— А где моя фон Маргаритовна? — поинтересовался Гущин. — Она с Анной?
— Да, — депутатка вновь затормозила. — Нюра побежала хвастаться собакой перед подружками. Простите, что не утерпела и не дождалась вашего пробуждения, Зою Маргаритовну ей вывел из дома Влад. Он же, кстати, и пошел ее провожать на другой конец деревни. Сюда на лето приезжает много дачников, так что, у Нюры хватает девочек для общества…
Львова, разговаривая, провела сыщика до кухни, где стояла более способная к общению капсульная кофемашина. Предложила Гущину на выбор несколько вариантов кофе, следователь, подумав, остановил свой выбор на обычном черном.
Когда депутатка уже заправила агрегат, от прихожей раздался звонок домофона.
Евгения Сергеевна подошла к внутреннему монитору, а глянув на экранчик, крикнула сыщику:
— Ну вот, Станислав, к нам и обеспокоенная общественность пожаловала! — нажатием на кнопку Львова разблокировала электронный замок калитки и кого-то пригласила: — Заходите, Яков Валентинович! Я в доме, на кухне, поднимайтесь.
Судя по тому, как быстро гость преодолел дорожку от калитки и высокое крыльцо, на ногу он был скор и легок. Услышав, идущий из прихожей вкрадчивый вопрос: «Евгения Сергеевна, я войду?» — Гущин ожидал увидеть молодого человека. Но визитером оказался сухопарый мужичок лет пятидесяти пяти с немного воробьиными повадками. В светлой клетчатой рубашке с коротким рукавом, мешковатых серых брюках, из правого кармана которых торчал козырек белой полотняной кепки. В шлевки на поясе довольно-таки поношенных брюк Якова Валентиновича был вставлен темно-коричневый ремень, совершенно новый и лаково поблескивающий.
Качая при каждом шаге головой, поросшей жидкими пегими волосиками, Яков Валентинович просочился на кухню. Потирая цепкие желтоватые лапки-руки, с удовольствием уставился на сыщика.
— Позвольте отрекомендоваться. — Львова, скрывая улыбку, смотрела на мужичка, так как вероятно знала, что тот любит представляться самолично. — Яков Валентинович Кнышев. Учитель истории. По совместительству — местный краевед.
— Станислав Петрович Гущин. Майор юстиции. Из Москвы.
— Очень приятно, очень, — краевед с протянутой рукой двинулся на Стаса. Пожав ладонь сыщика, задержал ее сухими пальцами: — Собственно, я уже собирался сам вам звонить, господин майор…
— Мне? — удивился Гущин и вытянул руку.
— Ну да. Меня, знаете ли, несколько обошли вниманием по причине того, что я, собственно, в момент убийства отсутствовал… Но я могу быть вам полезен. Очень. Как краевед я знаю об Игнатово и окрестностях — все. У меня даже некоторые соображения имеются…
Львова вложила в ладонь обескураженного сыщика чашку с кофе. Гущин уточнил:
— Яков Валентинович, может быть, вы собирались звонить Игорю Владимиру Мартынову? Следователю, который ведет это дело?
— Ну да. А какая, собственно, разница? — ни сколько не смутился краевед. — Вы ведь вместе работаете?
Гущин не стал углубляться в производственные уточнения и попросту кивнул.
Хозяйка предложила учителю кофе, тот поблагодарил. И продолжил разговор, прихлебывая и поглядывая на столичного гостя в прищур:
— Вы уже были на дороге от Игнатово до Заборья? — Сыщик ответил отрицательно, и Кнышев изумился. Поставил чашку на стол. — Как?! Вы не ходили по…
— Яков Валентинович, — перебила историка Львова. — Станислав Петрович приехал только вчера.
— Ну так я знаю! — обрадованно воскликнул Кнышев. — Вся деревня знает, мы вас ждали, Станислав Петрович. Так сказать — готовились!
— К чему? — Гущин много раз встречал таких вот добровольных помощников следствия. Иногда они бывали полезными, иногда просто под ногами путались и лезли с бестолковыми услугами.
— Вот. — Яков Валентинович достал из нагрудного кармана рубашки несколько сложенных листочков. Разложил их на кухонном столе. — Я начертил план возможного пути Ларисы… Сейчас, минуточку, я только очки надену.
Пока Кнышев извлекал из того же кармана очки, Гущин покосился на хозяйку. Львова незаметно повела плечом, показывая, что поделать, я же предупреждала — пожаловал представитель обеспокоенной общественности.
— Вот, — повторил историк. — Извольте убедиться.
