– Танечка! – послышался совсем рядом знакомый голос.
Она очнулась и увидела Андрея Тимофеевича, своего соседа. Статный, подтянутый, в длинном зеленовато-сером плаще из нубука, он сейчас вовсе не производил впечатления грубоватого и простоватого мужичка, каким обычно казался. Накануне вечером он заходил к ним выразить сочувствие и поинтересоваться, чем дело кончилось. Говорил, что смотрел передачу («Ну как же я мог ее пропустить? Вы же мне не чужая, и с вашей подругой я вроде как знаком»).
– А я с вами рядом уже давно иду, – радостно сообщил сосед. – Вы так задумались, что ничего вокруг не замечаете.
Татьяна смущенно улыбнулась:
– Извините.
– Ну что вы, что вы, – замахал руками Андрей Тимофеевич, – я ведь понимаю, на вас такая неприятность свалилась. Кстати, какие новости?
Что-нибудь стало известно?
– К сожалению, почти ничего.
– Почему почти? Значит, что-то все-таки есть?
– Совсем немного. Выяснилось, что одна сильно пьющая женщина, которая живет в районе Арбата, вчера внезапно разбогатела и куда-то пропала. Может быть, это она дала мальчику плакат и деньги. А может быть, и не она. Пока ее ищут, когда найдут, тогда узнаем.
Сосед некоторое время молча шел рядом. Когда до дома, где они жили, оставалось метров двадцать, он снова заговорил:
– Танечка, я понимаю вашу тревогу, да вы и сами вчера говорили, что угроза адресована непонятно кому. Может быть, вам, может быть, вашей подруге Анастасии, а может быть, не лично вам, а вашим близким. Я пенсионер, свободного времени у меня достаточно. Хотите, я буду опекать Ирину? Вы с Владиславом Николаевичем целый день на работе, а она одна дома с вашим ребенком. Согласитесь, это ведь две потенциальные жертвы, причем совершенно беззащитные.
– Андрей Тимофеевич!.. – Татьяна попыталась прервать его, настолько чудовищной показалась ей сама мысль о том, что таинственный незнакомец выбрал жертвой Иру или Гришеньку. Ей было страшно слышать произнесенные вслух слова, которые она боялась сказать себе сама.
– Надо смотреть правде в глаза, – очень серьезно ответил сосед. – Я понимаю, вам неприятно это обсуждать, но дело есть дело. К нему и перейдем.
Я готов сопровождать Ирину каждый раз, когда она будет выходить из дома, например, за покупками или на прогулку с вашим сыном. Можете также проинструктировать ее, чтобы она никому не открывала дверь, не позвонив предварительно мне по телефону. Я сам выйду из квартиры и посмотрю, кто пришел.
– А вы не боитесь стать жертвой вместо Иры? – криво усмехнулась Татьяна.
– Не боюсь. И не забывайте о том, что у меня крупная собака.
– Вы не похожи на Джеймса Бонда. И, простите, Андрей Тимофеевич, вам уже немало лет. С вами справиться будет не труднее, чем с моей Ирочкой. А ваш замечательный дог Агат – собака не служебная, она, конечно, может испугать своим видом и рыком, но не защитит.
Они вошли в подъезд и остановились, ожидая, пока лифт спустится вниз.
Сосед снова замолчал и заговорил, только когда они вышли из лифта на своем этаже.
– Я вам хочу сказать две вещи, Татьяна Григорьевна. – Он внезапно перешел на официальный тон, и голос его был холоден и строг. – Первая: если преступник молод и силен, он, вероятнее всего, легко справится со мной. Но почему вы решили, что он молод и силен? Вы полагаете, люди немолодые годятся только на то, чтобы сидеть на печи и нянчить внуков, а совершение преступлений – удел молодых? И второе: вы меня недооцениваете. Засим позвольте откланяться.
Татьяна от неожиданности застыла на месте, а Андрей Тимофеевич открыл замок своей квартиры и скрылся в темной прихожей. Почему-то она ожидала, что сосед хлопнет дверью. Но дверь закрылась почти бесшумно.
Около девяти вечера снова позвонила Настя.
– Зарубин установил, какие вещи приобрела наша мадам. Кстати, ее фамилия Старостенко. Полное дамское обмундирование, начиная от трусиков и бюстгальтера и заканчивая париком, плащом и туфлями. На чеках пробивается название магазина, и Сережа поднял на ноги всех продавщиц. В квартире валялись бирки от одежды, продавщицы по этим биркам написали ему полный перечень: что, из какой ткани, какого цвета и размера, чье производство.
Только загвоздка вся в том, что Старостенко эти вещи не покупала.
– То есть как? Украла, что ли?
– Таня, побойся бога, там же кассовые чеки были, – возмутилась Настя. – Все оплачено. Только не ею.
