– Ну уж? – вскинула брови Ника. – Ты что, считаешь, что неграмотные тетки из районной поликлиники страшнее маньяков? Ты загнул, Петюня.
– Да, я, разумеется, загнул. Разве можно сравнивать? Чудовища, нелюди – и обычные тетки из районной поликлиники, толстые, вялые, которые думают только о своей крошечной зарплате, ругают правительство и давно забыли, что они вообще-то на минуточку врачи.
– Петька, – покачала головой Ника, – ты какую-то ересь несешь, честное слово. Мы скатимся к началу пятидесятых, «убийцы в белых халатах». Люди станут бояться врачей. И так сейчас прорва всяких шарлатанов, экстрасенсов, колдунов, гадалок. Сколько они жизней загубили? Кто-нибудь считал?
– А чем эта районная тетка лучше целительницы-гадалки? Дипломом своим? Ты сама знаешь, как такие учатся. Спят на лекциях, шпаргалят на экзаменах, тянут на тройки еле-еле. Ты думаешь, у нее знаний больше, чем у колдуньи какой-нибудь? А амбиций, между прочим, не меньше. И диплом в серванте, на почетном месте.
– Ну хорошо, и что ты предлагаешь?
– Не знаю. Я просто делюсь с тобой. Жалко женщину. Молодая, красивая. Дурочка, конечно, и отчасти сама виновата. Должна была сообразить… хотя ничего она, разумеется, не должна. Просто я, старый дурак, все не могу избавиться от жалости. Переживаю. Только от моих переживаний никто еще с того света не вернулся.
– А все-таки зря ты, Петька, не стал терапевтом-диагностом. Вот тогда у тебя был бы шанс хотя бы кого-то вернуть с того света.
– Ладно, Ника, ты меня не слушай. Ты отличный врач, и спор этот может длиться бесконечно. Просто тошно мне. Я ведь в своем заключении сформулировал все, как всегда, мягко, обтекаемо, чтобы не подставлять коллегу. А сколько эта коллега еще жизней загубит? Ей-то по фигу, она даже не поняла, что натворила. А я чувствую себя полным дерьмом. Знаешь, возможно, если бы не эта история, я никогда не решился бы тебе рассказать про твоего Никиту.
– Но ты еще ничего не рассказал, – напомнила Ника.
– Мы же договорились – не здесь. Только одно могу сказать прямо здесь и сейчас. Убили его. Это никакой не несчастный случай. Это заказное убийство, сработанное профессионалом с искусной инсценировкой.
– Подожди, значит, вскрытие было? – еле слышно произнесла Ника и жадно глотнула минеральной воды.
– Не было, – покачал головой Петя, – и не будет уже.
– Но тогда почему?..
– Я сказал – потом. Не здесь, – Петя замолчал. Прямо к их столику направлялся охранник Костик с сотовым телефоном в руке.
– Простите, Вероника Сергеевна, вы телефон в машине оставили, а тут как раз Григорий Петрович, очень хочет с вами поговорить.
– Ника, солнышко, – услышала она немного возбужденный голос мужа, – извини, что отрываю тебя. Митюша звонил.
– Что-нибудь случилось? – испугалась Ника. Сын довольно редко баловал их звонками из Швейцарии.
– Нет, все нормально. Просто соскучился. У него скоро начинаются годовые экзамены. Я тут подумал, может, тебе слетать к ребенку? Поживешь в каком-нибудь тихом отеле неподалеку от школы, сама отдохнешь, с сыном пообщаешься. Там сейчас хорошо, красиво, погуляешь по цветущим альпийским лугам.
– Ладно, Гришенька. Я подумаю. Спасибо, что позвонил.
– Передавай привет Пете Лукьянову. Скажи, я его отлично помню.
– Хорошо, передам. Целую тебя. Она захлопнула крышку телефона и протянула охраннику.
– Вероника Сергеевна, вы лучше оставьте у себя. Вы ведь еще долго будете сидеть, – он покосился на нетронутую остывшую еду, которой был уставлен стол. – Мало ли кто позвонит.
– Хорошо, Костя, – кивнула Ника, убирая телефон в сумку, – я оставлю. Спасибо.
Пока фигура охранника не исчезла за дверью ресторана, они молчали, Петя сосредоточенно ковырял вилкой большую креветку, пытаясь разломить ее пополам.
