Ознакомительная версия.
Описание страданий семейства Федотовых-Артюнянц было прервано появлением запропавшей Дуни, которая наконец-то соблаговолила подкатить к родительскому киоску на дареной покойным Никитой иномарке. Ирина Степановна поспешно вышла из подсобки, и Глеб услышал, какой разнос она устроила безалаберной дочке:
— Ты хочешь свести родителей с ума?! Забыла, в какой стране живешь?! Тут потерял ребенка из вида на полчаса — уже кричи: «Караул! Похитили! Изнасиловали! Зарезали! Убили!» А ты с утра уехала, и от тебя ни звонка! И я дозвониться не могу! Отец уже в предынфарктном состоянии!
Дуня оправдывалась: забыла мобильник дома, а подруга, к которой поехала хвастаться дорогим иномарочным подарком, то ли от зависти, то ли от жадности сказала, что на ее телефоне счет обнулился.
Ирина Степановна только рукой махнула: вот уж истинно: маленькие детки — маленькие бедки, а с большими и вовсе чеканешься.
Увидев Глеба, Дуня его сразу узнала, хотя виделись всего два раза, да и то мельком, но поздоровалась без особой приветливости и большого желания общаться с ним не проявила. Наоборот, еще больше скисла и сразу попыталась отбояриться: мол, об обстоятельствах убийства Никиты она ничего не знает, а что знала — уже рассказала господину Духанскому. Пришлось Глебу очень серьезно предупредить девушку, что убийство — особо тяжкое преступление, расследуют его скрупулезно, вникая во все мелочи, и ей лучше подробно и без утайки рассказать обо всем, что произошло в день убийства и вообще об истории их знакомства и взаимоотношениях с погибшим. А то ведь недолго из свидетельницы превратиться в обвиняемую. Дуня подумала, тяжело вздохнула и согласилась рассказать все как на духу…
Поехав на свидание к Геннадию, Дуня рассчитывала легко направить мысли спасительного поклонника в нужном направлении. Были у нее веские основания так думать. Еще до поездки в Малинскую они с мамой решили так: если визит к Артюнянцу окажется удачным, оккультному петуху, приговоренному магиней вуду к ритуальному закланию, — жить. Если же олигарх не пожелает знаться со своими разнесенскими родственницами, голова намагиченного петуха падет с его плеч. И заговоренная петушиная кровь трое суток будет окроплять исколотую иглами куклу Додика, наводя на него окончательную и бесповоротную порчу. Когда посетительниц грубо прогнали прочь от ворот артюнянцевских владений, они не только взывали к чрезвычайной пролетарской Немезиде, но и мысленно решили участь злосчастного петуха, ведь его голова оставалась последним средством спасения для всей семьи. Смертоубийственные для обреченного Пети флюиды, испускаемые мозговой деятельностью Ирины Степановны и Дуни, долетели до адресата. Но ритуальный петух к тому времени уже и сам стал с усам: из объекта наговоров и заговоров он превратился в субъект колдовства. Как любой безобидный предмет, подвергнутый радиоактивному облучению, становится источником грозной радиации, так и заколдованный и замагиченный со всех сторон петух стал обладателем колдовских способностей. Кроме того, наволшебленный по самый гребень Петя познакомился с пятью очаровательными хохлатками, приобретенными Ириной Степановной на рынке в надежде на прибыльный петушино-ритуальный бизнес. Обрадованный Петя о бизнесе не думал, полагая, что хохлатки присланы исключительно для его услаждения, и не собирался расставаться ни с ними, ни с собственной головой. Поэтому он срочно испустил ответные, но уже колдовские флюиды, и секьюрити Цаплина потянуло к Дуне, как магнитом. Такое объяснение событиям, приключившимся с ними в Малинской, дали Ирина Степановна и Дуня. Многие скажут, что сделанный ими вывод — антинаучен. Чтоб петух, да еще на большом расстоянии, смог повлиять на поведение людей?! Сущий бред! Бред-то бред, но кто может на сто процентов исключить и такое объяснение происшедшего? А вдруг?