– А, кем?
– В том-то и фокус. Продавщицы эти покупки очень хорошо помнят, потому что редко бывает, чтобы покупатели выбирали полный гардероб – А тем более сейчас, когда все подорожало в три-четыре раза. Эти покупки делали две девушки, по виду и акценту – приезжие, откуда-то с юга.
– С Кавказа? – уточнила Татьяна.
– Нет, из Украины или с юга России. Ставрополь, Ростов, Краснодар – что-то в этом роде. Фрикативное «г», и интонация к концу фразы вверх уползает.
– Странно… – Татьяна помолчала. – Какая связь может быть между арбатской алкоголичкой в возрасте за сорок и приезжими девушками? Не могла же Старостенко попросить их сделать эти покупки!
– Не могла, – согласилась Настя. – Ни один нормальный человек, а тем более бедствующий, не отдаст такую сумму чужим людям под честное слово. А вдруг они обманут и скроются с деньгами? Хотя сам факт такой просьбы вполне объясним. Старостенко видит себя в зеркале и понимает, что, если сунется в приличный магазин, ее поднимут на смех. Или выгонят сразу же из примерочной.
И будут орать, чтобы она не трогала дорогие вещи грязными руками. Она действительно могла постесняться зайти в магазин. Но я не верю, что она могла отдать такие деньги двум первым попавшимся девчушкам.
Вывод был ясен, как белый день. Девушек попросили купить все необходимое, но сделала это не пропавшая Старостенко. Это сделал тот, кто заплатил ей за услугу. Тот, кто сочинил текст на плакате. Тот, кто не хотел, чтобы продавщицы в магазине его запомнили.
– Настя, – спросила Татьяна после минутной паузы, – а зачем все-таки этот цирк? Если есть кто-то третий, он заплатил Старостенко за услугу и отбыл в неизвестном направлении. У него голова не должна болеть о том, как и на что она потратит деньги. А у нас с тобой получается, что он не только заплатил, но и приложил определенные усилия к тому, чтобы эта арбатская пьянчужка оказалась хорошо одетой. Почему?
– Я не знаю, – вздохнула Настя. – Я чувствую, что именно здесь что-то не склеивается. Именно здесь кто-то зарыт. Вероятно, собака, – мрачно пошутила она.
– Или крыса, – добавила Татьяна. – В общем, дорогая, придется признаться себе, что мы столкнулись не с шутником. Это существо серьезное и с далеко, идущими планами. Как ты думаешь, сколько дней пройдет, пока он снова не подаст голос?
– Дня три, наверное, – предположила Настя. – Может, два.
Но она ошибалась.
КАМЕНСКАЯ
В понедельник утром, как обычно, состоялась оперативка у Гордеева. Виктор Алексеевич выглядел неважно, и все сотрудники отдела понимали, что как ни оттягивал он решение проблемы госпиталя, но момент вот-вот настанет. Или уже настал. Колобок в последнее время частенько принимался массировать левую сторону груди или левую руку, на его рабочем столе то и дело можно было заметить упаковку валидола, и, хотя он никогда вслух не жаловался, все понимали, что это означает.
– Перейдем к неприятному, – сказал полковник в самом конце. – Все вы знаете, какой инцидент случился в субботу с Анастасией.
Все закивали, некоторые вполголоса поддакнули.
– Ну что ж, тогда в детали вдаваться не буду. В субботу и воскресенье сотрудники Центрального округа искали женщину, которая дала мальчишке плакат и деньги. И сегодня ночью ее нашли.
Он выдержал драматическую паузу, при этом глаза его были устремлены не на подчиненных, а в окно, за которым моросил холодный дождь. Насте захотелось крикнуть: «Ну что? Что эта женщина сказала? Говорите же скорее! «, но она прикусила язык. Колобок не молчал бы сейчас, если бы… Одним словом, все понятно. Ее нашли, но рассказать она уже ничего не может. Все развивается по самому плохому варианту. Шутник убирает свидетелей, и это означает, что намерения его куда как серьезны.
Примерно то же самое сказал и Гордеев, когда соизволил оторвать взгляд от окна. Еще он поведал, что нашли Надежду Михайловну Старостенко за городом, в лесу, неподалеку от дороги. Смерть наступила около 23 часов в субботу от огнестрельного ранения в область сердца. При ней не было документов, и поскольку о ее исчезновении никто в милицию не заявлял, тело так и пролежало в морге. И только в воскресенье вечером, когда стало известно, что разыскивается женщина сорока двух лет с полным описанием одежды и парика, Зарубину сообщили о подходящем трупе. Убитая была опознана своими знакомыми как Старостенко, и теперь оставалось выяснить, та ли это «тетка неопределенного вида и возраста», которая контактировала с Ваней Жуковым.
