– Догадался он или нет, мы с вами все равно не узнаем, – пожал плечами Райский, – в конце концов, зарплату он получает из рук вашего папы и на многое предпочитает закрывать глаза. Как вам кажется, вы бы в этой ситуации сумели соврать искусней?
– А зачем?
– Ну мало ли зачем люди врут? Есть тысячи разных причин.
– В этой ситуации врать мне пришлось бы только по одной причине – если бы я сам убил шофера Гошу.
– Зачем же вам было его убивать?
– Пока не знаю.
– Вы не делали этого, – широко, ласково улыбнулся Райский, – вам это было совершенно не нужно. А соврали вы потому, что малодушно удрали, увидев в машине труп шофера.
– Я что, идиот?
– Нет. Вы не идиот. Но вы жуткий трус и лентяй. Вы, как теперь принято выражаться, «пофигист». Кстати, запомните это словечко. Итак, вы удрали вместе с вашей подругой Эвелиной потому, что вам до смерти не хотелось общаться с милицией, давать показания. Вы тихо смылись, оставив все как есть. И в этом, заметьте, вся ваша человеческая суть. Убить кого-то вы вряд ли сможете, если только совсем случайно. А вот удрать, оставить в беспомощном состоянии – это запросто. Между прочим, прошу заметить: Эвелина вас так и не выдала.
– Откуда же стало известно, что мы с ней удрали?
– Вас двоих видела и опознала по фотографиям уборщица парфюмерного магазина, у витрины которого произошло убийство. Она же засвидетельствовала, что вы не убивали.
– Погодите... Но этого не было в тех материалах, которые я читал.
– Правильно. Уборщицу удалось найти и допросить только вчера.
– Так, может, она и убийцу видела?
– Нет. Она пришла убирать магазин через полтора часа после убийства.
Сергей достал из кармана пачку «Честерфильда», хотел закурить, но полковник ловко отнял у него сигарету и протянул свою пачку.
– Вы курите только «Парламент-лайт». Кстати, вот вам от меня подарок, – он выдвинул ящик стола, достал красиво упакованную коробку. Внутри оказалась новенькая зажигалка «Зиппо» с баллончиком и набором запасных кремней.
– Спасибо, – удивленно улыбнулся Сергей.
– На здоровье. Учтите, это чистое серебро. Вы ведь обожаете дорогие безделушки. На руке у вас может быть только «Роллекс». Ваш бумажник как минимум фирмы «Петтек», обувь – «Саламандра», замшевая, настоящая, ни в коем случае не подделка. Ручка, естественно, «Паркер», с золотым пером. Ну что вы так напряглись? Не беспокойтесь, все это вы найдете у себя в квартире.
– Найду в квартире? А разве я не взял с собой в Грецию любимые дорогие вещицы?
– Конечно, взяли, – рассмеялся Райский, – но неужели вы думаете, что у вас только одни часы, один бумажник и одна пара обуви? Впрочем, если чего-то не хватает, вы можете купить.
– Где?
– Ну, не на Савеловском рынке, конечно. Пройдите хотя бы по Тверской, там много неплохих бутиков, можете съездить в «Стокман» на Смоленской. Какой туалетной водой вы пользуетесь?
– Эта... как ее? – Сергей растерянно защелкал пальцами. – На букву «Ч». Нет... забыл.
– «Гуччи», – улыбнулся Райский, – такие вещи следует помнить.
– Ладно. Буду помнить. Скажите, Михаил Евгеньевич, а кроме всех этих «Петтеков», «Саламандр» и «Гуччей» я вообще о чем думаю?
– То есть?
– Я знаю, что за мной охотится Шамиль Исмаилов?
– И да, и нет. Вам была изложена эта версия, но вы не согласны. Вы искренне не понимаете, в чем провинились перед чеченцем. Вы убеждены, что ваши ухаживания за Анжелой были ее выдумкой. Вы не помните, что и кому говорили о певице. Просто не помните и все, несмотря на то что минимум пять человек охотно пересказывают ваши жалобы на сексуальные домогательства с ее стороны и попытки совратить вас при помощи таблеток «экстази».
– Класс, – покачал головой Сергей, – как, оказывается, здорово у меня устроены мозги, какой я весь из себя разумный, добрый и честный. Наверное, за мной охотятся сказочные злодеи, маньяки-завистники, просто потому, что они плохие, а я хороший?
