— Он недавно проходил профосмотр. Кроме кариеса, никаких проблем.
— Ой, тоже мне, медицина… Жалобы есть? Нет. Здоров. Точка. Вот и весь профосмотр… Короче…
Коля взглянул на Ольгу с легким лукавством. Так обычно президент ядерной державы смотрит на красную кнопку.
— Надо продолжить любовную линию. Он разведен, живет один.
Ольга показательно возмутилась. Сразу соглашаться на подобные авантюры не позволяла репутация. Хотя внутреннего отторжения она, как ни странно, не испытывала, напротив — сердечко предательски отозвалось на воображаемое приключение. Словно маленький колокольчик внутри зазвенел мелодично и приятно.
— Ты… Ты совсем сдурел? Хочешь, чтобы я с ним?..
Она затормозила, подбирая нужное приличное слово. Но этого не потребовалось. Напарник понимал, что речь идет не только о поцелуях под луной и не о театральных посиделках.
— Это будет славная охота! Тем более, ты с недавних пор женщина одинокая.
— Я не одинокая!.. А квартиру ему не прибрать?
— Кстати, нелишне. Глядишь, пистолет найдешь со взрывчаткой. Или колесо от мотоцикла.
Ольга поднялась со стула.
— Сам и прибирай. Я в кино с внедрением играть не собираюсь. С этим, пожалуйста, в спецотдел.
— А у тебя нет другого выхода, — с какой-то затаенной радостью ответил Коля.
— Это почему же нет? И чего ты про одиночество заладил? Есть у меня мужик, успокойся.
Царев дипломатично не вступал в диалог. Приказывать в подобных случаях он права не имел, хотя предложение Бойкова не такое уж и бесперспективное. Но Горина отказалась.
— Ну, нет так нет… Работаем обычным порядком. Коля. Пока не пробью «наружку», покатайтесь за ним с Жуковым. Хотя бы пару дней.
* * *
…А ведь она одинокая. И являлась таковой, даже когда Тимур был рядом. Это больно признавать, а куда деваться? Но Колька совсем сбрендил. В любовь поиграть… И, главное, что потом? Объявить Копейкину, что это оперативная комбинация? Каким бы подлецом тот не был, но поступить так — еще подлее. Да, один бывалый опер заявлял ей примерно то же, что и Колька, — для дела в постель прыгнуть не западло. Но это все слова. И хорошо говорить, если ты мужчина. А тут какая-то проституция получается. Даже не проституция, с теми хоть все понятно — любовь за деньги, а тут мата-харивщина, шпионские постельные игры.
На оперативной работе она не так давно. В следственном отделе все-таки не то. Там любые действия — в процессуальном порядке, согласно кодексу. В кодексе нигде не сказано, что надо флиртовать с подозреваемым для благополучного исхода дела. А здесь? Копейкин сам опер, сам небось внедряется. Как иначе информацию добывать? На собранных гильзах и окурках много не добудешь.
С другой стороны — надо реализовывать разработку! Иначе и шефа подставишь, да и себе карьеру можно сломать. Прямо когнитивный диссонанс. Когда знаешь, что перед сном жрать нельзя, а все равно жрешь.
Окончательно запутавшись, Ольга решила посоветоваться с более опытными в оперативных вопросах людьми.
Таким человеком была Светка Родионова. Она хоть и младше Ольги на год, но уже три года в отделении спецопераций, а до этого пять лет в оперативно-поисковом управлении, на чьем гербе красовался девиз: «Внедрение — наша профессия».
«Гражданских» подруг Ольга не беспокоила, тем более что их почти не осталось. Одна, еще по школьной скамье, вышла замуж за москвича и уехала из Юрьевска, вторая нарожала детей и теперь вся в заботах… А институтские звонят только в дни рождения. Они и про Тимура-то не знают.
Светку она нашла в «гримерке», специальной комнатке, где хранился шпионский реквизит — костюмы, парики, грим. Все это хозяйство не закупалось на бюджетные средства, как, например, у коллег из МИ-1, а собиралось с миру по нитке. «Подайте, люди добрые, на оперативные нужды, если сами носить не будете». Подавали, в основном, старье, давно вышедшее из моды. Хорошо, если бомжа изображать. А на светский раут уже не проканает.
Светка листала журнал сетевого продавца косметики. Это входило в ее прямые обязанности. Под видом сетевого распространителя она могла попасть в любое учреждение, даже совершенно секретное. Косметика нужна всем. В том числе и мужчинам.
После приветствий, поцелуев и обсуждения свойств ночного крема для лица на основе водорослей Мертвого моря Ольга перешла к основному вопросу:
— А тебе не страшно установки делать? Или внедряться?
— Не боятся только Бонды… Потому что за них работают каскадеры. А к чему это ты?
