Он побежит за ней — вот что он сделает! Побежит за обеими. Он спасет их, обнимет и умчится с ними прочь от этого кошмара. Он посмотрит им прямо в глаза и скажет…
Черт!
Этот Каллен. Чертов коп.
* * *
Края дороги были посыпаны гравием, и Клэр, — пытаясь оторваться от Веры, поскользнулась и упала на колени. Каллен крепко схватил ее сзади и держал, стараясь не причинить ей боль. Казалось, что тело у нее из стали.
Она брыкалась.
Она старалась разомкнуть его руки.
Сквозь сжатые зубы из ее рта раздавались звуки, похожие на жалобный вой или мычание.
Она поворачивалась то в одну, то в другую сторону, пытаясь нанести ему удар, но у нее ничего не получалось.
Наконец, она перестала сопротивляться, безвольно повисла в его объятиях и уставилась на свои окровавленные колени.
Вера приняла Клэр из рук Каллена и отвела ее обратно в лимузин. Каллен увидел, как Циммерман, которого отделяли от него полдюжины автомобилей, пытается подобраться к нему. Он помахал ему, давая понять, что его помощь не потребуется. Циммерман сделал жест рукой, означавший: ты уверен? Каллен кивнул и махал ему рукой, пока тот не повернул назад.
Каллен стал лицом к ветру. Он думал, что дождь и ветер охладят его. Но это не помогло. Это уже не помогало ему. Он стал смотреть по сторонам, пытаясь понять, где они находятся. Что это? Квинс? Америка? Млечный путь? Он почувствовал прикосновение чей-то руки к своему плечу и увидел зонтик над своей головой.
— Спасибо, Джо, — соломенная шляпка Веры каким-то чудесным образом держалась у нее на голове, несмотря на то, что поля ужасно хлопали на ветру, а женщина вовсе не старалась удержать свой головной убор. Эта дама могла противостоять стихии. Каким образом удается ей быть абсолютно сухой, в то время как Каллен весь промок до нитки? От нее дышало прохладой. Если бы он мог взять ее руку и приложить к своему лбу, то и он охладился бы. Может быть, она научилась этому искусству в Голливуде?
Раздался звуковой сигнал на часах Каллена.
Он прикрыл часы рукавом пиджака и зажал их, пытаясь заглушить звук. Вера подняла вверх брови:
— Уже полдень?
Его серый костюм, купленный около года назад, его единственный нормальный костюм, был слишком теплым для такой погоды, и светло-синяя рубашка Каллена потемнела от пота.
— Я думаю, да, — он все еще сжимал рукой часы.
— Мы опаздываем.
Сегодня или всегда?
— Мне позвонили, что на спуске возле Клиарвью случилась авария. Скоро уже можно будет ехать.
Она кивнула, потом еще раз, как будто он сказал что-то очень умное.
— Прими мои соболезнования, Вера.
Дрогнули ее плечи после этих слов Каллена, или ему просто показалось?
— Извини за тот случай. Мне следовало… Я не знаю.
Она вскинула голову:
— Что за случай?
— Ну, когда погиб шофер по дороге из аэропорта. У меня есть чувство, что я мог бы предотвратить случившееся. Я стучал по стеклу с такой силой, потому что испытывал досаду. Я уверен, что напугал тебя.
Наконец-то до нее дошло:
— Так это был ты?
Он щелкнул пальцами.
— Да. Я имею в виду…
К черту, мадам. Пустяки.
Она прикоснулась к его локтю, затем взяла его руку.
— Джо, я не узнала тебя. Ты ведь понимаешь, я испугалась. Я не могла понять, что происходит. Я не имела представления о том…
— Черт, нет оснований…
Она прикрыла его своим зонтиком и двумя руками обняла его левую руку. Она пошла с ним — она почти тащила его — вдоль края дороги, мимо застрявших машин, как будто уводила Каллена прочь от чего-то такого, что ему не следовало видеть.
— Мы давно не встречались, — сказала Вера.
— Двадцать пять лет и три месяца.
Она остановилась и посмотрела ему прямо в глаза. Он заметил, что глаза у нее серые. Всегда ли у нее были серые глаза?
— О, Джо!
Дождь стучал по зонтику, как истомленный бездельем человек стучит костяшками пальцев по столу.
— Я не вел подсчет годам. Двадцать пять лет назад я закончил колледж, поступил в полицейскую академию. (Сплошные юбилеи). Двадцать пять лет я скучал по тебе.
— Чак говорил мне, что ты был женат.
— Я прожил с женой десять лет, а пять лет назад развелся с ней.
— Вступи в клуб для разведенных.
Он кивнул, понимая, что она имеет в виду. Она считает, что в этом клубе люди знакомятся и женятся.
— У тебя есть дети? — спросила Вера.
