Глава 11
Прошло три дня, Валентина исправно ходила к месту встречи с Гашиным, но Славомир Ильич больше ни разу не появился в лесу ни на тропинке, ни у поваленного дерева. «Он обиделся на меня, – решила Валентина, – потому и не приходит. Но он же не может сидеть целыми днями взаперти, куда-то ведь он ходит гулять, надо только узнать куда».
Была суббота, у Нины Сергеевны выходной, Валентина с самого утра помогла хозяйке с уборкой, купила продукты на двоих, и пока Нина Сергеевна варила для себя рыбу и картофель, натушила целую сковороду овощей. После обеда Валентина в очередной раз прогулялась в лес, убедилась, что Гашин снова не пришел, и решила задать прямой вопрос садовнице Крамаревых. Нину она нашла в импровизированной лаборатории – та колдовала над какими-то удобрениями.
– А что Славомир Ильич? Не заболел случайно? А то раньше я его каждый день встречала на прогулке, а теперь вашего ученого что-то не видно. Или заработался? – спросила Валентина как можно равнодушнее.
Нина Сергеевна оторвалась от пробирок, сняла очки и насмешливо взглянула на нее.
– Валечка, деточка, только не надо делать вид, что тебе все равно. Ваш роман со Славомиром у тебя на лбу огромными буквами написан. Ты разве не в курсе, что он больше не живет у Крамаревых?
– Как это – не живет? – задохнулась Валентина. – А где он живет?
Нина Сергеевна пожала плечами:
– Вот уж чего не знаю – того не знаю. Я была уверена, что тебе все известно. Что же твой возлюбленный, уехал и тебе ничего не сказал?
Валентина подавленно молчала.
– Выходит, не сказал, – подвела итог Нина Сергеевна. – Я так думаю, он свою работу закончил, все документы Максиму Витальевичу передал и отбыл. Неужели он тебе даже не позвонил? Не попрощался?
– Нет, – выговорила Валентина, с трудом шевеля губами.
– Ну так позвони ему сама.
– Я не знаю номера, он мне не давал свой телефон и мой не спрашивал. Зачем? Мы с ним и так каждый день виделись, гуляли вместе…
И Валентина расплакалась. Ну как же так? Почему? Почему отношения, начинавшиеся так красиво, так романтично, закончились так нелепо, так вдруг? Гашин рассердился на нее за обман, обиделся, но ведь любая обида со временем проходит, и главное – он здесь, рядом, всего лишь на другой стороне шоссе, и Валентина была уверена, что рано или поздно они обязательно встретятся, и она попросит прощения, еще раз все объяснит, и он непременно простит ее, и все вернется, и они будут вместе… А оказалось, что он уехал, и совершенно непонятно, где теперь его искать. А искать надо обязательно, ведь они с Валентиной действительно родственные души, и просто преступно потерять друг друга из-за дурацкого недоразумения, ведь в ее лжи не было никакого злого умысла, никакой корысти.
Нина Сергеевна молча смотрела, как Валентина рыдает, и не делала ни малейшей попытки успокоить и утешить ее.
– Иди к себе и поплачь как следует, – наконец сказала она. – Потом поговорим, если захочешь.
Валентина выбежала из комнаты, зашла к себе и рухнула на кровать. Ей казалось, что подушка все еще пахнет волосами Славомира, а простыни хранят тепло его гладкого смуглого тела. Ну почему, почему все так? Почему ее личная жизнь никак не может сложиться спокойно и счастливо? Почему она все время чувствует себя неудалой и никому не нужной? Десять лет романа с женатым директором НИИ, в течение которых она каждый день ждала, что он все-таки решится и уйдет от жены. Она сделала два аборта, рожать вне брака не стала, хотела, чтобы все было как у людей, чтобы была свадьба, белое платье, цветы и почтенная роль беременной замужней женщины. Ничего этого не случилось. Не до такой степени она нужна была своему директору, чтобы он разрушил налаженную, удобную, устоявшуюся жизнь.
Когда заболел отец, Валентина все внимание переключила на него, даже отношениями с директором пожертвовала. Она в тот период и от подруг отдалилась, перестала ходить к ним в гости и приглашать к себе, перестала пить с ними кофе в кондитерских и гулять по набережной, потому что каждую свободную минуту посвящала Дмитрию Васильевичу. Как ни тяжело ей было видеть постепенное угасание отца, два года его болезни стали для Валентины самыми наполненными и даже счастливыми, как бы ужасно это ни звучало: она чувствовала себя нужной и любимой. Когда отца не стало, ей снова пришлось вернуться к роли никому не нужной и одинокой женщины. Ни любовника, ни подруг. Одна работа и пустой дом. Брат Женя давно жил своей жизнью, полной каких-то непонятных Валентине забот и проблем. Он, конечно, очень любил сестру, он готов был помогать ей материально, но на душевную близость у него не хватало ни времени, ни сил.
