– Имею право, – подтвердил Блонди.
– Только вот ведь какая штука, – сказал Гуров. – Кроме прав, у всех нас есть еще и обязанности. Например, обязанность сотрудничать с органами правосудия. Почему-то вы про эту обязанность забыли, хотя были предупреждены, что в ближайшее время вас вызовут на допрос как свидетеля. Вы же внезапно и, я бы сказал, злонамеренно скрылись. Но поскольку речь идет о тяжком преступлении, об убийстве, ваше исчезновение нас насторожило, и мы сразу же объявили вас в розыск. Должен вас огорчить – с настоящего момента вы переходите в разряд подозреваемых, а это совсем другой коленкор.
– Что?! С какой стати? – тут же завопил Блонди, пряча за развязностью готовый вырваться наружу страх. – В чем меня обвиняют? Я не мог убить Ложкина! У меня железное алиби, понятно? И вообще, зачем мне было его убивать? Мы... – Он внезапно осекся, а потом уже тише продолжил: – Мы... Мы с ним были друзьями. И вообще...
– Ну что же вы замялись? – спросил Гуров. – Наверное, вы хотели сказать не об этом? Наверное, вы хотели сказать, что были с Ложкиным деловыми партнерами и делить вам было нечего, не так ли? Зачем убивать курицу, несущую золотые яйца?
– Вот именно, – пробормотал Блонди, подозрительно глядя на Гурова.
На его потрепанной физиономии выступил пот. В кабинете не было жарко, и потел Блонди от недобрых предчувствий.
– Ну вот что, Валерий Сергеевич, – сказал Гуров решительно. – Мне некогда тут с вами в дурачка играть. Давайте начистоту. Мы про вас все уже знаем. Не слишком вы с Ложкиным были осторожны. У него в студии и дома мы обнаружили массу порнографических материалов – фильмов, фотографий, видеозаписей, которые осуществлялись не без вашего активного участия. Мы в курсе, что вы оплачивали аренду помещений, финансировали съемки и так далее. В отношении вас заведено уголовное дело по статье «Изготовление и сбыт продукции порнографического содержания».
– Каждый крутится как может, – сказал на это Блонди, вдруг успокаиваясь. – Если вы мне скажете, что порнография – это плохо, то я вам, извините, не поверю. Тысячи людей в этом нуждаются.
– Не собирался обсуждать моральную сторону вопроса, – заметил Гуров. – Мое мнение тут не имеет никакого значения, как и ваше, кстати. Потому что касательно этого деяния имеется вполне определенная статья в Уголовном кодексе, которую вам объехать никак не удастся. Понимаю, что вы занимались этим грязным делом только из сочувствия к нуждам населения. Вы настолько прониклись этими нуждами, что даже сами не брезговали участвовать в оргиях.
– Был грех, – спокойно ответил Блонди. – В определенный период мы испытывали трудности с исполнителями мужского пола. Если хотите знать, далеко не всякий способен изобразить на площадке жеребца. Тут нужен особый склад ума...
– Понимаю, у вас таковой имеется, – перебил его Гуров. – Но раз вы обладаете столь незаурядным умом, может быть, он вам подскажет что-нибудь касающееся смерти вашего друга? Согласитесь, смерть его никак нельзя назвать обычной. И я никогда не поверю, что у вас не имеется никаких соображений на этот счет.
– Никаких! – отрезал Блонди.
– Вряд ли, – покачал головой Гуров. – Если никаких, то чего это вас вдруг к морю потянуло? Вы, такой общительный человек, любимец женщин, можно сказать, и вдруг прячетесь, едете один, тайком...
– С женщинами у меня отношения чисто деловые, – с достоинством сказал Блонди. – А рванул я отсюда, потому что чувствовал, что здесь мне скоро начнут задавать слишком много вопросов. Сами же сказали, что мой бизнес не вписывается в Уголовный кодекс.
– Это верно, не вписывается. Но скажу вам честно, без протокола, – меня в данный момент не он интересует. Я готов на время забыть про вашу деятельность, хотя по-человечески я ее категорически не одобряю. Однако, положа руку на сердце, хорошо вы зарабатывали на своей продукции?
– Какой там заработок! – махнул рукой Блонди. – Одни слезы! – Глаза его, однако, настороженно следили за Гуровым, и тот понял – парень безбожно врет.
– Да бросьте! – перебил его Гуров. – Стоило ли тогда мараться? Я же предупредил вас, что это в протокол не попадет. Мне важно знать, насколько хорошо вы зарабатывали, и были ли у вас причины заняться шантажом?
– Заняться... чем? – выпучил глаза Блонди. – Я не понял, гражданин полковник, каким таким шантажом? Вы про что говорите?
– Объясню попозже, – коротко сказал Гуров. – А сейчас ответьте на один вопрос: в тот вечер, когда вы последний раз видели Ложкина, уйдя из студии, вы ему звонили?
