейнтер. Его глаза расширились.
– Ты хочешь, чтобы я поимела Лиз? – спросила она, томно улыбаясь. – Мне так хочется поиметь Лиз. Очень хочется.
– Замечательно, – сказал Бен, как будто хвалил подчиненного на своей фирме. – Возьми ее как следует, для меня, Саша. А ты… – он положил руку на голову Аны, стоящей перед ним на коленях, – не спеши, Ана. Все должно быть медленно и ровно, поняла?
– О, как пожелаешь, Бенджамин. Мне тоже ужасно нравится.
Мистер Пейнтер обеспечивал Николсона прекрасным видеоматериалом, над которым он потом еще поработает, а его приятель со времен учебы на юридическом факультете Университета Нью-Йорка трудился без устали.
Сьютер завел прелестных азиаток Майю и Джастин в спа-салон. Майя лежала на спине поперек ванны, покрытой кафелем, и болтала в воздухе маленькими красивыми ножками, в то время как Сьютер энергично трахал ее. Казалось, она получает удовольствие, что внушало сомнение, поскольку Майя и Джастин жили вместе и были парой. Они даже недавно поженились у себя дома, в Массачусетсе.
Джастин сейчас обеспечивала «золотой дождь». Она стояла над Сьютером, слегка согнув ноги и держась за потолочные поручни, и поливала плечи и спину клиента мочой.
Сьютер пыхтел в такт своим стараниям, причем чем ближе к оргазму, тем выше становился голос:
– Вот так… Вот так… Молодец, девочка.
Николсон поморщился от отвращения и приглушил звуки совокупления. Зачем ему слушать сейчас бормотание этого идиота? На неделе он подберет маленький клип секунд на тридцать и пошлет его в домашний офис мистера Сьютера. Крупный план и правильный подбор слов всегда способствовали удаче.
Да, эти типы готовы заплатить за то, что их отстегают плеткой в субботу вечером или за возможность просто трахнуть женщину, которая не станет спрашивать о будущем. Однако Тони Николсон знал, что они всегда – всегда! – готовы заплатить еще больше за неразглашение их грязных секретов.
Абсолютно все, кроме Зевса.
– Что там у тебя?
– Номер DLY 224, темно-синий «мерседес». Числится за Темплом Сьютером.
– Юристом?
– Вроде того. Кто еще это может быть? У этого парня денег больше, чем у Господа Бога.
Карл Вилланович опустил камеру и потер глаза. Они сидели в лесу около «Фермы кузнеца» три ночи подряд, он замерз, и ему все осточертело.
Карл достал из рюкзака треножник и водрузил на него камеру, чтобы хоть как-то разнообразить свое пребывание здесь. Картинка появилась и в его ноутбуке, лежавшем рядом, и он сделал затяжной снимок внешней стороны дома.
Огромный дом, на вид из известняка, фасад украшали колонны высотой в три этажа. Когда-то здесь, видимо, жил плантатор. Сзади находился переделанный сарай и еще несколько вспомогательных построек, но ни в одной из них сегодня свет не горел.
– Вот еще один заявился.
Его напарник Томми Скуба сделал несколько быстрых снимков своей высокоскоростной цифровой камерой, когда к дому из леса подъехал красный «ягуар». Вилланович сосредоточился на номерном знаке машины, которая проделала круг перед домом.
– Поймал? – спросил он.
– Да, – ответил голос в наушниках. Командный центр располагался в семидесяти пяти милях отсюда, в Вашингтоне. Там наблюдали за всем в режиме реального времени.
У дверей не стоял привратник. Вновь прибывший сам припарковался и нажал на звонок. Почти мгновенно дверь открыла высокая, потрясающей красоты черная женщина и впустила его.
– Скуба, следи за окнами.
– Знаю, знаю. Делаю все возможное, чтобы мной гордился сам Стивен Спилберг. В «ягуаре» явно постоянный клиент.
Вилланович потер лицо ладонями, чтобы не заснуть.
– Нет никаких шансов закруглиться сегодня? Мы здесь уже нахватали больше, чем нужно.
– Ответ отрицательный, – тотчас послышался голос командного центра. – Мы хотим, чтобы вы присутствовали при разъезде.
Еще одна серия щелчков камеры Скубы привлекла внимание Виллановича и заставила его присмотреться к дому. Водитель «ягуара» только что прошел мимо окна на лестнице под ручку с девушкой. Высокой и черной, но не той, что открывала входную дверь.
– Боже милостивый! – Скуба опустил камеру и выключил наушники. – Ты видел ее задницу? Честно признаюсь, я обзавидовался. И у меня стоит.
– Брось! Сейчас это дело взял Квонтико, – сообщил ему Вилланович, не отводя глаз от окна. – Когда это местечко рухнет, оно утащит за собой всех.
Прежде чем Нане позволили вернуться домой, мне пришлось еще раз поговорить с доктором Инглфилд. В ее собственном офисе, на первом этаже больницы Святого Антония, она казалась спокойнее, проще и человечнее.
– Мы откачали жидкость из груди вашей бабушки и нормализовали кровяное давление, но это только начало. И она, и вы должны быть очень внимательны. Регина не признается в этом, но ей ведь уже за девяносто. Так что проблема серьезная.
– Понимаю, – сказал я. – И бабушка тоже, поверьте.
Нана теперь принимала совсем другие лекарства – ингибиторы ACE, мочегонное и другие препараты. Кроме того, врач рекомендовала бессолевую диету и ежедневное взвешивание, чтобы не прозевать скопления лишней жидкости.