И вот в ее жизни появился Славомир, ни на кого не похожий, так много знающий, так тонко чувствующий, с такими нетривиальными суждениями. И такой красивый! Валентина готова была погрузиться в этот роман и полностью отдаться отношениям с Гашиным, она могла бы, не задумываясь и не оглядываясь, ринуться вслед за ним хоть на край света, и даже дело, ради которого она приехала в Москву, перестало ее занимать, во всяком случае, за последние шесть дней она ни разу не позвонила Стасову и не поинтересовалась, как движется заказанное ею расследование. Славомир принес в ее жизнь новый смысл и новые надежды, и она в мечтах уже видела себя рядом с ним на долгие годы вперед и даже прикидывала, не смея задать ни одного вопроса, какого возраста у него могут быть дети, если они вообще есть, и захочет ли он их общего ребенка. Ведь Валентине уже тридцать пять, пора рожать, сроки поджимают. Произошедшая три дня назад ссора казалась ей обычным недоразумением, которые постоянно случаются между влюбленными, которые так легко преодолеть и после которых так сладостно мириться. И вдруг оказалось, что это окончательно. Что это навсегда.
Весь вечер субботы, ночь и первую половину воскресенья Валентина пролежала в постели, то и дело принимаясь плакать. Нина Сергеевна ее не тревожила, занималась своими делами, до Валентины доносились звяканье посуды и звуки работающего телевизора, которые ужасно раздражали: как можно готовить, есть, мыть посуду и смотреть передачи, когда случилось такое страшное, такое непоправимое несчастье!
К трем часам дня воскресенья Валентина поняла, что проголодалась. Она вылезла из постели, умылась, с отвращением глядя в зеркало на свое опухшее от слез лицо, оделась и спустилась вниз. Нина Сергеевна, обложившись толстыми справочниками, что-то писала за большим столом.
– Извините меня, – сказала Валентина, – я что-то расклеилась. Я вам не помешаю, если приготовлю что-нибудь?
Нина Сергеевна махнула рукой, не поднимая головы.
– Ради бога, деточка. Готовь, кушай, пей чай. Ты хоть немножко успокоилась?
– Да.
Валентина помнила, что накануне хозяйка выразила готовность поговорить о ситуации с Гашиным, и понимала, что своим вопросом Нина Сергеевна сейчас подтверждает эту готовность. Но разговаривать не хотелось. Валентина приняла решение, которое казалось ей в тот момент на удивление очевидным и единственно правильным.
Сейчас она поест, потом поднимется к себе и займется лицом, которое надо попытаться привести в относительный порядок при помощи хотя бы компрессов и масок. А завтра поедет к Стасову и попросит его разыскать Славомира Гашина. Денег у нее на этот заказ хватит, в крайнем случае она попросит брата Женю, тот поможет.
* * *
На следующий день, в понедельник, Валентина Евтеева явилась в офис детективного агентства «Власта». Стасов был занят с клиентом, и ей пришлось ждать почти час, пока он освободится.
Владислав Николаевич расценил ее приход как очередную попытку контроля над ходом расследования и начал сразу же подробно излагать, что сделала его сотрудница Каменская за время пребывания в Южноморске. Валентина слушала, с трудом скрывая нетерпение, и все ждала, кода же наступит удобный момент, чтобы изложить свою новую просьбу.
– С сожалением должен констатировать, что ничего проливающего свет на убийство вашего отца пока не выявлено, – закончил наконец Стасов. – Вы готовы нести дальнейшие расходы или мы можем сворачивать свою работу?
– А что вы намерены делать дальше?
– Каменская поедет в Руновск, попробует поискать концы в городе вашего детства. Единственная версия на сегодняшний день – это версия о том, что в Руновске произошло нечто такое, о чем вашему отцу были известны нелицеприятные подробности. За некоторое время до его смерти возникла реальная опасность, что он эти подробности может разгласить. Преступнику необходимо было избежать такого развития событий. Пока больше ничего в голову не приходит. В Южноморске жизнь вашего отца протекала так, что уцепиться попросту не за что.
– Хорошо, – кивнула Валентина, – продолжайте, я оплачу вашу работу. Владислав Николаевич, у меня к вам еще одно дело. Мне нужно разыскать одного человека. Возьметесь?
