– Ладно, хватит ломать комедию, – резко остановился Павлов, едва прошел за ворота. – Я никуда дальше не пойду, дверь вам не открою и вообще не скажу ни слова без адвоката, если вы сейчас же не объясните мне, в чем меня обвиняют.
– Ну, во-первых, молчать ты можешь столько, сколько хочешь. Я и не просил тебя ничего говорить, – усмехнулся Крячко. – Во-вторых, можешь стоять и здесь. Мне твое присутствие не слишком и нужно. У меня для этого понятые есть. А в-третьих, существует такая вещь, как ордер на обыск. Так что, если дверь не жалко, можешь ее не открывать. У меня есть полное право взломать ее.
Крячко сделал паузу и посмотрел на Павлова. Парень растерялся. Если он и знал Уголовный кодекс и свои права во время обыска, то никогда не применял этих знаний на практике. Такое с ним случилось впервые. И вся его решимость мгновенно растаяла под натиском матерого сыскаря. Станиславу даже на секунду стало жалко Павлова.
– Но я не фашист. И мучить тебя не собираюсь, – продолжил Станислав. – Тебя пока никто ни в чем не обвиняет. Сейчас ты просто являешься одним из подозреваемых в убийстве Олеси Геращенко и Лизы Ивановой…
– Что-о?! – завопил бизнесмен. – Лизу тоже убили?
– О-па! – Крячко внимательно посмотрел на него. – А вот это уже становится интересным. Даю правую руку на отсечение, если нам с тобой, парень, не найдется о чем поговорить!
Сразу после ухода Станислава Гуров принялся составлять список офицеров милиции, которые могли получить информацию о ходе следствия. Чтобы как-то систематизировать свои размышления, сыщик взял чистый лист бумаги и принялся рисовать на нем довольно сложную и не слишком понятную для непосвященных схему.
В первую очередь следовало определить, в каком отделе главка или МУРа мог работать информатор Палача. Начал Гуров с экспертного отдела. С одной стороны, эксперты первыми приезжают на место преступления. Они же обрабатывают вещдоки. И в каждом случае, чтобы доказать вину или невиновность, требуется экспертиза.
Получалось, что через экспертов проходит практически вся информация. Но все факты, которые попадают экспертам, разрознены. И часто бывает, что сотрудник экспертного отдела до самого последнего момента не знает, по какому делу проходит тот или иной предмет. И ни одному эксперту не известно, где бывает сыщик, с кем встречается и какую информацию получает.
Палач упоминал не об уликах, он говорил о той информации, которая не проходила ни в одном отделе. Личность Геращенко установил Крячко через дежурного. А остальные данные раскопал сам сыщик после встречи с отцом Олеси.
Гуров поморщился и, скомкав листок, выбросил его в урну. Сыщик все время возвращался к мысли о том, что информатор просто рассказал убийце о визите в главк Смертина, и тот построил на этом факте вполне логичные выводы. Просто, дешево и сердито. Но именно эта простота и не устраивала сыщика.
Всем известна истина, гласящая о том, что искомая вещь всегда лежит на самом видном месте. Гуров никогда не сомневался в ее справедливости. Информатор убийцы был где-то рядом. Дело оставалось за малым – найти его.
– Допустим, – начал рассуждать сыщик вслух. – Продажный мент просто видел визит Смертина ко мне. Что из этого следует?..
Из этого следовало то, что за Гуровым кто-то неотлучно следит. А такого полковник допустить не мог. Имея дело с людьми, готовыми на убийство, и балансируя изо дня в день на лезвии ножа, Гуров научился быть осторожным. Необходимость проверки слежки отработалась до автоматизма и превратилась уже в интуитивное ощущение «хвоста».
Каждый раз, когда преступники устанавливали за Гуровым слежку, он тотчас чувствовал это затылком. В этот раз сыщик мог поклясться, что его никто не «ведет». Гуров верил своей интуиции. И она подсказывала ему то, что визит Смертина в главк и звонок убийцы ничем между собой не связаны.
Выругавшись, сыщик стукнул кулаком по столу. Логически вычислить осведомителя и таким образом получить доступ к убийце не получалось. Слишком мало было зацепок в этом деле.
И все же Гуров не мог не похвалить себя. Сегодня, решив никому не говорить о звонке неизвестного, он существенно сузит круг подозреваемых. Вся информация будет сходиться на него и на нем же останавливаться. Гойда будет получать лишь свидетелей для дознания. Крячко займется Павловым, виновность которого Гурову представлялась маловероятной. А Орлов и, таким образом, сотрудники министерства не получат никаких ключевых данных о ходе следствия!