— Колька внедриться предложил к одному товарищу. Под видом любви.
— Серьезный товарищ?
— Подозрение на убийство.
— Ну тогда игра стоит свеч. А как Тимур на это посмотрит? Ой, а вы, кстати, помирились? — Едва речь зашла о личной жизни, Светка сразу отложила журнал. Ибо ее собственная личная жизнь тоже все еще не была устроена.
— Нет…
— Погоди, но он хоть пытается извиниться?
— В чем? Он не считает себя виновным. И потом… Я не отвечаю на звонки. Надоело его вранье.
— Напрасно… Ты ж его не с поличным поймала. Так, одни косвенные улики. Может, просто стечение обстоятельств. Сколько вы вместе?
— Полгода.
— Всего-то… И что, все эти полгода он изменял, врал, прикидывался?
— Увы… Он умело маскировался под приличного человека.
— Послушай… Все еще можно исправить. Самый надежный способ проверки мужика на вши… то есть на верность — это ревность. Доказано «Zanussi». Пригласи домой кого-нибудь из наших и его позови. И посмотри, как он отреагирует.
Идея не была лишена смысла. Действительно, а как? Тимур ведь за эти полгода ни разу ни к кому ее не приревновал. Правда, она не давала поводов. Но все равно! Мог бы хотя бы из вежливости.
— И кого пригласить? Если только Кольку.
— Нет, Кольку не надо, — шутливо погрозила пальчиком шпионка, — он меня уже пригласил. В кино. Вернее… Я сама напросилась. Очень тонко и грамотно.
Родионова упорно пыталась заарканить главного бабника отдела, но пока безуспешно. Об этом знал весь коллектив, но делал вид, что не замечает.
— Ты и к мужикам внедряешься? Смотри, не заиграйся, — предостерегла Ольга.
— Не заиграюсь. А насчет ревности подумай.
Да… Подумать надо. Может, она действительно поспешила перечеркнуть «лав стори» с Тимуром?
Или не «лав»?
— Старик, ну это совсем ни о чем…
Щекастый старший оперуполномоченный криминальной милиции Станислав Иванович Слепнев, возглавлявший бригаду по раскрытию убийства братьев-цыган, вернул прочитанную справку Копейкину.
— Что знаю, то и написал. Я всего полгода на районе, — спокойно, без обиды в голосе ответил тот.
— Дело на контроле в Москве. Через неделю первая проверка, а у нас ни хрена по личностям убитых.
— Я не Википедия.
— Хватит острить. Сходи, что ли, в архив, может, на них материалы были. Хоть для толщины в дело подошьем. Участкового попроси, пусть у себя поищет. Ну чего тебя учить? Сам знаешь — прежде всего смотрят на объем.
— Согласен.
— Ну и работай… Погоди. Буйвола опросил?
— Да.
— И что?
— Написал явку с повинной и взял на себя еще четыре мокрухи.
— А серьезно?
— А серьезно — пустая трата времени. Я сразу говорил, не фиг его и дергать. Теперь только осторожней будет.
— Василь показал, что у Рамира с ним был конфликт. Формально обязаны опросить.
— У нас все формально. Потому и не раскрываем. Я в архив…
Копейкин покинул отделенческий актовый зальчик, где временно размещался штаб по раскрытию убийства братьев. Обычными, то есть не резонансными, убийствами занимался районный убойный отдел, но это было «громким», поэтому создали бригаду, в которую помимо куратора Слепнева входили несколько «убойщиков», пара омоновцев (непонятно зачем), Копейкин, Леша Батраков и представитель Следственного комитета. Расположились джентльмены не в убойном отделе, а здесь, в территориальном — он находился гораздо ближе к цыганскому поселку. Удобно вызывать людей и добираться самим в случае необходимости.
Архив располагался тут же, в здании, рядом с туалетом. Сырая комната без окон с изъеденными грибком стенами и стеллажами до потолков, где хранились в основном списанные материалы проверок по заявлениям граждан и жили крысы. Из мебели только столик и пара хлипких стульев. Свет, проникавший через щелку двери, говорил, что сейчас там кто-то трудится. И вряд ли крыса.
Копейкин глотнул свежего воздуха, словно ныряльщик, и зашел внутрь бумажного царства.
— Оба… Здрасте, Ольга Андреевна.
— Здравствуй, Кирилл.
Сегодня она была не в строгом деловом костюме, а в нежно-лиловой блузке с необходимым и достаточным вырезом и черной юбке. Добавилось и макияжа — он грамотно подчеркивал достоинства лица, чувствовалась рука платного мастера. В свете единственной лампочки она смотрелась очень даже ничего. Словно злая, но симпатичная колдунья, ищущая в волшебной книге тайное заклинание. Не хватало только свечи, черепа на столе и летучих мышек.
