Пока Поченко вели из камеры на допрос, Никки Жара обсуждала сделанные заметки со своей командой.
— Этот Мирик в деле, — сказал Очоа. Подобные твари роются в опилках в маленьких клетках у наркодилеров.
— Хорошо, мы согласны на профиль хорька, — сказала Жара.
— То что у нас есть, этого хватит?
— Я думаю он сделал это.
— Рук, ты говоришь это о каждом, кого мы подозреваем по этому делу. Напомнить тебе о Кимберли Старр?
— Я тогда еще не знал об этом парне. Хотя может это все из-за его мышц. Так вот как вы ребята таких называете, — мускулы?
— Иногда— сказал Райли.
— Еще можно — громила.
— Или головорез, — сказал Очоа.
— Головорез это хорошо, — продолжал Райли, — еще задира.
— Мясо, — проговорил Очоа и слэнг полился от обоих детективов с пулеметной скоростью.
Ганстер.
Ж.
— Гниль.
— Сука.
— Хрящ.
— Хук.
— Громила.
— Крушила.
— Но это — мускулы— сказал Очоа.
— Точно. — согласился Райли.
Рук достал свою кожаную записную книжку и ручку.
— Запишу, а то забуду.
— Отлично, ты пока записывай, — сказала Никки.
— А я буду с… негодяем.
— Виктор Поченко, вы были занятым человеком до того, как приехали в это страну.
Ники перевернула страницу его дела, пробежала ее глазами, на всякий случай, и закрыла его.
У него было полно арестов за угрозы и насилие, но его так и не признавали виновным.
Люди либо отказывались от дачи показаний против Железного Человека, либо же уезжали из города.
— Вы выходили чистым из воды. Много раз. Либо вы и вправду нравитесь людям, либо они вас боятся.
Поченко смотрел прямо перед собой, устремив взгляд на двухстороннее зеркало. Не нервно проверяя его, как Барри Гейбл. Нет, он уставился и сосредоточился на точке которую выбрал. Он не смотрел на неё, как будто кроме него в допросной никого не было. Казалось он ушел глубоко в себя.
Жара решила изменить тактику.
— Твой приятель Мирик не очень то тебя боится.
Русский даже не моргнул.
— Не из-за того, что он рассказал мне.
Никакой реакции.
— Ему есть что рассказать о том, что вы сделали позавчера С Мэттью Старром в Гилфорде.
Медленно он вынырнул из астрала и сфокусировал свой взгляд на ней. После того, как он сделал это, его шея искривилась, обнажая вены и сухожилия, уходящие вглубь в громоздкие плечи.
Он смотрел на нее из-под густых рыжих бровей.
В этом освящении его лицо было похоже на лицо боксера, сломанный нос выделялся горбинкой в месте перелома.
Она решила, что когда-то, до этого повреждения он был весьма привлекателен.
Со стрижкой ежиком она представила его мальчиком футболистом или с клюшкой на хоккейном катке.
Но беда была в том что Поченко погряз во всем этом с головой и, неважно что родилось ли это во время его отсидки в тюрьмах в России или в попытках этой самой тюрьмы избежать, но мальчик вырос и все что она увидела в его глазах, это результат простой науки выживания в очень сложных условиях.
Что-то вроде улыбки тронуло уголки его рта, но на этом все закончилось.
Затем он наконец заговорил.
— В подземке, когда вы были надо мной, я чувствовал ваш запах. Вы понимаете о чём я говорю? Как вы пахните?
Никки Жара бывала на всех видах допросов и опросов, людей всех классов и положений, но во всех них было что-то не так, что-то в них было сломано.
Самоуверенные придурки и сумасшедшие, видимо из-за того что она женщина, думали смутить ее своей болтовней, похожей на сценарий какого-то плохого порнофильма.
Серийный убийца как-то попросил ее прокатиться с ним в фургоне, чтобы он смог получить удовольствие по дороге в тюрьму.
Ее броня была крепкой. Никки умела то, что умеют все хорошие следователи — держать дистанцию. Или может быть наоборот.
Но небрежно произносимые слова Поченко, вместе с уверенным взглядом, которым он наградил ее, придавали его глазам, цвета янтаря, угрозу. Ее бросало в дрожь.
Она держала его взгляд и старалась не поддаваться.
— Я вижу, вы понимаете.
Он подмигнул, детектив почувствовала как будто ее окатили холодной водой.
— Буду иметь в виду.
Затем он послал ей воздушный поцелуй и засмеялся.
После этого Никки услышала то, что до этого никогда раньше не слышала в комнате для допросов.
Приглушенные крики со стороны смотровой комнаты.
