– Вот, например, немки подмышек не бреют, – рассуждала Ика вслух, сплевывая воду, – и правильно делают. То ли в Италии, то ли в Англии подмышки бреют только проститутки. А порядочные женщины – никогда. Ой, блин! – Несколько капель крови проступило сквозь пену. Ика порезалась потому, что телефонные рулады выводили ее из себя и руки слегка дрожали. – Блин-блин, твою мать! – От перекиси щипало еще больше.
Был бы дома Марк, она позвала бы его, чтоб подул. Он бы подул, потом поцеловал, во все местечки. Ему нравилось, когда она влажная, горячая, только что из душа. Он бы целовал и приговаривал: «Косточки мои сладкие, цыпленок мой, тут у нас мягонько, а тут тверденько, ой, как вкусненько, ой, как классненько, прикольненько».
Ика протерла запотевшее зеркало, увидела себя, скелетика, девочку-спичку. Скуластое аккуратное лицо. Круглые зеленые глаза, большой пухлый рот и маленький мягкий нос. Без косметики, с мокрыми волосами, она выглядела лет на четырнадцать. На самом деле ей было двадцать два.
– Марк, Марик, Морковка, козел, сволочь, ненавижу, убью когда-нибудь!
К трем разноголосым звонкам прибавился четвертый, дверной. Ика накинула халат и босиком помчалась в прихожую.
– Мало того что исчез на трое суток, бросил меня, еще и ключи забыл, гад, и явился именно тогда, когда я в ванной! Все мне назло, все всегда мне назло! Ну я тебе сейчас устрою! – Она распахнула дверь, не взглянув в глазок.
На пороге стояла незнакомая девица лет тридцати, высокая крашеная блондинка, в джинсах и дутой куртке такого розового цвета, что у Ики заболели глаза. Девица, вероятно, не ожидала, что ей сразу, без вопросов, откроют дверь, и удивленно уставилась на Ику.
– Взрослые кто дома есть?
– А что вам нужно?
– Я из ЖЭКа. Жалуются на вас соседи, девочка. Заливаете вы их. – Глаза девицы быстро, хищно обшарили маленькую прихожую.
– Мы?! Заливаем? Да что за бред, блин! – Ика туже затянула пояс халата и надменно вскинула подбородок.
– Я спрашиваю, взрослые кто есть? – Девица шагнула в прихожую.
Она была куда хладнокровней, чем показалась в первый момент. Проворно потеснила Ику, просочилась сквозь бамбуковую шторку, заменявшую дверь между коридором и единственной комнатой, и через секунду стояла посреди комнаты, широко расставив длинные толстые ноги в обтягивающих джинсах и розовых лаковых сапожках.
– Слушайте, женщина, я вас в гости, кажется, не приглашала, – Ика забежала вперед, встала перед ней, лицом к лицу, и вперилась в маленькие рыжие глазки, – если мы протекаем, так в ванную идите, куда вы в комнату лезете?
– А я не в гости, – сказала девица, – я по делу.
Она была выше Ики на голову и весила раза в два больше. На Ику она не смотрела. Спокойно, деловито оглядывала двуспальную кровать, измятое красное белье. На подушке валялась старая футболка Ики. На полу – халат Марка, рядом тарелка с гнилыми виноградинами и яблочным огрызком. Взгляд девицы скользнул по полкам, уставленным видеокассетами, дисками DVD, затем ее внимание привлек компьютерный стол. На принтере стояло зеркало, флакон туалетной воды, на выдвинутом дисководе – грязная кофейная чашка.
– Так, короче, документы предъявите, женщина! – грозно сказала Ика.
– Обойдешься, – сухо отозвалась девица. – Ну, кто здесь проживает? Кто прописан? Где взрослые?
Ика не успела ответить. Зазвонили телефоны, опять все хором, и негромко хлопнула входная дверь. Ика вздрогнула, у нее пересохло во рту. Ей показалось, что в квартиру успел зайти еще кто-то.
– Да я сейчас милицию вызову, женщина! – крикнула Ика сквозь телефонные переливы. За бамбуковой шторкой бесшумно шевелилась огромная черная тень.
– Вова, заходи, не стесняйся, – позвала девица, рассматривая корешки коробок с дисками и кассетами, и добавила, обращаясь к Ике: – Это наш водопроводчик. Ну ты трубочку-то возьми, хоть одну какую. Что застыла?
Из прихожей проскользнул в комнату человек-тень. Он умудрился войти так, что бамбуковые палочки, которые мелодично постукивают при малейшем движении, не издали ни звука.