Вот почему Дуня отправилась на свидание с Геннадием, чувствуя за собой незримую поддержку непознанных наукой вудистских сил, наделивших намагиченного петуха колдовскими способностями. И Геннадий, уж неизвестно, по собственной ли инициативе или незримо управляемый петушино-волшебными наговорами, с каждым новым свиданием влюблялся в Дуню все больше. Во всяком случае, не уставал ее в этом уверять. Дуня же и ее родители искали в Цаплине лишь возможного спасителя и защитника от жуткого Додика. Но наслушавшись комплиментов от поклонника, Дуня стала подумывать; а не сможет ли Геннадий совместить два схожих ремесла — и защитника, и жениха? Конечно, не такого жениха она во сне видала — далеко не принц и даже не лорд. С другой стороны, и не уголовник, не наркоман и не пьяница. А то подкатывался к ней старший братец Титикаки — алкаш алкашом! Совсем недавно был парень как парень. Когда только успел спиться? С пьяной рожей осчастливливал своим вниманием. Как вспомнишь такого кавалера, так вздрогнешь! Уж о Додике не говоря. А у Гены и квартира в Москве, и дом в дачной местности, и сам на хорошей должности — зарабатывает прилично, и ведет себя культурно. Не то чтобы совсем не распускает рук, но и не наглеет бессовестно. Дуня мамины наставления о девичьей гордости, которую нужно беречь смолоду, помнила хорошо. И о том, что приключалось с подружками, забывшими материнские наставления на эту тему по причине легкомысленности девичьей памяти, тоже была наслышана. Но и особенно носиться с этой самой гордостью тоже не было большого резона. А то ведь прогордишься — и останешься с ней, драгоценной, на бобах, куковать в одиночестве. Когда же и любить, как не в восемнадцать лет?! Те же подружки-сверстницы уже приобрели такой богатый опыт в любви — хоть пиши пособие по технологии секса. А у нее всего и было, что вспомнить-то нечего! Общаться с принцем на белом коне разумеется, предпочтительнее, да где он гарцует — поди отыщи! Зато секьюрити силовой защитной структуры и защитить свою девушку сможет не хуже принца — даром что ездит на иномарке, а не на белом коне. И когда Геннадий прямо в машине захотел перейти заветную запретную черту, Дуня его остановила, объяснив, что у нее для любви сейчас нет никакого настроения. И поведала о своей беде.
Геннадий очень подробно расспросил свою почти возлюбленную обо всех обстоятельствах ее конфликта с Додиком и (вот что значит профессионал!) не стал хвастать: «Я тебя защитю! Я всех победю!» — а обещал изучить этот вопрос по своим каналам и сделать все возможное для защиты семьи Федотовых. На следующем свидании Цаплин, весь сосредоточенный, своих легкомысленных попыток перейти заветную запретную черту не возобновлял, а сразу сообщил, что Дунина проблема оказалась гораздо серьезнее, чем можно было предложить. Начальник службы безопасности, к которому Геннадий обратился за советом и содействием, объяснил, что будь Додик сам по себе, его приструнить, а если добром не поймет — устранить было бы проще простого: да хоть перехватить его по дороге из лагеря в Разнесенск и отдать на съедение его собственному крокодилу. Но Додик — сын главаря разнесенской ОПГ, криминального авторитета и авторитетного бизнесмена Табунова, чья ОПГ, как и любая ОПГ, не может существовать без высокого заступничества и покровительства. К криминальному фамильному дуэту Табуновых на хромой козе не подъедешь! Привлечь Додика к ответственности по закону даже после расправы над Федотовыми будет невозможно. Ведь не станет же он скармливать Дуню и ее родителей крокодилу средь бела дня перед зданием администрации Разнесенска! Потерпевших сначала похитят, вывезут в укромное место, а уж там и изготовят из них трехразовое диетическое питание для прожорливой рептилии. И хотя все будут уверены, что к исчезновению, а затем и к убийству Федотовых причастен Додик, где доказательства? Во время судебного процесса адвокат просто морально уничтожит прокурора. Где орудия убийства? Где трупы? Где отпечатки пальцев и потожировые следы рук подсудимого на них? Где свидетели преступления, наконец? Может, господин прокурор предложит допросить в судебном заседании крокодила? Ведь это единственный свидетель обвинения! Да что там! Прокуратура даже не станет возбуждать уголовного дела, чтобы не позориться! Если же устранить Табунова-сына превентивно, упомянутым или иным способом, его отец не останется равнодушным. Это было бы не по понятиям. А понятия для криминального авторитета — святое! Он будет мстить! Конечно, до господина Артюнянца ему вряд ли удастся добраться, но подвергать хоть малейшей тени опасности жизнь хозяина недопустимо! Если бы кто-либо из службы безопасности даже намекнул на такой вариант действий, он немедленно был бы уволен! Значит, если идти неформальным путем, следует устранить обоих Табуновых, желательно одновременно. И это службе безопасности господина Артюнянца вполне по силам. Была бы для такого варианта решения вопроса уважительная причина: конфликт деловых интересов или нелояльное отношение Табунова-старшего к господину Артюнянцу. Силовое урегулирование такого рода конфликтов происходит сплошь да рядом: каждый день СМИ сообщают о заказных убийствах деловых партнеров или конкурентов. Деловые люди к этому привыкли, и если бы авторитетного бизнесмена господина Табунова устранили по такой причине, бизнес-сообщество отнеслось бы к этому событию с пониманием. Такие действия вполне соответствуют понятиям. Но если служба безопасности господина Артюнянца ликвидирует авторитетного и уважаемого бизнес-сообществом предпринимателя только за то, что его сын не поладил с какой-то девчонкой, этого никто не поймет, напротив, все осудят. Потому что такой поступок уж никак не соответствует понятиям! А жить в обществе и быть свободным от общественного мнения не может себе позволить даже господин Артюнянц. Следовательно, служба безопасности в это дело вмешиваться не будет и предоставляет возможность событиям протекать своим чередом. Таким неутешительным итогом завершил свою речь Цаплин.
Ознакомительная версия.
