Андрей недовольно покосился на участкового:
– Ошалел? Вдруг раньше приедут? Десять минут роли не сыграют.
– Бухгалтерия до пяти.
– Касса тоже. Все равно не успеешь.
– Эх…
Палыч опустился на рейчатую уличную скамейку.
Андрей поправил надетый под куртку бронежилет. Неудобная штуковина, правда, с другой стороны, тепло.
Палыча с головой выдавали лампасы, и он по-сиротски поджал ноги. Отсвечивать здесь в форме – все равно что сидеть голым в театре. Палыч, в последний момент привлеченный к операции, выпросил куртку у дежурного и надел ее поверх милицейского кителя. Лишних гражданских брюк ни у кого не нашлось, пришлось остаться с лампасами. Но, даст Бог, не заметят.
– Какого пса нас сюда дернули, а? Ты помнишь хоть один случай, чтобы ларечники обращались в ментуру с заявами о рэкете? Отродясь такого не бывало. Им в сотню раз спокойней сунуть из ларька в окошко долю, чем потом получить в это окошко гранату. Неужели накатал заяву?
– Да, – утвердительно кивнул Андрей. – Я сам видел. Якобы подкатили трое бритоголовых, на пальцах предложили дружбу и защиту от врагов. Хозяин прибежал в отдел. Материал штампанули.
– А кому он раньше платил?
– Понятия не имею. Может, никому.
– Так не бывает. Каждый по способностям – от каждого по понятиям. Если не платить, наступит хаос.
– Чего ты меня-то пытаешь? Вон хозяин в ларьке, пойди и спроси, кому он платил. Платил, платил, а потом передумал. В конце концов, есть государство, обязанное его охранять. Он налоги отдает за это. Вот и охраняй.
– Его налоги кладутся на наш депонент, который я не могу получить второй год. Имей в виду, если сейчас стрельба начнется, я падаю на землю и прикидываюсь клумбой. У тебя хоть. броник есть…
– Можем поменяться, – вяло ответил Андрей и еще раз взглянул на часы. До «стрелки» оставалось десять минут.
Ларек, на который вчера накатили злобные бандиты, стоял в двадцати-тридцати метрах от автобусной остановки, где скрывались под личинами ожидающих пассажиров Андрей и Палыч. Торговая точка была стилизована под резную сказочную избушку с зеленой крышей-колокольчиком, увенчанной золотым петушком. Резные ставенки, перила возле прилавка, народный орнамент. Даже решетки на окошках – прям паутинки с паучком. «То береза, то рябина». Так и хочется спеть песню о Родине.
Новый губернатор начал наводить порядок в городе засучив рукава, по-хозяйски. Город должен иметь свое лицо. Прежде всего это относится к внешнему облику. Ларьки – основная проблема. Переделать! В срок до. К примеру, под старину. Это и патриотично, и культурно. А то не ларьки, а национальный позор.
Впрочем, как ларек ни назови, хоть Гостиным двором, а все равно он ларек. И водка внутри ларьковая, прокукарекать после нее можно что раньше, что теперь. Есть петушок, нет петушка…
В принципе Палыч рассуждал здраво. Ларечники по вопросам «крыши» в ментовку никогда не совались. Тем более если «крыша» уже имелась. В случае прихода чужаков свои, родные бандиты принимали меры. Вряд ли ларек-избушка был исключением, и по всем правилам-понятиям хозяин должен жаловаться пацанам, но никак не органам внутренних дел.
Андрей заметил Грицука. Ларек располагался на его территории, поэтому задержанием руководил Тоха. Грицук, как и было условлено, изображал разборчивого покупателя, внимательно изучавшего ассортимент. В нужный момент он подаст условный сигнал, и две группы захвата ринутся в бой. В первую группу входили Андрей и Палыч, а во вторую – сам Тоха и Ермаков. Специально натасканных ребят из «Альф», «Бет» и подобных бой-формирований вызванивать не стали. Много чести для ларька. Это ж не село Первомайское, сами разберемся.
Входа в ларек Андрей не видел, ориентировался на Грицука, увлеченного изучением специальных крылышек на рекламе гигиенических средств для критических дней. Рисковый парень, до «стрелки» уже две минуты.
– Кажись, катят, – прищуриваясь, доложил Палыч. – Вон, видишь троицу? Похожи.
Участковый не ошибся. Тоха замахал крылышками, как сигнальщик на мачте. У окошка хлопцы не задержались, значит, прошли в дверь. Лиц Андрей разглядеть не успел, о чем, впрочем, не жалел. Не бабы.
– С Богом!
Он передернул затвор и, не пряча пистолет, побежал к избушке. Кто знает нынешних обморозков? Бывают такие, что сразу начинают поливать, не спросясь разрешения у старших. А пистолетом в руках народ нынче не удивишь.
Палыч, засовывая на ходу в карман пачку сигарет, чертыхаясь, засеменил следом.
У дверей столкнулись с Ермаком.
– Они?!
– А черт его…
– Входим?
