В оперативную группу входили семь человек. Инспекторы Морено, Роот и Юнг. Стажер Краузе, молодой и многообещающий, — как обычно. Интендант[6] де Брис и новое приобретение — оперативник Боллмерт, присланный из Аарлаха на время, пока интендант Мюнстер не завершит работу в комиссии министерства, причиной которой стало полученное девять месяцев назад ранение в почки при исполнении служебных обязанностей. И перебор рабочих часов.
И наконец, он сам, теперь уже комиссар Рейнхарт. Правда, когда упоминали комиссара, всегда имели в виду не его — только начальник полиции Хиллер называл его так, пытаясь иронизировать или просто пошутить. Под комиссаром всегда подразумевали комиссара Ван Вейтерена, который был начальником отдела уголовного розыска Маардама в течение полутора десятилетий, а его главной движущей силой вдвое дольше, но около двух лет назад сошел с Парнаса охраны правопорядка, чтобы дожидаться пенсии в качестве совладельца и продавца букинистического магазина «Антиквариат Кранце» в переулке Купинскис.
С полным правом, разумеется; все считали, что он заслужил право на покой и книги, и все скучали по нему со смешанным чувством благоговения, уважения и восхищения.
И теперь он, стало быть, оказался втянутым еще в одно дело. Комиссар. Самым жутким образом… не жертва, но вроде того. Убитый сын. «Проклятие, — подумал комиссар Рейнхарт. — Черт бы их всех побрал!» Много раз за свою так называемую карьеру он считал, что хуже быть уже не может, дальше некуда. Но это было хуже, чем всегда. Более чудовищно, чем он вообще мог себе представить.
«Надо постараться подавить злость, — думал он. — Нужно держать ее на расстоянии, иначе это станет мешать делу».
— Мы должны все-таки абстрагироваться от самого комиссара, — сказал он. — То есть от нашей личной заинтересованности. Надо разбираться как с любым другим делом… только отводя ему главное место. Мы обязаны его раскрыть. Будь я проклят. Сперва, как всегда, факты.
Рейнхарт отыскал нужные бумаги в лежащей на столе кипе и откашлялся.
— Эриха Ван Вейтерена убили двумя ударами в голову тупым предметом, — сообщил он. — Каждый удар сам по себе был смертельным. По крайней мере второй, пришедшийся на шею, как говорит Меуссе… он считает его профессиональным. Орудие было, вероятно, довольно тяжелое… из металла и без выступающих краев — возможно, труба или нечто подобное. Мы его не нашли.
— Жаль, — вставил де Брис. — Это бы облегчило нам задачу.
Рейнхарт сердито посмотрел на него в упор, а затем продолжил:
— Время: вечер вторника. Принимая во внимание показания бармена из «Траттория Комедиа», очевидно, сразу после четверти седьмого. Можно предположить, что преступник нанес удары на парковке, а затем оттащил жертву в кусты, где убитый и пролежал до субботы, пока мы не получили наводку по телефону. Относительно того, кто прибрал к рукам содержимое его карманов, можно лишь строить предположения. Скорее всего, либо сам убийца, либо кто-то другой. Возможно, тот самый анонимный господин наводчик. Версии? Нити? Мотивы? Пожалуйста, ваши соображения!
— Были на его одежде следы наркотиков? — поинтересовался Боллмерт.
«Наверное, пытается произвести впечатление», — подумал Рейнхарт. Розовощекий оперативник пробыл в местной полиции всего несколько недель и явно стремился показать свою осведомленность. Он вполне мог позволить себе не церемониться. То, что он никогда не встречался с комиссаром, могло, пожалуй, тоже считаться плюсом — в данной ситуации.
— Нет, ни на одежде, ни в крови, ни в волосах, ни в ногтях, — ответил Рейнхарт. — Можно констатировать, что его подружка об этом действительно говорила правду. Жаль, что он не рассказал ей, что именно собирался делать в Диккене, а то мы и тут могли бы опираться на ее слова.
— То, что он не рассказал, пожалуй, указывает на некоторую сомнительность цели поездки, — заметил Роот. — Он не упомянул о ней ни девушке, ни Отто Мейеру, которому чуть раньше тем же днем помогал разбираться с яхтой.
— Он даже не сказал ему, что собирается в Диккен? — спросила Морено. — Я имею в виду, этому Мейеру.
— Нет, — ответил Юнг. — Только то, что должен уйти около половины пятого, поскольку у него имеется еще кое-какая работа.
— Работа? — переспросил Рейнхарт. — Он употребил именно это слово?