Сыщик прекрасно понимал, что такая тактика дорого может стоить генералу. На Орлова будут давить. Может, станут требовать убрать Гурова с дела. Но сыщик был уверен, что генерал его поймет и с ситуацией справится. А если отстранение Гурова будет неизбежным, то и на этот случай у сыщика есть отработанный вариант. Он просто возьмет отгулы и тайком от «большого» начальства продолжит свою работу. К этому не привыкать!
Гуров привык оперировать фактами. И, хотя прогнозирование вероятных событий также являлось частью его метода, искать в данный момент решение возможных проблем он не собирался. Как не собирался и ждать новой «весточки» от убийцы. Начинать искать его информатора следовало уже сейчас. А уже потом сузить круг подозреваемых, оперируя новыми фактами.
Гуров предвидел и иное развитие событий. Если допустить, что уже сегодняшними мерами он отрезает информатору доступ к следствию, то и на этот случай у сыщика существовал план. Как только Гуров поймет, что убийца больше не получает информации, следует поочередно приоткрывать ему возможные каналы доступа к ней.
В этом случае факты, которые сообщит ему убийца, легко подскажут сыщику возможных информаторов Палача. Направление будет определено. И останется лишь установить личность того, кто общается с убийцей.
Гуров составил список тех, кто так или иначе был связан со следствием в последние два дня, без каких-либо исключений. В этот список попали он сам, Крячко, Орлов и Гойда. Следом шли члены экспертных групп, что работали у тела Ивановой и на ее квартире.
Затем в «черный список» попали все сотрудники информационно-аналитического отдела, архива, куда делался запрос по поводу установления личностей девушек. Гуров внес в него и тех сотрудников прокуратуры, кого так или иначе мог задействовать Гойда.
Заканчивали список секретарша Орлова и заместитель министра внутренних дел, к которому генерал ходил каждый день с отчетом. Немного поколебавшись, сыщик внес в него того дежурного офицера, который передал Крячко заявление Геращенко о пропаже дочери. А также всех тех сотрудников главка, чьи кабинеты находятся около гуровского.
Оглядев список, сыщик потер переносицу. Перечень возможных информаторов Палача получился столь объемным, что для его проверки потребовалось бы задействовать половину штатных сыщиков МУРа. Причем часть из них на всякий случай проверяла бы и друг друга!
– Да, Лев Иванович, – усмехнувшись, обратился Гуров сам к себе. – Вот мы и до паранойи докатились!
Покачав головой, сыщик принялся перекраивать список. Во-первых, вычеркнул из него первую часть, включая членов экспертных групп. Во-вторых, всех работников прокуратуры, поскольку убийца в разговоре с ним ни слова не сказал о Беловой. Ну и последней этот список покинула Верочка, секретарша Орлова.
Почти все сотрудники, чьи имена остались в списке, прекращали получать информацию о следствии. Такая возможность, да и то косвенная, осталась только у двух офицеров главка, чьи комнаты находились рядом с кабинетом Гурова. Да еще офицер, дежуривший в тот день, когда Геращенко принес заявление, был в списке под вопросом.
Собственно говоря, Гуров этого офицера не знал. Встречались в коридорах несколько раз. Не более того. Не знал сыщик и его связей в главке и МУРе. Нельзя было исключить, что это он мог рассказать Палачу о заявлении Геращенко и визите Смертина. Но мог ли этот офицер получать информацию о ходе следствия каким-то иным образом, Гуров не знал. Поэтому и решил его не трогать.
К двум остальным – молодому майору Субботину и ровеснику Гурова, неприметному подполковнику Баранову – сыщик решил прикрепить наблюдение. Баранов занимался составлением каких-то статистических отчетов и кабинета своего практически не покидал. Субботин же был специалистом по взрывчатым веществам и занимался сведением воедино информации о кражах и изъятиях взрывчатки. Он больше общался с военными, чем с офицерами милиции.
Котов и Нестеренко должны были освободиться с минуты на минуту. Смертин не мог круглыми сутками колесить по Москве. Ему, как и всем остальным, требовались отдых и сон. Как только сутенер закончит свою ночную работу и вернется домой, два друга-спорщика должны были приехать к Гурову с отчетом. Сыщик собирался дать им до вечера отдохнуть, а затем, в конце рабочего дня, приставить к Субботину и Баранову. Может, что-нибудь полезное из этой задумки получится. Хотя Гуров ни на что не рассчитывал.