– Звонил? – поразился Блонди. – Зачем? У него телка осталась. Эта, как ее... Танька Вострякова. Я так понял, что он на полную ночь рассчитывал. Эта деваха ему приглянулась – я сразу это просек. В принципе, я не возражал – для Димана мне ничего не жалко. Зачем бы я ему мешать стал?
– То есть в ту ночь вы ему не звонили, – заключил Гуров.
– Не звонил! – немедленно подтвердил Блонди. – А с чего вы взяли, что звонил?
– А вот ваша знакомая, та самая Татьяна Вострякова, утверждает, что в ту ночь, вскоре после того, как вы ушли из студии, Ложкину кто-то позвонил, после чего он сразу же забыл о своих намерениях, выставил девушку на улицу и занялся какими-то своими делами.
– Вы серьезно? – задумался Блонди. – Ему звонили? Но это не я, точно. Я, если вы помните, тоже не один был. Мне было чем заняться. Мы с дамами в ресторан закатились – в этот, на Трубной. Там кухня итальянская. Я люблю... А звонил я ему на следующий день, после обеда. До обеда-то я никакой был. А после обеда не дозвонился. Потом забеспокоился, искать его начал, с той же Танькой искали. Мы же сами в морг пришли!
– Верно, пришли, – согласился Гуров. – Но вы могли сделать это для отвода глаз. Вострякова наверняка же вам про звонок рассказала, а вы промолчали. Подозреваю, что вы и ей запретили об этом рассказывать.
– Ничего я ей не запрещал! – сердито сказал Блонди. – Теперь припоминаю, она действительно что-то такое говорила, да я не обратил внимания. Не до того было. Не придал значения.
– И однако же, кто мог позвонить Ложкину так внезапно, да еще подвигнуть его на то, чтобы он отказался от ночи с красивой девушкой? Какие-то предположения на этот счет у вас должны же быть!
– Черт его знает! – сказал Блонди. Он выглядел очень расстроенным. – Диман многих знал. Пол-Москвы. К тому же он слабовольный был по жизни. В принципе, ему любой мог позвонить и сказать, что Диман ему нужен. Он бы не смог отказать.
– Вот как? Это любопытно. То есть вы хотите сказать, что втянуть его можно было во что угодно? И не только в производство порнографических фильмов?
– Допустим, никуда я его не втягивал, – возразил Блонди. – Диман мастер был. А я нашел применение его способностям. Плохо он жил, что ли?
– Наверное, не очень хорошо, раз так закончил, – сказал Гуров. – А ему могли понадобиться деньги, помимо тех, что он зарабатывал на порнографии?
– Далась вам эта порнография! – проворчал Блонди. – Диман много чем занимался. Он и для журналов работал, и для киношников... Деньги у него всегда водились. По-моему, он ни в чем не нуждался. Иначе бы он мне сказал.
– С какой же тогда стати Ложкин ввязался в такое серьезное преступление, как шантаж? Взгляните вот на эти фотографии...
Гуров разложил перед Туликовым три фотографии – все они были абсолютно идентичны, за исключением мужских лиц, на них изображенных. Блонди тупо уставился на снимки, пытаясь сообразить, что за подвох ему приготовлен. Потом он недоверчиво посмотрел на Гурова и сказал:
– Это же фуфло! Это же одна и та же фотка! Гражданин полковник, я, может быть, оскорблю вашу нравственность, но если откровенно, то эту фотку Диман сделал два года назад, в новогоднюю ночь. Мы тогда оттягивались по полной программе. Ну, Диман и нащелкал тогда сдуру... Вот тут. – Он ткнул пальцем. – Вот тут я должен быть. А эти личности мне незнакомы. Выходит, это он их вставил? Шантаж, говорите? Ничего себе!
Он выглядел по-настоящему удивленным. Гуров готов был поверить, что история с фотографиями не имеет к нему ни малейшего отношения. И вряд ли, имея стабильный и, кажется, весьма неплохой доход, Блонди рискнул бы связываться с такой ненадежной вещью, как шантаж. Ведь это грозило поставить под удар весь его бизнес. Но кто-то ведь вовлек Ложкина в эту авантюру!
– Давайте попробуем еще раз, – предложил Гуров. – Вы с Ложкиным делали деньги на естественных человеческих слабостях и пороках. А поскольку пороки – вещь довольно стабильная, то и доход у вас был неплохой и стабильный, верно я говорю?
– Ну, если не для протокола, то верно, – пробурчал Блонди. – Только я на это дело иначе смотрю...
– Возможно, – сказал Гуров. – Речь не о том. Давайте сосредоточимся вот на какой проблеме. Некто, хорошо знавший Ложкина, в отличие от вас, имел денежные проблемы. И этот человек попросил Ложкина сделать компрометирующие фотографии. Фотографии не подлинные, а сфабрикованные – из чего я заключаю, что этот некто авантюрист чистой воды. Потому что, как правило, шантажом занимаются, когда имеют подлинный компромат...