– Нет, назад вернемся. В отдел.
Ермак дернул ручку, поднял пистолет.
– Руки в гору, шелудивые!!! Милиция!
Крайний шелудивый, имеющий комплекцию гориллы, нехотя обернулся.
– Ба, никак соседи? Ермак, кто ж так задерживает? Ты уже трижды покойник, га-га-га.
Андрей, стоявший рядом с Ермаковым, опустил пистолет.
– Витька?..
– Он самый, коллега. Вы кого тут ловите? Нас, что ли?
Влетел Палыч.
– Взяли?
Продавец скромно вставил слово:
– Ребята, тут тесно, вы бы шли на улицу, а?
– Сейчас тебя под лавку загоним! Сиди, не вякай!
Оперуполномоченный соседнего отдела милиции Витька Пахомов по кличке Пахом взял с витрины пачку «Кэмела» и, распечатав, выбил пару сигарет.
– Будете?
Ермак не отказался.
– Так в чем проблемы, мужики?
– Да вот, неувязочка, – влез в беседу Грицук. – 'ражданин ларечник обижается. Наехали.
– Этот, что ли? – кивнул Пахом на вжавшегося в прилавок продавца.
– Не… Це ж продавец.
Пахом повернулся к своим подельникам:
– Братва, покурите на улице, нам бы тут перетереть.
Два верзилы, которых, несмотря на кожаные пропитки, здорово выдавали лампасы, угрюмо вытолкнулись из ларька.
– Значит, это вы вчера на избушку накатили? – для приличия спросил Грицук.
– Не накатили, а предложили защиту и охрану. Это бандюги-уголовники накатывают. Ты следи за базаром.
Тоха, работавший в отделе не так давно и соседей еще не знавший, чуть растерялся. Инициативу взял на себя опытный Ермак.
– Не мути воду, Пахом. Чего ради вы на чужой земле охрану навязываете?
– Осади, Ермак. Кто это тебе сказал, что земля чужая? Ты карту-то купи. Наш это ларек, без вопросов. – Витька заломил пальцы в замысловатой фигуре.
– Ишь ты, обидели юродивого, отняли копеечку. Ты, наверное, с бодуна. Сколько себя помню, этот ларек мы тянули. В том году мужика здесь опустили, кто разбирался? До сих пор «глухарек». Кончай дурку играть.
– Мужика за задней стенкой опустили, верно, там ваша земля. А фасад, извини, наш. Тут граница как раз. Но где голова, там и жопа. Так что подвинься, Ермак. Ваш зам и так внаглую два года отсюда сосет. Пора и совесть знать.
Андрей, севший на коробку со «Сникерсами», глянул на Палыча. Вот она, разгадка великой тайны. Ментовская «крыша» – железная «крыша». Поэтому-то хозяин заяву и настрочил.
Палыч вздохнул и тоже покинул ларек.
– А теперь и вы решили присосаться? И как всегда без башки. Хоть бы хозяину сказали, что из ментуры. Прикинь, если бы мы тут друг друга перехлопали!
– Так мы ж сказали, – первый раз за время переговоров удивился Пахомов.
В дверь скромно и с опаской постучались.
– Можно? Извините, я опоздал. – На пороге возник маленький азербайджанец, хозяин ларька, и натянуто улыбнулся.
– Мамед, ты зачем в ментуру прибегал? Еще сотню сверху за моральный ущерб. Итого шестьсот.
Мамед с надеждой взглянул на Грицука. Вероятно, прежняя «крыша» снимала меньше.
– Не, это 'нилой базар, – почувствовал уверенность Тоха. – С какой стати?
– А с такой, что…
Пахом не успел заломить пальцы. Рычание мощных моторов заглушило голос, черный «джип» прижался хромированными дугами к окошку ларька, четко отдаваемые команды заполнили пространство.
Продавец сполз под прилавок.
Дверь, открывающаяся наружу, вылетела внутрь, снеся с ног маленького Мамеда, получившего как минимум сотрясение мозга.
Андрей, сидевший на «Сникерсе» рядом с выходом, заработал удар чем-то тяжелым и ужасно твердым. То ли приклад, то ли ботинок. Что принципиального значения уже не имело потому что хватило. Остаток еще не растворившегося в тумане сознания все же расслышал грозный приказ:
– Всем на пол!!! Отряд по борьбе с коррупцией!
«Слава Богу, свои, хоть пушку не отнимут…»
Через минуту сознание частично вернулось. Не исчезал звон из правого уха, но зрение функции выполняло. Оно показало Андрею душевную картинку.
Пахом и Ермак, скованные одними наручниками, ухитрились поместиться на площади в пол квадратного метра и лежали лицами вниз. Над ними, широко расставив ноги, словно пятнистый ягуар над задранными косулями, стоял невысокий человек-кубик с маской на мужественном лице. Мускулистые, накачанные на «Кетлере» руки сжимали автомат, а палец ждал приказа. Продавец и хозяин прилипли к дальней стенке ларька и по-прежнему виновато улыбались.
