— Они через нас заказывали поездки. Как страшно, что они умерли. Эмилия собиралась в январе ехать на отдых. А Анна — в апреле.
Валландер скорбно кивнул.
— А куда они собирались?
— Как всегда. В Испанию.
— А точнее?
— В Марбелью. У них там дом.
Следующие ее слова удивили Валландера еще больше.
— Я его видела, этот дом. В прошлом году я была в Марбелье. Мы постоянно проходим профессиональные тренинги. Сегодня между туристическими агентствами такая ожесточенная конкуренция, что без этого нельзя. И однажды в свободную минуту я заехала взглянуть на их дом — адрес я знала.
— Большой?
— Роскошный. С огромным садом, обнесенным высокой стеной.
— Я был бы благодарен, если бы вы дали мне адрес, — сказал Валландер, не в силах скрыть нетерпение.
Она поискала в папке и записала.
— Вы сказали, что Эмилия собиралась ехать туда в январе?
Она пробежалась по клавишам компьютера.
— Седьмого января. В девять ноль пять утра, рейс из Каструпа на Мадрид.
Валландер взял карандаш у нее со стола и записал в блокнот.
— То есть она летела не чартерным рейсом?
— Нет. И она, и ее сестра путешествовали только первым классом.
Ну да, подумал Валландер. Они могли себе это позволить.
Анетт сказала, какой авиакомпанией собиралась лететь Эмилия. «Иберия», записал Валландер.
— Не знаю, что теперь будет, — добавила она. — Билет уже оплачен.
— Уверен, все образуется само собой, — сказал Валландер. — А кстати, как они платили?
— Наличными, всегда. Тысячекроновыми банкнотами.
Сунув блокнот в карман, Валландер поднялся.
— Вы очень мне помогли, — сказал он. — И если я куда-нибудь поеду, я непременно приду к вам. Правда, я закажу чартерный рейс.
В участок Валландер вернулся двадцать минут пятого. Снова пнул дверь — это стало уже ритуалом. Эбба доложила, что Ханссона и Сведберга нет. А еще — и это гораздо важнее — что она звонила в больницу и говорила с Рюдбергом. Он сказал, что чувствует себя хорошо. Но на ночь его оставляют в больнице.
— Я пойду его навестить.
— Он сказал, что это самое последнее дело, — ответила Эбба. — Что он ни в коем случае не хочет, чтобы его навещали и даже звонили. И никаких цветов!
— Что ж, это меня не удивляет. Если представить, как он себя чувствует…
— Все вы слишком много работаете, питаетесь всякой дрянью и мало двигаетесь.
Валландер склонился к ее уху.
— Это и к тебе тоже относится, — шепнул он. — Ты тоже, знаешь ли, не так стройна, как когда-то.
Эбба расхохоталась, и Валландер прошел в комнату отдыха. Там он нашел полбуханки хлеба — кто-то не доел. Сделал несколько бутербродов и унес к себе в кабинет, где и сел писать рапорт о своих беседах с Линне Гуннер и Анетт Бенгдтссон. В четверть шестого закончил. Перечитал написанное и спросил себя, что же делать дальше. Откуда-то приходили деньги, размышлял он. Какой-то мужчина вошел было в магазин, но с порога повернул назад. Значит, у них была система сигналов.
Возникает вопрос: что же за всем этим стояло? И почему вдруг старух убили? Существовала какая-то налаженная система, но потом что-то произошло, и вся эта хорошо отлаженная машина вдруг разладилась.
Он уже надевал пальто, собираясь идти домой, когда вошел Мартинссон.
— Я думаю, лучше тебе сесть, — сказал Мартинссон.
— Мне и стоя неплохо, — угрюмо ответил он. — Что случилось?
Казалось, Мартинссон смущен. В руке у него был телекс.
— Это только что пришло из Стокгольма, из Министерства иностранных дел. — И протянул лист бумаги Валландеру.
Тот прочел сообщение, но ничего не понял. Сел за стол, прочел еще раз.
Теперь он понял, что́ там было написано, но отказывался верить в это.
— Здесь говорится, что мой отец арестован каирской полицией и должен предстать перед судом, если он немедленно не заплатит штраф приблизительно в десять тысяч крон. Он обвиняется в «незаконном проникновении и запрещенном восхождении». Черт побери, что значит «запрещенное восхождение»?
— Я позвонил в Министерство иностранных дел, — сказал Мартинссон. — Мне это тоже показалось непонятным. По-видимому, он пытался забраться на пирамиду Хеопса. А это запрещено законом.
Валландер беспомощно посмотрел на Мартинссона.
— Я думаю, ты должен лететь туда и забрать его домой, — сказал Мартинссон. — Шведские власти не всесильны.
Валландер лишь покачал головой.