Юнг кивнул:
— Мы довольно сильно прижали Мейера. Да, он назвал это работой. Вне всякого сомнения. Как бы то ни было, он покинул ангар возле Грейтсенхрахт сразу после половины пятого. Они возились с какой-то отделкой каюты и собирались продолжить на этой неделе. Яхта там довольно шикарная… восемнадцать метров, шесть коек… панели из тика, шкафчик для бара и все такое. Мейер, конечно, отъявленный мошенник, но с бумагами у него все в порядке, не наш клиент.
— Больше он ничего толкового не выдал? — спросил Рейнхарт.
— Ни черта, — ответил Роот.
Юнг с сожалением пожал плечами. Рейнхарт вздохнул.
— Отлично, — сказал он. — В общем, как с козла молока. Что у нас есть еще?
Ответ он уже знал, но все же обвел присутствующих взглядом, постаравшись принять оптимистичный вид.
— Адресная книжка, — произнес в конце концов де Брис.
— Именно, — поддержал Ренхарт. — Схватываешь на лету, как обычно. Как там идут дела?
Де Брис развел руками, едва не задев кончик подбородка Роота.
— Поосторожнее, семафор, — возмутился Роот.
Боллмерт нервно хихикнул.
— Идут как по маслу, — невозмутимо принялся объяснять де Брис. — В книжке значатся сто сорок шесть частных лиц, около пятидесяти организаций и тому подобное. Плюс около десятка записей не разобрать… там все перечеркнуто, разная мазня и так далее. Вероятно, он пользовался книжкой лет шесть-семь, во всяком случае, так думает его подружка, хотя она и знакома с ним только три года. Пока что ей удалось вспомнить тридцать пять человек, завтра начнем их проверять.
— А есть ли среди их общих знакомых такие, кто не значится в книжке? — поинтересовался Юнг.
Де Брис помотал головой:
— По большому счету, нет. Он явно был дотошный. Например, парень, с которым они познакомились на вечеринке всего несколько недель назад, там записан.
— Хм… — произнес Рейнхарт. — Значит, ты хочешь сказать, что среди этих имен обязательно есть убийца?
— Если это кто-то из их знакомых, то шанс очень велик, — ответил де Брис.
— Хорошо, — сказал Рейнхарт. — Возьми себе в помощь Морено, Краузе и Боллмерта, и смотрите у меня, ничего там не пропустите. Общайтесь с глазу на глаз и записывайте каждую беседу на магнитофон, помните, что пустой болтовней по телефону тут не обойтись. И составьте вопросник… я хочу на него предварительно глянуть. Какое у них алиби на вторник и так далее… никаких мягких подходов. Ясно? Это, черт возьми, пока единственное, что у нас есть.
— Предельно ясно, — отозвался де Брис. — Я ведь не идиот.
— Иногда это плюс, — пробурчал Рейнхарт. Закурил трубку и выпустил на собравшихся несколько клубов густого дыма.
— А подружка? — спросил Юнг. — Нам, пожалуй, надо еще разок с ней побеседовать. О последних днях — чем они с ним занимались и тому подобное.
— Разумеется, — ответил Рейнхарт. — Это я беру на себя. Роот и Юнг, вам придется опять отправиться в ресторан, по крайней мере, Рооту это будет по вкусу. Завтра дадим в прессу сообщение о розыске всех, кто был во вторник в Диккене. Это всегда что-нибудь да дает… раз уж мы не можем копать вглубь, придется копать вширь.
— Золотые слова, — заметил Роот. — Хотя главная рыба, если не ошибаюсь, обычно плавает довольно глубоко.
— Верно, — поддержал Боллмерт, который родился чуть ли не прямо на траулере, но решил, что сейчас об этом упоминать не стоит.
На несколько секунд воцарилось молчание, комиссар продолжал выпускать дым, остальные смотрели.
— Надо бы выдвинуть хоть какую-то гипотезу, как вы считаете? — высказался де Брис. — Почему его убили?
Рейнхарт откашлялся.
— Я выдвину ее, как только получше разберусь с прошлой неделей, — пообещал он. — Молодой Ван Вейтерен собирался встретиться с кем-то в Диккене, вероятно, планировал срубить немного деньжат, и, судя по всему, не продажей рождественских газет. Это все, чем мы сейчас располагаем.
— А его надули, — вставил Роот.
— Тот, с кем он встречался или кто-то другой, — добавил Юнг.
— А этот парень, у которого он одолжил машину? — поинтересовался Боллмерт.
— Его мы, вероятно, можем отбросить, — подумав две секунды, ответил Рейнхарт. — Он сидит в тюрьме, и, насколько нам известно, они не общались в течение нескольких месяцев. На побывку домой его из тюрьмы тоже давно не выпускали.
— За что он сидит? — спросил Роот.
— Много за что. В частности, за ограбление и незаконный ввоз людей. Незаконное хранение оружия. Четыре года. Ему осталось приблизительно два с половиной.