Гущин поглядел на рукотворную цветную карту окрестностей Игнатова, где речные берега был привередливо прочерчены синим карандашом, асфальтированная дорога отмечена черным, лес и кусты, соответственно — зеленым. Увидел несколько алых пунктирных нитей и догадался, что это и есть вероятные пути Ларисы.
— Я много думал, Станислав Петрович, — придерживая самодовольство, рапортовал краевед. — И у меня появились сомнения… — Яков Валентинович внезапно осекся, поверх очков поглядел на соседку-дачницу. — Евгения Сергеевна, простите, а мы вас не отвлекаем? Может быть, у вас есть какие-нибудь дела?
«Ну ни фига себе историк загибает!» — мысленно присвистнул сыщик. Кнышев только что, ничтоже сумняшеся намекнул хозяйке дома, что хотел бы побеседовать с ее гостем наедине. Типа, вон депутатку с собственной кухни выставлял.
Но, как оказалось, следователь ошибся.
— Станислав Петрович, — обратился краевед к нему, — а, может быть, прогуляемся, так сказать, до места событий? Я вам все прямо там и объясню. Получится доходчивей.
Гущин долго не раздумывал. Это утро он собирался посвятить дороге, на которой произошло нападение на горничную. Правда, положа руку на сердце, в провожатые он хотел бы попросить Янину…
Но отказываться от помощи аборигена-краеведа — глупо.
— Согласен, — кивнул следователь. — Только кофе допью, можно?
С дорогой от Игнатово до Заборья сыщик познакомился еще вчера, когда ехал к Львовым. Он даже попросил Влада уменьшить скорость, поскольку именно с дорогой был связан основной нюанс последнего убийства: раньше Водяной никогда не нападал на девушек в безлюдных местах. Всех прежних «русалок» в последний раз видели в довольно посещаемых парках, одна пропала, выйдя из ночного клуба, другая исчезла с шумного праздника на пляже, следующую жертву убийца выследил в большом торговом центре или по пути из оного.
Нападение на Ларису пока признавали спонтанным. Поздним вечером девушка шла по безлюдному шоссе, убийца, вероятно, ехал мимо и предложил подвезти ее до деревни, так как нападать, выскакивая из кустов, на той дороге — невозможно. Лариса села в машину и…
Перед «и» стоял вопрос — знали ли жертва убийцу?
Конкретно эту тему и освещал шагающий по обочине историк Кнышев:
— Я Лару знаю с детства, она была моей ученицей. Не сказать, чтоб девушка была примерной и прилежной… Но у современных девушек у всех — один ветер голове. — Опомнившись, что ругает покойную, Яков Валентинович пробормотал: — Светлая ей память.
Следователь, помогая краеведу снять неловкость, поинтересовался:
— Яков Валентинович, Лара могла сесть в машину к молодому симпатичному незнакомцу?
— А почему именно — к молодому и симпатичному? — притормозив, учитель с недоумением посмотрел на Гущина.
— Потому что это поможет в составлении портрета убийцы.
— Ах в этом смысле, — Кнышев снова двинулся вперед. — Она могла бы сесть и не к совсем симпатичному и вовсе немолодому, — хмыкнул краевед. — Говорю же — ветер в голове. Тем более, что, Станислав Петрович, — учитель искоса бросил взгляд на сыщика, — мне кажется, что Лариса ни в какую машину и не садилась.
— Почему? — Теперь уже сыщик остановился и поглядел вперед.
До Игнатово прямая, как стрела дорога шла параллельно реке, от противоположной околицы деревни начинала забирать налево, но кривизны не приобретала — летела через поле до моста и дальше шла к Заборью, откуда снова устремляясь к берегу. Ни одного укромного куста на полуторакилометровом отрезке — не было. От Игнатово дорога прекрасно просматривалась, а после попадала под обзор Заборья. Придорожные кюветы были мелкими, в них убийца залечь и спрятаться не мог. По трезвому размышлению, девушка могла подвергнуться неожиданному нападению, только оказавшись в чьей-то машине.
О том же, что Лариса встретила убийцу на дороге и не смогла от него убежать, речь не шла. Девушка была чемпионкой района по спортивному ориентированию и превосходно бегала. Молодой и резвый убийца, конечно, мог бы ее догнать и свалить с ног, но тогда на теле Ларисы остались бы соответствующие следы.
А их — не было. Все говорило о том, что нападение произошло внезапно с близкого расстояния. То есть: Лариса либо знала Водяного, либо он вызвал у нее доверие. Все прежние «русалки» тоже доверяли своему убийце. Отсюда и вопрос о молодом симпатичном мужчине.
— Станислав Петрович, — остановился рядом со следователем краевед, — идти дальше не имеет смысла. Вы уже убедились, что напасть на этой дороге практически невозможно.
