— Не трудно следить за кем-то, кто не знает, что за ним есть хвост.
Ты должна знать это.
— И как же ты узнал это? — она сделала еще один шаг назад.
Он шагнул к ней.
— Ты был копом в России?
Поченко засмеялся.
— Типа того. Но не для полиции.
— Эй, оставайся там.
Он вынул пистолет и выбросил кобуру за ненадобностью.
— Я не хочу стрелять в тебя.
И затем он добавил:
— По крайней мере, пока не закончу.
Игра поменялась, сказала она сама себе, и приготовилась к худшему варианту.
Никки миллион раз разоружала противника на тренировках. Но всегда на мате с инструктором или копом партнером.
До сих пор Жара думала о себе как о атлетке, с постоянными тренировками, и она бегала только две недели назад.
Пока она продумывала движения в голове, она продолжала говорить.
А у тебя есть яйца приходить сюда без собственного оружия.
— Мне он не понадобится. Сегодня ты провела меня. Но не сегодня вечером, и ты сейчас увидишь.
Он повернулся, потянувшись к выключателю, и в этот момент она сделала шаг к нему.
Когда лампа зажглась, он посмотрел на нее и сказал:
—Папочке это нравится.
Он театрально осмотрел ее сверху вниз.
По иронии судьбы, Никки чувствовала себя более незащищенной сегодня днем на допросе когда она была одета.
Тем не менее она прикрыла себя руками.
— Прикрывай что хочешь. Я говорил тебе, если я хочу что то, я получаю это.
Жара подвела итог. Поченко держал ее пистолет плюс он был сильнее ее.
Еще он был больше ее, но по опыту она знала, большой значит медленный. Но все равно у него была пушка.
— Иди сюда, — сказал он и шагнул к ней.
Фаза разговоров закончилась. Она колебалась, но сделала шаг к нему. Ее сердце глухо стучало, так что она могла слышать свой пульс. Самое главное не проморгать момент.
Она чувствовала себя как перед прыжком в воду с вышки и это чувство заставляло сердце биться чаще.
Она вспомнила прошлогодний случай в Бронксе, тогда кто-то лишился половины лица.
Никки решила что это не поможет и снова взяла себя в руки, представляя свои движения.
— Сучка, когда я говорю иди сюда, то это значит иди сюда!
Он направил пистолет ей в грудь.
Она сделала шаг к нему, это то чего он потребовал, и то, что ей было нужно. Она подняла руки в знак покорности, руки ее немного подрагивали, но она надеялась, что они ее не выдадут, когда наступит подходящий момент.
И когда он подойдет, она должна быть быстрее молнии.
— Только не стреляй в меня, хорошо? Пожалуйста, не стре.. — Одним движением, она накрыла левой рукой пистолет сверху, большим пальцем заклинила спусковой курок, и проскользнула вправо от него.
Она поставила свою ногу между его ногами и оперлась плечом о его руку, рывком дернула ее, и повернула ее к его телу.
Когда ей удалось резким движением вывернуть ее и направить на него, она услышала, как хрустнул его палец, прокрутившийся в спусковой скобе, и он закричал от боли.
Это было мерзко.
Она попыталась отобрать пистолет, но его сломанный палец зацепился за курок и когда она дернула сильнее оружие выскользнуло из ее рук и упало на ковер.
Поченко схватил её за волосы и швырнул в коридор.
Никки попыталась встать на ноги и добраться до входной двери, но он бросился к ней, схватил за предплечье, но не удержал.
Его руки были потными, а она была скользкая из-за пены для ванны.
Никки выскользнула из захвата, развернулась и резко ударила ребром ладони по носу Поченко.
Она услышала хруст и его ругательства на русском.
С разворота она ударила его ногой в грудь, тем самым желая отбросить его обратно в комнату, но из-за крови, капающей из его разбитого носа, удар соскользнул и пришелся в предплечье.
Когда он потянулся к ней, Никки нанесла два прямых, молниеносных удара в нос и пока он приходил в себя, она подбежала к входной двери, открыв ее, закричала — Помогите, пожар! Пожар! — это был самый верный способ заставить людей позвонить в 911.
В Поченко проснулся боксер.
Его хлесткий удар слева пришелся ей по спине и она упала плашмя на дверь.
Ее преимущество было в скорости и перемещении и она пользовалась этим, отодвигаясь так, что его следующий удар, слева от ее головы, не достиг цели и он ударил своим кулаком по деревянной барной стойке.
Будучи на полу, она проскользнуло у него между ног, сделала подсечку, и он врезался лицом в дверь.