— Джеймсу пятнадцать лет. Он второкурсник, учится в Джульярд, хочет стать пианистом. Джеймс изучает классическую музыку, но в прошлом году, зимой, я взял его в Театр-80 на улице святого Марка посмотреть «Иметь и не иметь», и с тех пор его герой — Хоуги Кармайкл. Я-то беспокоился о том, какое впечатление на него произведет Бэкал. Стефани, известной как Тенни, двенадцать лет, и она помешана на компьютерах. Дети живут с матерью и ее вторым мужем на Ривердейл. Он…
Вера наклонилась к нему, как будто не расслышала:
— Кто он?
— Они дружили, когда учились в школе. По-моему, в Бронксе. Школа имени Теодора Рузвельта. Им нужно было пожениться тогда.
— Если бы они поженились, то не появились бы на свет Джеймс и Тенни.
— Думаю, что нет.
— Похоже, ты не вмешиваешься в жизнь своих детей. Скорее, это она могла бы стать пианисткой, а он — специалистом по компьютерам, — она засмеялась. — Помешанным на компьютерах.
Каллен услышал крик и оглянулся. Он увидел, что к нему приближается Вера. Так все это в конце концов лишь сон? Но когда же он начался?
— Вера!
Вера — та Вера, что стояла рядом с ним; их стало две — тоже оглянулась и подняла руку, приветствуя приближающуюся Веру.
Нет. Та, что подходит к ним, гораздо моложе. Но тот же рост, те же фигура, пружинистая походка и покачивание бедер, та же классная одежда и идеальная шляпка. Однако юность светилась в ее глазах. В ее взгляде читалось замешательство.
Во взгляде Веры не читалось никакого замешательства — лишь знание жизни и умение владеть собой. Она взяла девушку за руку, держа над ней зонтик:
— Иди сюда, Ники. Джо, это Ники Поттер, моя помощница. Она больше чем помощница, вся моя жизнь зависит от нее. Ники, это Джо Каллен, старый друг Чака. Я тебе о нем говорила. Представь себе, Джо, оказывается, был тем полицейским, который помогал нам, после того как убили беднягу шофера.
Во взгляде Ники замешательство: в чем же выражалась помощь Каллена? Но длилось это лишь мгновение. Она быстро поняла, что к чему.
— Да, это ужасно. Рада с вами познакомиться. Мы, кажется, застряли, — напряжение исчезло из глаз Ники. Она привыкла общаться с незнакомцами.
— Джо говорит, что скоро уже можно будет ехать, — сказала Вера. — Где-то случилась авария.
— Возле Клиарвью, — уточнил Каллен, но лучше бы он этого не говорил. Ники расстроилась.
— Надеюсь, что ничего серьезного? — спросила она.
Он покачал головой:
— Полагаю, что да. Просто…
Дорожное происшествие.
Дождь барабанил по зонтику.
Между тем люди, сидящие в застрявших на дороге автомобилях, опускали стекла окон и спрашивали друг друга: «Это же Вера Иванс, не так ли? Смотрите, Вера Иванс! О Боже, да это Вера Иванс! Невероятно. Непостижимо. Сама Вера Иванс!
— Которая?
— Та, высокая.
— Они обе высокие.
— Ну, красивая.
— Они обе красивые.
— Та, что справа.
— Я думаю, что она стоит слева.
— Тогда кто же стоит справа?
— Не знаю. А что это за мужик?
— Какой-то знаменитый киноактер.
— На мой взгляд, он симпатичный.
— Да, симпатичный, но не красивый».
Вера повернула Ники и указала ей пальцем на ведущий лимузин:
— Пойди к Клэр, Ники. Пожалуйста, присмотри за ней. Скажи ей, что я сейчас приду. С ней только что случился приступ клаустрофобии.[10] Если понадобится, открой окна.
— Рада с вами познакомиться, — вымолвила Ники. — Вас нужно называть офицер Каллен?
— Сержант. И зовите меня Джо.
Ники обладала отличной памятью на имена. Она запомнит это имя.
— Рада с вами познакомиться, Джо. Вера говорила мне о вас. Конечно. Вы ведь старый друг Чака.
— Рад с вами познакомиться.
Дождь барабанил по зонту.
Вера посмотрела на Каллена, грустно улыбнулась и отвела глаза.
— Мне звонил Фил Гриняк, — сообщил Каллен.
Вера нахмурилась:
— Не может быть? В самом деле? Ах да, конечно. Сюзан Прайс говорила мне, что он исполняет обязанности комиссара полиции. Какое совпадение.
— Фил говорит…
— Что он говорит?
— Он говорит, что все мы — в одной упряжке.
Вера улыбнулась:
— Вы дружили с ним все эти годы?
— Мы редко видимся друг с другом, но уж если сходимся, то начинаем разговор прямо с того, на чем закончили при последней встрече.
Она опять закивала головой, как будто он сказал что-то умное.
— У меня были такие друзья, но теперь не осталось ни одного.
