Катя только сейчас вышла из полубредового состояния и обрела способность к осознанным действиям. Она присела на единственный стул.
– Что ты хочешь сделать, Лешка?
– А ты до сих пор не поняла? Чучельник я, первого разряда. Вынести батяню надо.
– Зачем? Разве нельзя сказать, что он первый? Ты посмотри – он же меня чуть не задушил. Если б не утюг… Почему надо его?.. Лешка?
– Вот тут написано, – Данилов кивнул на пакет. – Потому что я люблю. Долго объяснять, Катенька… Ты одна на жилплощади осталась, папаша лишний. Отличный повод. Для мокрухи. Вас двое на квартире было. Кто подтвердит, что он первый начал? Откуда известно, что он тебя чуть не задушил?.. Никто не подтвердит, кроме тебя, однако ты не в счет, ты – подозреваемая. Доходит?
– Но ты… Ты мне веришь? Что это не из-за квартиры?
– Я там не один работаю А мы сейчас на последнем месте. Особенно по тяжким.
– Кто мы? На каком месте? Я совсем, наверное, чокнусь.
– Потом расскажу, все расскажу. Сейчас время дорого. Значит, запоминай. Ты вернулась с работы – батя сидел дома. Пьяный. Куда-то собирался. Просил денег, ты не дала. Часов в десять ты поехала ко мне и находилась у меня до утра. Мы смотрели… Нет, мы не смотрели телевизор. Просто болтали. Пили ликер. Вишневый. Матери дома не было. Завтра утром ты идешь домой. Ты вроде отпросилась на завтра с работы?
– Ага.
– Дальше по обстановке. Подробности до утра обговорим. Иди одевайся.
Пока Катя возилась в прихожей, Данилов еще раз осмотрел комнату. Вроде все чисто. Тело придется завернуть, иначе кровь из пакета все-таки может вытечь. Сюда-то можно вернуться еще раз, подтереть. А в парадном? На улице? Кровь долго сохраняется на снегу.
Он стащил старенькое покрывало с Катькиной тахты, обмотал верхнюю часть туловища папаши. Свободные концы связал узлами. Чучельник Леша. Старший оперуполномоченный криминальной милиции… Капитан. "Потому что я люблю".
– Помоги. Под мышку, под мышку бери. Поднимай. Ух, тяжелый…
Данилов присел, подвернулся под батяню и принял позу "Боец, выносящий раненого товарища с поля боя". Выпрямился, держа труп за плечи.
– Пошли… Стой, выгляни на лестницу. Только тихонько.
Катя осторожно открыла замок. Тишина. Второй час ночи.
– Никого.
Данилов ступал осторожно, шарахаясь от малейшего шороха за соседскими дверьми. "А если сейчас кто-нибудь?.. Собачку выведет? Или вернется?.. Или просто выйдет? Тихо, спокойней. Сейчас ночь, и все спят. Девять ступенек, восемь, семь… Быстрее, быстрее… Ох, как трясет".
Перед выходом он кивнул Кате на дверь. Она все поняла, обошла Данилова и выглянула во двор. Шум машин на ночном проспекте. Мутная луна в разрывах облаков. Снегопад кончился.
– Иди к будке и жди там, – шепнул чучельник Данилов. – Если кого увидишь, чихни.
До точки приложения тела к поребрику было метров сто, и пройти их надо так, чтобы… Во-во. Чтобы не мучил стыд за бесцельно прожитые годы…
Алексей, придерживая ногой дверь, дождался, когда Катя достигнет будки, и, шепнув: "Помоги мне, Господи", двинулся вперед.
От оглушительного скрипа снега под ногами аж уши заложило. Бежать Данилов не мог, боялся поскользнуться, да и тяжело… Он начал отсчет, чтобы успокоиться.
Из арки донесся смех. Алексея мгновенно окатило жаром. Уф-ф-ф, компания прошла мимо. Давай, шире шаг. Сам погибай, а товарища… Донеси.
Кусты, мусорные бачки, поребрик. Приехали. "Спасибо, что воспользовались услугами нашей компании. Надеемся на дальнейшее партнерство".
Катя стояла, прижавшись к будке. Алексей сбросил труп, размотал покрывало. Развязал шнур, стащил пакет. Перевернул тело, положив голову на поребрик. Осветил фонариком. Нормально. Правая половина лица, обращенная вверх, была чистой. Поза, конечно, не фонтан, да ладно, тут не до моделирования. Упал и упал. Бля, а натоптал-то! И снег, как на грех, кончился. Хорошо бы снова снежок пошел. Припорошил бы тут все.
Данилов подобрал пакет, покрывало, притоптал собственные следы и вдоль кустов вернулся к мусорным бачкам. Кивком указал Кате на арку: "Выходи, я сейчас…" Откинул крышку бачка, затолкал покрывало в пакет и избавился от улик, зарыв их под пищевые отходы. Снегом вытер руки. Все…
Нет!
Утюг и тряпка! Черт, Катька оставила их в прихожей!
Он махнул ей рукой, Катя послушно направилась к бачкам.
– Где утюг с тряпкой? – прошептал Данилов. Она вздрогнула, растерянно махнула рукой:
– Там, в прихо…
– Понятно. Давай ключи, я схожу, принесу. Ты стой возле арки, жди.
– Я боюсь, Лешенька. Я боюсь…
– Чего ты боишься?
– Его, – она указала на мертвого отца.
– Чего его бояться? Не укусит.
– Боюсь, Лешенька. Я с тобой.
– Ладно, пошли.
Они вернулись в подъезд, поднялись, Катя открыла дверь. Данилов взял пакет с вещественными доказательствами. Фигово – суматоха, нервы… При желании-то кровушку найти можно – как ни замывай, все равно что-то останется. Правда, при желании…
Пакет он решил выбросить где-нибудь по дороге. На улице Данилов обнял правой рукой Катю, как можно сильнее прижав ее к себе, и повел к арке.
– Знаешь, Леш, мне вчера Венеция снилась, – неожиданно сказала Катя. – Так реально, будто и не сон. Каналы, дворцы, гондолы… Люди в масках. Мы с тобой…
– Я тебя отвезу туда, родная, – ответил Данилов неожиданно мягким голосом. – Когда-нибудь. Обязательно отвезу.
– Мне очень страшно, Лешенька. Наверное, зря ты… это…
– У меня есть смягчающее обстоятельство. Ты. И он еще сильнее прижал Катю к себе.
– Чо там оперсос Леша бросил? Разбегался туда-сюда… – Стульчак выкинул в форточку хабарик и, допив остатки разбавленного, спирта, двинул в прихожую.
СО – следственный отдел
ИВС – изолятор временного содержания