Пока он не поднялся, она бросилась в гостиную в поисках упавшего пистолета.
Она проскользнула под стол и начала искать его, слишком долго.
В то время, когда Никки наклонилась за ним, Поченко схватил ее сзади и поднял с пола, ударяющую и пинающую воздух.
Он приблизил свой рот к ее уху и сказал: —Теперь ты моя, сука.
Поченко понеc ее по коридору, ведущему к спальне, но Никки не собиралась сдаваться.
Когда они проходили кухню, она раскинула руки и ноги при этом зацепившись за угол.
Это выглядело как будто бросили якорь, его голова резко качнулась вперед, рванув Никки на себя он почувствовал боль, потому что ее челюсть ударила его прямо в лоб.
Он снова ругнулся, швырнул Никки на кухонный пол и навалился сверху, придавив её тело своим.
Это было словно кошмар наяву, позволить ему навалиться всем весом.
Никки дернулась и извернулась, но гравитация работала сейчас на него.
Он отпустил её левое запястье, но лишь для того, чтобы освободившейся рукой схватить Никки за горло.
Свободной рукой она ударила его в подбородок, но он даже не шелохнулся. Его пальцы сжимались на ее шее.
Кровь капала с носа и подбородка Поченко на ее лицо, заливая его.
Она вертела головой из стороны в сторону и начала сама душить его, но кроме того что она устала это ничего не дало.
Ее глаза начал заволакивать туман.
Лицо Поченко маячившее над ней стало покрываться красными пятнами. Он держал ее долго, наблюдая как ее легкие не получают кислорода, чувствуя как она слабеет, видя что она уже не так быстро вертит головой.
Никки отвернула свое лицо в сторону так, чтобы ей не приходилось смотреть на него.
Она думала о своей матери, убитой также на полу, мать шептала ее имя.
И когда тьма нахлынула на неё, Никки подумала, как грустно, что ей некого звать.
И тогда она заметила провод.
В груди все горело, через силу вдохнув, Никки пыталась ухватиться за него.
После двух неудачных попыток ей это удалось и это проклятая железяка все-таки упала с доски.
Если Поченко почувствовал что-то, то он это никак не показал, вероятно приняв случившееся за — последние трепыхания суки.
Но затем он почувствовал сильное жжение утюга на своем лице.
Его крик не был похож ни на одно животное, которое Никки когда-либо слышала.
Как только он отдернул руку от ее шеи, она глубоко вдохнула, почувствовав запах горелой кожи.
Она опять приложила его утюгом, на этот раз сильнее. Горячее ребро попала ему прямо в левый глаз.
Он снова закричал и его крик сливался с сиренами машин, подъезжающих к ее дому.
Поченко с трудом поднялся на ноги, держась за свое лицо, он спотыкаясь направился к дверям кухни, ударившись при этом об угол прихожей.
Он выпрямился, но все еще шагал неуклюже.
К тому времени Никки уже взяла себя в руки, она слышала как он через гостиную залез на пожарную лестницу и начал подниматься на крышу.
Жара схватила свой пистолет и быстро поднялась по металлической лестнице на крышу, но его уже не было видно.
Свет скорой помощи освещал стены ее улицы, звук сирены другой машины доносился со стороны Третьей Авеню.
Она вспомнила, что на ней нет одежды, и решила, что лучше вернуться вниз и накинуть что-нибудь на себя.
Когда на следующее утро, после встречи с капитаном, Никки вернулась в свой отдел, Рук и Рочо уже ждали ее там.
Очоа сидел, откинувшись на спинку стула, с запрокинутыми на стол ногами и сказал:
— Так, прошлой ночью я смотрел на победу Янкис и занимался сексом с женой. Кто-нибудь сможет меня переплюнуть?
— Я спал— сказал Райли.
— А что у вас, Детектив Жара?—
Она пожала плечами, подыгрывая им.
— Только игра в покер и небольшая тренировка у себя дома. Не так захватывающе, как у тебя, Очоа.
Твоя жена правда занималась сексом с тобой? — Полицейский юмор, — черный—, но всегда с добрым подтекстом.
— Да уж, я вижу—, сказал Рук.
— Смотря как на это посмотреть. Покушение на мою жизнь? Брось, нужно что-то посерьезней.
Нет, этого дерьма не достаточно.
Она уже большая девочка—, сказал Очоа.
И копы рассмеялись.
— Опиши это в своем исследовании, писатель.
Рук подошел к Жаре.
— Я удивлен, что ты пришла сегодня утром.
— Почему же? Это место, где я работаю. Сидя дома плохих парней не поймаешь.