Девица была нестрашная, Ика называла таких «недоделанная модель». Лицо вполне симпатичное, но глазки маленькие, нос раздвоенный, сердечком, подбородок тяжелый, торчит вперед. Если ей сделать легкую пластику, аккуратней красить волосы и похудеть килограммов на десять, могла бы стать красоткой.
Вова, водопроводчик, показался Ике чудовищем. У него лба вообще не было. Серые редкие волосы росли сразу над бровями. Глаз тоже не было. Темные провалы. Такие маленькие глазки, так глубоко посажены, что заглянуть в них невозможно. Нос без переносицы, круглая пористая пуговка с двумя дырками, рот без губ, длинная плоская щель. Прямо под тяжелым, как булыжник, подбородком, начинался бугристый торс, обтянутый черной футболкой. Черная кожанка лопалась по швам на пудовых покатых плечах. Росту Вова был метра два, весил килограмм сто пятьдесят. Войдя, не произнес ни слова. Просто встал рядом с блондинкой и посмотрел на Ику сверху вниз.
Телефоны продолжали заливаться.
– Вот, чудачка, – девица покачала крашеной головой, – ей звонят, она не подходит. Ну, может, я за тебя отвечу, а? – Она подмигнула и засмеялась. Зубы у нее были крупные, лошадиные и слишком белые, наверное, искусственные.
Ика бросилась к городскому телефону, попутно прихватила свой дрожащий мобильник. Остался еще мобильник Марка. Звонок у него был самый тихий, он мяукал, как голодный котенок.
– Ика, привет, это Стас, короче, слушай, завтра вроде съемка, да? Короче, у меня, блин, отец нажрался, скотина, маму избил, она дома лежит, совсем плохая, я не могу ее одну оставить. И с клиентом я тоже не смогу встретиться. Пусть он, короче, Егорку пошлет, этому старому козлу все равно, какой мальчик. Ты скажи Марку, я потом, как она поправится, все отработаю. Эй, ты где, Ика? Ты меня слышишь?
Торопливый подростковый тенорок прозвучал на всю комнату. Ика никак не могла найти кнопку отключения громкой связи. Руки у нее дрожали.
– Да, Стас. Я слышу. – Она не узнала собственный голос, так хрипло и жалобно он прозвучал.
– Ика, ты чего, блин, простыла? – тревожно спросил Стас.
Она нашла наконец нужную кнопку. Нажала, посмотрела на девицу. Та уже перестала смеяться. Спокойно выдвинула верхний ящик компьютерного стола, принялась рыться, словно это был ее собственный стол.
– Стас, тут ко мне пришли какие-то воры, отморозки, блин, – быстро забормотала Ика, – короче, позвони Ибрагиму, пусть подъедет сюда, разберется.
– Ика, ты что? – ошалело спросил Стас.
Никакого Ибрагима не существовало. То есть, может, их было много на свете, но Ика ни одного из них не знала лично. Она назвала звучное кавказское имя, чтобы гости испугались. Но они не испугались. Вова стоял и слушал. Девица продолжала спокойно рыться в ящиках.
– Стасик, сделай что-нибудь, – прошептала Ика, – помоги мне, пожалуйста.
– А Марк где? Его, что ли, дома нет?
– Нет! Третий день нет. Я не знаю, куда он делся. Я одна, а тут эти. Кошмар какой-то!
– Сколько их?
– Двое.
– Зачем ты чужим дверь открываешь?
– Я случайно. Я думала, это Марк.
– Слушай, короче, может, ментам позвонить? – В голосе Стаса звучала искренняя тревога. Он был хороший, добрый мальчик, он правда испугался за Ику, но помочь ничем не мог.
Он так же, как Ика, отлично понимал, что нельзя вызывать милицию в квартиру Марка. Что бы ни происходило – нельзя. Девица и Вова тоже, вероятно, понимали это, потому были так спокойны. Краем глаза Ика заметила, что девица нашла паспорт Марка, пролистала, спрятала в карман розовой куртки и тут же закрыла ящик.
– Ладно, Ика, ты, короче, не плачь. Потяни время, я, может, что-нибудь придумаю.
Два мобильных телефона давно замолчали. Когда Ика положила трубку городского, стало страшно тихо.
– Значит, ты не знаешь, где он? – спросила девица и задумчиво посмотрела на Ику.
– Что вам нужно? Вы можете объяснить?
– Хохлов Марк Анатольевич, – ответила девица и тяжело вздохнула, – он нам нужен, а не ты. И еще, чтоб ты знала, мы не воры. Скажи, Вова? – Девица опять засмеялась.
