— Что будем делать дальше? — Антону ни о чем не говорила обнаруженная в автомате неисправность, он ждал разъяснений.
Отсюда была видна большая часть центрального зала для транзитных пассажиров, эскалатор автоматической камеры хранения.
— Помнишь французские автоматы для хранения ручной клади? — Денисов начал со сметаны и бутербродов. За столиком, кроме них, никого не было. Они разговаривали свободно.
— Автоматы с ключами? — На международной выставке транспорта в Щербинке экспонировались роскошные автоматические камеры хранения, запиравшиеся на ключ.
— Фирмы «Фише — Бош»…
— Помню. — Антон залпом выпил кефир. — Фирма еще презентовала тебе блокнот как самому любознательному экскурсанту. С приложением.
— Это на выставке криминалистической техники. Ты спутал. «Развитие средств взлома сейфов во Франции за двадцать лет»… В чем была особенность тех автоматов, помнишь?
— А, вспомнил. Ну?
К столу подошла официантка, унесла пустую тарелку.
— Принцип такой. Запираешь ячейку — ключ уносишь с собой. Когда изымаешь вещи, то ключ уже не вынимается. А чтобы узнать, сколько дней пассажир пользуется ячейкой, дежурный, запирая вокзал на ночь, переводит счетчик.
Антон поперхнулся.
— «Запирая вокзал на ночь…» Это в Париже-то?!
— И в Париже.
— Как где-нибудь в Михневе…
— У нас роль счетчика играет накопитель. Из него извлекают монеты. Если монет не будет, считается, что вещи лежат сверх срока. Их переносят на склад. Теперь представь, что монетопровод засорен, как это мы сейчас наблюдали, и настало время очередной выемки…
Антон внимательно слушал.
— Преступники поставили в ячейку вещи, похищенные во время самочинного обыска, — портфель и целлофановый пакет. Опустили монету, закрыли дверцу. Ушли. Они не догадываются, что монета не попала в накопитель, а зависла где-то в монетопроводе. Во время прошлой выемки монет накопитель тоже был пуст.
— Я, кажется, понял. Подожди… — Антон достал авторучку, набросал на салфетке несколько неправильных геометрических фигур. — Это восемьсот девяносто шестая ячейка. Это склад забытых вещей. Под вечер была выемка. Портфель и целлофановый пакет из ячейки перенесли на склад, подумали, что, если монет нет, значит, вещи лежат больше положенного срока. Ячейку оставили открытой, шифр не меняли… А тут Беата и Николай… Положили сумку с конвертом, оставили на шифраторе тот же шифр — «Б-042». Пошли ужинать…
В привычном гудении зала внизу послышались новые звуки. Представитель экскурсионно-туристского бюро с мегафоном приглашал на автобусную прогулку по Москве:
— Последние билеты! Олимпийская деревня и другие достопримечательности! Всего за один час!
— Преступники вернулись. — Антон провел на рисунке черту, образовалось жирное чернильное пятно. — В полной уверенности, что вещи лежат на месте. Набрали шифр — ячейка открылась. А вместо портфеля и целлофанового пакета их ждало совсем другое… Так?
— Так.
— Значит, Беате ничего не грозит! Переписка должна находиться на Курском. У задержанных за самочинные обыски…
Денисов не стал его разочаровывать. Спросил только:
— Ты внимательно читал ориентировку о самочинном обыске в Орле?
— Вместе читали. А что?
Денисов посмотрел на часы: надо было зайти на склад, потом все-таки ехать на Курский — разговаривать с задержанными.
— Пропажа переписки произошла между двадцатью двумя и тремя пятьюдесятью утра… Так? А людей, о которых ты говоришь, видели вчера в Орле, в железнодорожном ресторане. Перед закрытием.
У входа в склад забытых вещей висела записка:
«Скоро буду».
Денисов и Сабодаш отошли к стоящим поблизости телефонам-автоматам. Пока Денисов звонил на Курский, Антон рассеянно смотрел вокруг. Внезапно лицо его просветлело. Он с трудом дождался, пока Денисов закончит разговор.
— Я понял. Камера хранения была для них чем-то вроде склада или почтового ящика. Вещи, украденные на самочинных обысках, они оставляли здесь. Транзисторы, хрусталь. А кто-то забирал их и в обусловленном месте оставлял деньги…
Мимо них к другой камере хранения ручной клади, расположенной в огромном серебристом ангаре, шли люди с чемоданами, свертками, баулами, вели за руки детей.
Антон продолжал обосновывать версию:
— Вчера, когда эти двое — задержанные — были в Орле, их сообщник пришел за вещами…
Поток пассажиров обтекал их с обеих сторон, Антон не замечал его.