Это был Рук, его голос заглушала звукоизоляция и двойное стекло, он орал на Поченко.
Это звучало, как будто он кричит в подушку, но она все равно слышала его.
…животное…
…подонок…
мерзкое трепло
Затем последовали удары по стеклу. Она обернулась через плечо, чтобы взглянуть. Трудно быть невозмутимой, когда зеркало трясется и шумит. Удары стихли, видимо Рочо заставили его остановиться.
Поченко переводил нерешительный взгляд с нее на зеркало.
Неважно, что случилось с крошечным мозгом Рука и заставило его сорваться с цепи, но это подействовало, он запугал Русского.
Детектив Никки Жара ухватилась за возможность и без комментариев перевела разговор в другое русло.
— Дайте мне взглянуть на ваши руки, — сказала она.
— Что? Вам нужны мои руки, подойдите ближе.
Она стояла, показывая тем самым кто здесь главный.
— Положите руки на стол, Поченко. Сейчас же.
Видимо он думал, будто он будет решать когда и что делать, но мешкать не стал.
Наручники задели край стола издав характерный звон, он положил руки, но немного дернулся почувствовав под ладонями холодный метал.
Его руки были потертыми и опухшими.
Несколько костяшек были в синяках, у других была содрана кожа, там где ещё не появились болячки выступали капли крови.
На среднем пальце правой руки была толстая полоса отбеленной кожи и порез.
Похоже на след от кольца.
— Что произошло? — спросила она, снова почувствовав облегчение.
— А, это? Ничего.
— Выглядит, как порез.
— Да, я забыл снять кольцо.
— До чего?
— До тренировки.
— Какой тренировки? В спортзале?
— Кто говорил про спортзал? — его верхняя губа искривилась и она инстинктивно сделала шаг назад, пока не поняла, что он улыбается.
Офис капитана Монтроуза был пуст, поэтому Никки Жара завела Рука в него и захлопнула стеклянную дверь.
— Что, черт возьми, это было?
— Знаю, знаю, я немного сорвался.
— Посреди моего допроса, Рук.
— Ты слышала, что он говорил тебе?
— Нет. Я не могла услышать его из-за стуков по стеклу в комнате наблюдения.
Он отвернулся.
— Ты что неуправляемый, а?
— Можно и так сказать.
— Если это была Чечня, то сейчас ты спускаешься с горы вниз на горном козле вперед ногами.
— Ты опять про Чечню? Я выбрала самую удачную линию допроса, а ты все испортил своими стуками по стеклу.
— Но у тебя все получилось.
— Возможно, в этот раз.
— Могу я кое-что сказать? — он не стал дожидаться ответа.
— Я не представляю, как ты можешь такое выносить.
— Ты шутишь? Это моя работа.
— Но это так……мерзко.
— В районах боевых действия тоже не так уж и весело. По крайней мере, я читала.
— Война — не так хороша. Но это лишь одна часть. В моей работе я переезжаю с места на место.
Это может быть один раз район боевых действий или поездка на джипе с черным мешком на голове, чтобы попасть в наркокортель. Но потом я получаю месяц в Портофино и Нице с рок-звездами и их игрушками или я неделю стажируюсь у знаменитого шеф-повара в Седоне или Палм-Бич.
Но твоя работа…Это…это как канализационная труба.
— Это что, намек на
— Что такая милая девушка, как ты, делает в месте, как это?
— Потому что если это так, то я вышвырну тебя отсюда, как мяч, чтобы показать, какой милой я могу быть. Мне нравится моя работа.
Я делаю то, что делаю, и имею дело с теми людьми, с которыми имею, а это заголовок для твоей статьи, мальчик-писатель: "Все преступники сволочи!".
— Тем более G.
Она рассмеялась.
— Отличный исследовательский комментарий, Рук. Ты говоришь очень по-уличному.
— О, и кстати? Никаких коз. Популярное заблуждение. На Кавказе с Генералом Ямадаевым, у нас были только лошади. Мы скакали на них.
Когда она смотрела, как он уходил из комнаты, Никки была удивлена, но она больше не чувствовала себя сердитой.
Как можно сердиться на кого-то, кто, как он, проявляет немного заботы?
Спустя полчаса, она сидела вместе с Рэйли, просматривая записи с камер видеонаблюдения из Гилфорда. Детектив Жара не выглядела довольной.
— Прокрути это снова, — сказала она. И давай осмотрим каждый угол на этом снимке. Возможно мы упустили кусок, когда он возвращался позже.
— Что-то не так? — Рук находился перед ней, его дыхание пахло эспрессо.
