пункт наблюдения.
«Ну вот, уже «мы», – мрачно подметила про себя Ребекка.
На подъезде к Курравааре их мобильники засигналили почти одновременно.
Ребекка сжала руль так, что побелели пальцы. Карл фон Пост не без труда выудил из кармана телефон.
– Анна-Мария? – спросила Ребекка, пока он читал сообщение.
Половина пятого утра. Слишком рано, чтобы произошло еще что-нибудь.
Но фон Пост покачал головой:
– Это от Анны Гранлунд. Похьянен умер прошлой ночью. Или этой… Так и уснул на своем диване.
Мысли Ребекки метались, как белые куропатки по снегу. Солнце стояло уже высоко, освещая грядущий день со всеми его ужасами. Ветви деревьев накренились под тяжестью снега. Березы застыли по обочинам, словно укутанные в белое кружево.
Ребекка отпустила газовую педаль – испугалась, что, сама того не заметив, нажмет ее до упора и съедет с дороги. Так и ползли на черепашьей скорости оставшийся до поселка путь.
– Вызову в отделение Андерса и Улле Пеккари. Расспрошу насчет типографии и автодома, – сказал фон Пост, когда Ребекка остановила машину в своем дворе в Курравааре. – Спасибо за ночлег и ужин.
«Насчет типографии, – мрачно повторила про себя Ребекка. – Он уже забыл, что это я обнаружила ее первой».
Разглядывая Ребекку Мартинссон, Карл фон Пост думал, что такой – угасшей и присмиревшей – она нравится ему гораздо больше. Ему вдруг захотелось снова видеть в отделении этого маленького дьявола, так раздражавшего его своими дерзкими выходками, уверенными складками у рта и завидной способностью действовать – в любых обстоятельствах и до полного изнеможения.
– Ты будешь сегодня на работе? – спросил он.
Она покачала головой, и фон Пост почувствовал, как застарелая злоба вспыхнула с новой силой. «Двое застреленных полицейских, – подумал он. – А она предпочитает отсиживаться дома и изображать из себя невинную жертву».
«Я тебе не девочка на побегушках», – мысленно ответила фон Посту Ребекка.
Он пожал плечами. Ругаться не хотелось – ни с ней, ни с кем другим. Фон Пост проверил телефон – от Эрики ничего. Похоже, она и в самом деле его бросит… Пусть делает что хочет, ему всего-то нужно пережить этот день.
* * *
Андерс и Улле Пеккари были доставлены в отделение в четверть восьмого утра. Допрос вели прокурор Карл фон Пост и помощник полицейского Фред Ульссон.
Открыв дверь своего дома, Андерс увидел на пороге Карла фон Поста, который попросил его сесть в полицейскую машину. Вторая такая же стояла на обочине дороги; в ней на заднем пассажирском сиденье Андерс увидел отца, Улле Пеккари. Тот не оглянулся на него, просто смотрел в пустоту перед собой.
Андерс протянул фон Посту телефон в ответ на его просьбу и встал в прихожей перед вешалкой с куртками, недоумевая, какая из них его. Пока Карл фон Пост наконец не снял одну наугад:
– Эта?
Андерс Пеккари отрешенно кивнул.
Карл фон Пост положил руку ему на плечо и повел к машине.
У Андерса Пеккари от страха началась икота. Случилось то, чего он так долго боялся. Этот момент виделся ему в кошмарных снах, от которых Андерс Пеккари просыпался в холодном поту. Иногда, лежа рядом с безмятежно храпящей женой, он желал, чтобы это наконец произошло и страшное ожидание закончилось.
Андерс устал мучиться мыслью, что он может потерять все – друзей, бизнес, семью, положение в обществе. Не лучше ли, отсидев срок, начать все сначала. Вселиться в «однушку», подыскать какую-нибудь работу, как это обычно бывает. Или запить… Но роковой момент настал, а облегчения Андерс не чувствовал. Всего лишь очередной шаг в кошмарную реальность, теперь ставшую его жизнью.
Он был благодарен полицейским за то, что отца везли в другой машине.
Ни на ресепшене, ни в комнате ожидания никого не было. Хотя в этот момент мнение окружающих заботило Андерса Пеккари меньше всего. Тот, кто обращал внимание на такие вещи и по странному стечению обстоятельств носил его имя, проживал где-то в другой галактике.
Икота усилилась. Полицейский принес Андерсу воды в пластиковом стаканчике.
* * *
Совпадение – псевдоним Бога, когда тот не хочет подписывать чудо своим настоящим именем [81].
Первым, что увидел Бёрье Стрём, проснувшись, был затылок Рагнхильд Пеккари. Она тоже зашевелилась, и снова начались любовные ласки. Такой образ жизни был для Бёрье в новинку.
Потом ей захотелось яичницы и сока, а в холодильнике ничего не было. Бёрье оделся и вышел на улицу, решив пройтись до магазина на пересечении Адольф-Хединсвеген и Мальмвеген возле заправки.
В лучах утреннего солнца город выглядел как фотография из рекламного туристического буклета. Все, что было бесформенным и серым, сверкало белизной. Деревья выглядели особенно красиво. Бёрье увидел заячьи следы – в городе! Ему нравилось, что в Кируне много свободного пространства и поэтому так легко дышится.
Он вошел в магазин возле заправки, бросил в корзину тюльпаны в хрустящей обертке. Возле морозильного прилавка с продуктами его настиг незнакомый мужчина:
– Вы Бёрье Стрём?
Отрицать это не имело смысла. Незнакомец выглядел постарше Бёрье, назвался Харри Свонни и сообщил, что тоже боксировал в «Северном полюсе». Они постояли, прощупывая в памяти друг друга знакомые имена, события, матчи. Бёрье в очередной раз обрадовался возвращению в Кируну и подумал, что Рагнхильд – настоящее чудо. Так приятно случайно натыкаться на старых знакомых, даже давно забытых…
– Да, я помню, как ты пришел в клуб… Совсем маленький, и Сикке с Юсси взяли тебя под свое крыло. Сразу разглядели большой талант.
Вспоминая соревнования в Финляндии, они долго смеялись.
– Здорово, что наш клуб все еще существует, – сказал Харри Свонни. – Не знаю, правда, кто сейчас им владеет… Неужели Король? Он жив?
В ответ Бёрье Стрём подтвердил, что Брусничный Король до сих пор проживает за Эсрейнджвеген.
– Вот как… Его сын, Тагген Меки, не особенно преуспел в боксе. Мы с ним одногодки, – сказал Харри Свонни. – Это Король вытолкнул его на ринг. И на Таггена никто особенно не наседал, чтобы не иметь дела с его отцом… Да, нелегко пришлось парню. Мы ведь были соседями на Пиилиярви.
– Пиилиярви? – переспросил Бёрье Стрём, почувствовав, как внутри будто что-то дернулось, как