— Именно он получил вещи по паспорту Баракаева, когда их из ячейки перенесли на склад…
Денисов был согласен.
— А дальше? Рассуждай… — Вывод Антона должен был служить посылкой для последующих умозаключений. — Что должен был предположить их сообщник, когда вместо вещей и ценностей обнаружил в ячейке письма Беаты к Максимову?
Вопрос не был праздным. От ответа на него зависел выбор направления, в котором следовало искать письма.
— Ну, во-первых, он решит, что конверт изъят во время самочинного обыска. Во-вторых, я считаю, он догадается по переписке о характере взаимоотношений Беаты с Максимовым. Не думаю, что Беата делилась в письмах новыми идеями в физике. Скорее предположить, что это мог делать Максимов. Но его письма, к счастью, не пропали.
— По-твоему, сообщник может их попросту выбросить?
— Денис! — Антон положил руку ему на плечо. — Кажется, я знаю. Он их не выбросит. Он подумает, что эти письма взяли намеренно с целью шантажа. И поскольку он человек бесчестный… Честные люди, как известно, не входят в сговор с мошенниками! Прочитав письма, он попытается шантажировать!
— Кого?
— Думаю, Беату. Какой смысл предлагать переписку ее мужу?! С Беаты можно получить больше. Факт?
— Допускаю. — Денисов согласился, однако не безоговорочно. — Ведь именно Беату ему трудно установить! Вряд ли она указывала на открытках и письмах свой обратный адрес.
— А если через институт? Все зависит от того, в чьи руки попала переписка!
— Беспокоиться стоит за Максимова… — пришел к выводу Денисов.
— Пожалуй. В письмах наверняка есть адрес — Соколова Пустынь. Фамилия и инициалы Николая. А в письмах речь идет о Сергее. И ребенок поймет, что Николай — это для конспирации…
— Я о другом. Станут ли на этот раз письма средством шантажа или нет… Не суть важно. Но ведь кто-то охотился за перепиской?! Мы убедились. Кто-то следовал за Беатой и Николаем… Почему?
— Вот и я! — заведующий складом появился, как и обещал, скоро, словно почувствовал, что его ждут.
Крутой лестницей он первым вступил в подвал.
— Начальник вокзала задержал… — Ощутив вокруг знакомый реквизит, он вновь стал профессионально осторожен и уклончив. — Чем могу быть полезен?
Пока Антон занимался выяснением причин и условий, способствовавших тому, что вещи из неисправной ячейки каждый день прямиком отправлялись на склад, Денисов получил неожиданную передышку.
«С самого начала следовало, что удар в конечном счете направлен не против Беаты, а против Максимова…»
Денисов подвинул себе стул, сел. Установив в принципе, что письма Беаты попали к постороннему лицу, далекому от науки, от НИИ физики металлов, они могли считать, что выполнили данное ими обязательство.
«Сейчас ей ничего не грозит…»
Но оставался Максимов.
«Огромное количество оригинальных идей. Это с одной стороны. С другой — скверный характер, неуживчивый». Она и сама поняла, что переборщила: «Это от нервотрепки! Получилось зло и жестко…»
Денисов поднялся со стула. Ему показалось, что они напрасно теряют время.
— Хасянов здесь? — спросил он у заведующего.
— Сейчас будет.
Старший кладовщик появился словно по мановению волшебной палочки.
— Как раз собирался вам звонить, — невозмутимо сказал он, увидев Денисова.
— Мы интересуемся человеком, который получил вещи по паспорту Баракаева…
— Помню. Куртка на застежках, шапка из светлой нерпы. Лет тридцати пяти… — Старший кладовщик был приметлив. Денисов с самого начала на это рассчитывал. — С «дипломатом».
— Как он вел себя?
— Спокойно. Сказал, что хочет получить вещи.
— Постарайтесь вспомнить мелочи. Вы спросили про шифр?
— Без шифра не выдал бы! Тут еще что? — Он посмотрел на заведующего складом. — Шифр с «Б». И фамилия тоже. Я дал ему бланк, он написал заявление.
— Покажите.
Заявление было написано мелким выработанным почерком. Денисов обратил внимание — авторучка скользила легко, еле касаясь бумаги, оставляя четкий тонкий след.
— Он пользовался вашей авторучкой?
— У него своя, перьевая. Китайская или японская. Я знаю: у моего сына примерно такая же. Четвертной отдали.
— Он пишет: «ювелирные изделия», — заметил Денисов. — По-моему, там их не было.