– Тебе привет от моего мужа, – сказала Ника, закуривая.
– Да? Когда ты успела ему сообщить о нашей встрече?
– Мы говорили по телефону по дороге.
– Если честно, мне твой Гришаня никогда не был симпатичен, – задумчиво произнес Петя и отправил в рот половинку креветки.
– Ты его видел не больше двух раз. На нашей свадьбе и потом, когда он приходил со мной на встречу выпускников лет пять тому назад. Кстати, он просил передать, что отлично тебя помнит.
По лицу Лукьянова пробежала тень. Глаза его застыли на миг. Он опять как бы отгородился от мира за дымчатыми стеклами своих очков.
– Думаю, нет необходимости просить тебя, чтобы ты не пересказывала ему наш разговор? Еще раз прости, но я действительно здорово рискую, – он дернул краешком губ, изображая подобие улыбки.
– Разумеется, Петюня. Не только ему, вообще никому.
Когда они наконец доели остывшие креветки, выпили по чашке кофе и вышли из ресторана, уже начало смеркаться. Небо расчистилось, стоял ясный тихий вечер.
– Вероника Сергеевна! – Охранник, увидев их, выскочил из машины как ошпаренный.
– Что же ты так дергаешься, Костик? – покачала головой Ника. – Сиди, отдыхай. Мы немного погуляем по бульвару. Я подойду к машине минут через сорок.
– Ну, жизнь у тебя, – вздохнул Петя, – не надоедает такая забота?
– Это только началось. Раньше такого не было. Супруге губернатора по статусу положена охрана, – усмехнулась Ника, – но вообще довольно противно.
– По статусу? Первый раз слышу… Ну ладно, я в этих вещах ничего не понимаю. Значит, что касается твоего Никиты… – Петя заговорил очень тихо и быстро. Нике пришлось взять его под руку и идти совсем близко. – Самое главное я тебе уже сказал. Это заказное убийство. Кто и почему заказал, понятия не имею. Труп прошел по документам как невостребованный и был кремирован в срочном порядке. Формально все чисто. Ну, почти чисто.
– Ну как же чисто, если без согласия родственников кремировали? И что значит – в срочном порядке? Это же страшное нарушение. Родители прилетают завтра, для них это будет дополнительным ударом, и я уверена, они так не оставят это дело. Они православные и ни за что бы не согласились на кремацию.
– Перед ними извинятся, посетуют на халатность персонала, на нехватку кадров и невозможность обеспечить морг ответственными, непьющими санитарами. Им скажут: «Простите, произошла ошибка. Если бы вы были в Москве, но никого из близких родственников не оказалось рядом. В течение трех дней тело не востребовали, а холодильников мало». Усталый бестолковый регистратор, пьяный санитар, бумажная путаница общее разгильдяйство. Нет виноватых. И это обычная практика. Практика сокрытия заказных убийств, выполненных с инсценировкой. – Петя, а ты не преувеличиваешь? Возможно, там и правда было обычное разгильдяйство?
– Возможно, – кивнул Петя, – но только не в том морге, куда доставили труп Никиты. Там организация работы и подбор кадров на самом высоком уровне. Хотя со стороны поглядеть – обычный пост советский бардак. Помнишь, пару лет назад было громкое дело с бандой квартирных аферистов-убийц?
– Да, что-то такое слышала. Обхаживали одиноких пьянчуг, стариков, инвалидов, добивались генеральной доверенности и отправляли на тот свет. Кажется, там было задействовано несколько врачей. Они клофелином снабжали. Но ведь их всех посадили. И при чем здесь морг?
– Посадили, но не всех. Там были работники морга, которые по ошибке, из-за путаницы в документах, из-за проблемы с местами в холодильниках кремировали тела жертв до вскрытия. В свидетельствах о смерти значилась или острая сердечная недостаточность, или кровоизлияние в мозг. А при вскрытии, разумеется, могло быть обнаружено отравление. Вот и сгорали тела. Это продолжается до сих пор. Но главные заказчики случайных кремаций теперь не квартирные махинаторы, вернее, не только они.
– Подожди, я не понимаю. Большинство заказных убийств в наше время происходит без всяких инсценировок. Просто стреляет снайпер или взрывается машина. Причины смерти никаких сомнений не вызывают, а исполнителей и заказчиков никогда не находят. Ведь известно, что у заказных убийств самый низкий процент раскрываемости – возразила Ника.