В час десять следующего дня Валландер опустился в кресло самолета DC-9 «Скандинавских авиалиний» под названием «Агне». Он сидел на месте 19-С, у прохода, и почти не отдавал себе отчета в том, что после двух пересадок — во Франкфурте и в Риме — в десять пятнадцать вечера приземлится в Каире. Он не знал даже, какая разница во времени между Швецией и Египтом. В сущности, он весьма смутно понимал, как из Истада, из атмосферы расследования обстоятельств авиакатастрофы и жестокого двойного убийства, перенесся в аэропорт Каструп, в самолет, летевший в Северную Африку.
Накануне вечером, когда смысл сообщения из Министерства иностранных дел наконец до него дошел, он впал в прострацию. Без единого слова он вышел из участка, и, хотя Мартинссон проводил его до парковки, предлагая свою помощь, Валландер даже не ответил ему.
Добравшись до дома, он выпил две изрядные порции виски и несколько раз перечитал измятую бумажку в надежде найти там зашифрованное указание на то, что это выдумка, шутка, которую решил сыграть с ним отец. Но Министерство иностранных дел в Стокгольме не шутило. Ничего другого не оставалось, как считать непреложным фактом, что его страдающий старческим слабоумием отец полез на пирамиду, вследствие чего был задержан и теперь содержится под арестом в Каире.
Около восьми он позвонил в Мальмё. К счастью, трубку взяла Линда. Он рассказал, что случилось, и попросил совета. Она твердо ответила, что у него нет другого выбора, кроме как немедленно лететь в Египет и там сделать все возможное, чтобы освободить дедушку. В конце концов он понял, что она права. Она обещала найти рейс до Каира с минимальным количеством пересадок.
Валландер постепенно успокаивался. Назавтра ему нужно идти в банк, забирать кредит на машину. Двадцать тысяч крон. Он никому не обязан давать отчета, на что употребит эти деньги. Половину он обменяет на английские фунты или на доллары, чтобы заплатить штраф за отца, а остального хватит на билет. В десять позвонила Линда и сказала, что завтра есть подходящий рейс в тринадцать десять. Еще он решил обратиться к Анетт Бенгдтссон. Когда несколько часов назад он торжественно пообещал ей, что будет путешествовать только через ее агентство, у него и мысли не было, что это случится так скоро.
Около полуночи он стал собирать вещи — и понял, что ничего не знает о Каире. Отец отправился туда в старомодном пробковом шлеме, но у него не все дома, его нельзя воспринимать серьезно. В итоге Валландер бросил в сумку кое-какие рубашки, немного белья и решил, что хватит. Он ведь не собирается оставаться там надолго.
После чего он выпил еще два стаканчика виски, поставил будильник на шесть и постарался заснуть. И потянулись бесконечные часы тревожной дремы — до самого рассвета.
Когда открылся банк, Валландер оказался самым первым посетителем, переступившим его порог. Двадцать минут ушло у него на то, чтобы подписать кредитные документы, забрать деньги и половину обменять на английские фунты. Он очень надеялся, что никто не спросит, почему половину платы за машину нужно вносить в английских фунтах. Прямо из банка он пошел в агентство путешествий. Анетт Бенгдтссон не поверила своим глазам, когда он появился на пороге. Но тотчас же зарезервировала ему билет с открытой датой возвращения. Цена его потрясла, но он молча вынул свои тысячекроновые банкноты, забрал билет и ушел.
В Мальмё он ехал на такси. Теперь новую машину уже не купишь. Скорее нужно думать о мопеде или даже велосипеде.
Линда ждала его у терминала парома. Им удалось провести вместе всего несколько минут, но она уверила его в том, что он поступает правильно. И спросила, не забыл ли он взять паспорт.
— Тебе понадобится виза, — сказала она. — Ее можно купить прямо в каирском аэропорту.
И вот он сидел на месте 19-С, а самолет набирал скорость, отрывался от земли и устремлялся к облакам, в невидимый воздушный коридор, ведущий на юг. Франкфуртский аэропорт запомнился ему бесконечной чередой залов и лестниц. Он снова сел у прохода. А когда самолет приземлился в Риме, где была последняя пересадка, он снял пальто, потому что там оказалось вдруг очень тепло. И наконец самолет прибыл в аэропорт под Каиром, опоздав всего на полчаса.
Пытаясь унять беспокойство, страх перед полетом и нервозность от того, что́ его ожидает, Валландер много пил. Ступив на землю, в душную тьму египетскую, он был не то чтобы пьян, но и не трезв. Большую часть денег он поместил в матерчатый карман, который обвязал вокруг торса под рубашкой. Усталый пограничник направил его в банк, где он оплатил туристическую визу. Наконец, зажав в руке кучу грязных банкнот, он прошел паспортный контроль и таможенные формальности.