– Ну примерно так, – улыбнулся Райский, – вижу, вы начинаете понемногу разбираться в самом себе.
– Нет, а если серьезно, я имею некие собственные мысли, предположения, кто и почему хочет меня убить?
– Конечно, конечно, вы же разумный человек, у вас, естественно, созрела собственная версия, вы даже предприняли небольшое самостоятельное расследование, чего от вас никто не мог ожидать. Вы стали подозревать, что вас преследует ваш бывший сокурсник, некто Михеев Юрий Павлович. Надо сказать, определенная логика в ваших рассуждениях присутствовала. В 1985 году Михеев был осужден по статье 105-1, предумышленное убийство, и приговорен к десяти годам заключения. Михеев убил девочку, сокурсницу вашу и его. Ее звали Маша Демидова. Картина преступления была очевидной, вина Михеева полностью доказана. Однако многие сочли приговор слишком суровым. Вполне можно было инкриминировать Михееву сто девятую статью, причинение смерти по неосторожности. Но он вел себя настолько вызывающе на суде, что все испортил. К тому же Маша Демидова была единственной дочерью высокого чиновника Министерства иностранных дел, родители требовали самого строгого наказания для убийцы, в общем, адвокат ничем не сумел ему помочь. История эта довольно сильно взбудоражила институт и особенно курс, на котором учились вы и Михеев. Некоторые говорили, что причиной убийства послужил ваш роман с Машей. Михеев был очень сильно влюблен в нее с первого курса, а вы уже тогда, в юности, не могли пропустить ни одного хорошенького личика.
– Ага, понятно. И вот я решил, что Михеев вышел из заключения и хочет свести со мной счеты? – неуверенно пробормотал Сергей.
– Да, именно так. Вы разыскали своего бывшего сокурсника, встретились, поговорили и убедились в собственной правоте. Михеев хронический алкоголик и маньяк. Он считает вас главным виновником всех своих бед. Он, находясь в состоянии белой горячки, прицепил взрывчатку к вашей машине. Но потом передумал вас сразу убивать, решил сначала помучить, для чего заблокировал ваши карточки, убил шофера Завьялова, а затем подбросил орудие убийства в квартиру Эвелины Дерябиной. Ну что вы на меня так смотрите, майор? – Райский рассмеялся, сверкая зубами. – Разумеется, мы все проверили самым тщательным образом. В квартире, в которой происходила ваша встреча с Михеевым, давно никто не живет, дом в аварийном состоянии, а телефонный номер, по которому вы связывались с его младшей сестрой Ириной, принадлежит похоронной конторе.
– Простите, не понял, – смущенно кашлянул Сергей.
– Вот и мы не поняли, – лицо Райского стало серьезным, – мы вас, Станислав Владимирович, совершенно не поняли. Дело в том, что Михеев Юрий Павлович благополучно скончался пять лет назад от открытой формы туберкулеза в архангельской больнице, а его младшая сестра Ирина, которая дала вам несуществующий адрес, отбыла вместе с родителями на постоянное место жительства в США четыре года назад. Мы только зря потратили силы и время на проверку.
Сергей вытащил свою новенькую «Зиппо», залил в нее бензин, несколько раз пощелкал. Зажигалка работала отлично, ее было приятно держать в руках.
– Зачем же я все это выдумал? Ведь не в моих интересах путать следствие, – произнес он и закурил «Парламент-лайт», – неплохие сигареты, но все-таки слишком слабые для меня.
– Зато не такие вредные, – заметил Райский, – слушайте, а правда, зачем вы все это выдумали? Не знаете?
– Понятия не имею. Но все-таки я не сумасшедший. Куда-то я ведь звонил, ездил, с кем-то встречался? Или нет?
– Ну, наверное, вы встречались с тенью, как принц Гамлет. Вы вообще любитель приврать, за вами это с детства водится. Слушайте, майор, да что вы привязались к этой дурацкой истории? Нам с вами надо думать о Шамиле Исмаилове, и только о нем. Давайте отделять зерна от плевел.
– Разумеется, Михаил Евгеньевич.
– Я рад, что мы с вами понимаем друг друга, – холодно кивнул Райский, – есть еще вопросы?
– Тень убитого короля видел не только принц. Были еще свидетели. И было убийство. Призрак не врал, – задумчиво пробормотал Сергей.
