— Надеюсь ты не решила, что твой визит был бессмысленным.
— Почему я должна так подумать? Я ухожу с деньгами, шутник.
Затем она передвинулась на соседнее место в такси, освобождая место для Симпсона.
Десять минут спустя она отпирала дверь вестибюля в Грэмерси Парке, думая о ванне. Никто не будет обвинять Никки в потакании своим желаниям.
— Запоздалое удовлетворение — была фраза, что часто приходила ей в голову, как правило, использовалась в качестве средства подавить редкие вспышки гнева на то, что она делает, а не о том, что она предпочла бы делать.
Или наблюдать, как это делают другие.
Она нажала на кнопку в своей ванне и пузырьки начали приятно щекотать ее тело, это была ее маленькая слабость, джакузи. Ее мысли унесли ее обратно.
В Коннектикут, с двориком, ЗПТ и мужем, который сел на поезд до Манхеттена, со свободным временем и средствами, что бы ходить на массаж время от времени или заниматься йогой.
Йогой, а не боевой подготовкой.
Никки попыталась представить себя в постели со слащавеньким адвокатам у которого бородка как у Джони Деппа и на бампере старенького Saab-а наклейка "От улыбки станет всем светлей".
Что может быть хуже такого Джони Деппа. То что у нее сейчас.
Пару раз в этот вечер она подумывала позвонить Дону, но не сделала этого.
Почему нет? Она хотела похвастаться своей идеальной стойкой при захвате Поченко на станции метро.
Быстро и просто, займите свое место, сэр.
Но это была не причина, по которой она хотела ему позвонить, и она сама знала это.
Так почему же нет?
Это было простой договоренностью с Доном.
Ее тренер для секса никогда не спрашивал ее, где она была, или когда вернется, или почему не позвонила.
У него или у нее не имело значение, чистая практичность — куда ближе.
Он не собирался оставаться или уходить. К тому же, секс был великолепным.
Время от времени он становился слишком агрессивным или слишком отдавался выполнению задачи, но она знала, как справляться с этим и получать то, что ей нужно.
И чем интересно он отличается от таких парней как Ноа Пакстон? он не будет " тем самым", но ее все устраивало.
Так почему же она не звонила?
Она закрыла кран, когда пузырьки начали щекотать ее подбородок, и вдохнула запах из своего детства.
Никки подумала о задержках, попыталась представить себе ход выполнения цели, а не удовлетворение потребностей, и задавалась вопросом, а будет ли это также, к примеру, через одиннадцать лет, когда ей исполнится сорок.
Кажется это длится уже так давно, десять лет, она переделывала свою жизнь полностью с момента смерти своей матери.
Или все это из-за отсутствия вкуса к жизни?
Ей пришлось перевестись с театрального факультета, мечты ее матери, на уголовный.
Она спрашивает себя, если бы ей удалось пережить все это, была бы она счастливой.
Она знала, что стала меньше смеяться и больше анализировать.
Что Рук сказал во время игры в покер? Он назвал ее превосходным читателем людей.
Не совсем та надпись, которую она хотела видеть на своем надгробии.
Рук.
Ладно, но я все-таки поглядывала на его задницу, подумала она.
Она волновалась когда он подошел, ей показалось он видит ее насквозь, как будто пойманную на месте преступления.
Никки нырнула под воду и задержала дыхание, пока следы ее волнения не скрылись за потребностью в кислороде.
Она вынырнула на поверхность и убрала мыльную пену с лица и волос, легла без движения, чувствуя себя невесомой на поверхность прохладной воды, и дала волю размышлениям, как было бы с Джеймесон Руком.
Как бы это было? Как это, чувствовать его? Наслаждаться им? Как это, быть с ним?
И опять по всему телу пробежала волна приятного волнения. Что бы было, если бы она была с ним? Это заставляло ее нервничать.
Она не знала. Это было загадкой.
Она вынула пробку из стока и вышла.
Никки выключила кондиционер и расхаживала по квартире обнажённой и мокрой. Она решила не вытираться полотенцем.
Мыло создавало приятные ощущения на коже. К тому же стоит ей высохнуть, как она тут же вспотеет в этой духоте. Так почему бы не пахнуть при этом лавандой?
Всего два окна в квартире Никки выходили к соседям и раз уж ветра всё равно не предвиделось, она задёрнула занавески и направилась к кладовке.
Детектив Никки Жара чудесно проводила время и при этом экономила деньги, по ночам она гладила свои вещи.
Ничто не останавливало преступников, в их мешковатых трико, больше чем ее ровные и аккуратные складки.
Она поставила гладильную доску и включила утюг.
Она выпила немного алкоголя за вечер, но этого хватило, чтобы она чувствовала жажду.
В холодильнике она нашла свою возможно последнюю минералку с лимоном и лаймом.
То, что она открыла дверцу холодильника и не закрыла ее, было неправильно с экологической точки зрения, но она подошла поближе, чувствуя, как от прохладного воздуха, ее обнаженное тело покрывается гусиной кожей.
Небольшой щелчок заставил отойти ее от открытой двери. Красный индикатор загорелся, указывая, что утюг был готов.
Она поставила банку минералки на стол и поспешила к своему шкафу, чтобы найти что-то относительно чистое и, главное, воздухопроницаемое.
Ее льняной блейзер синего цвета требовал небольшой починки.
Она пошла в холл, рассматривая ее, и заметила надтреснутую пуговичку на правом рукаве, остановилась, чтобы вспомнить, есть ли у нее подходящая.
А затем, на кухне, Никки услышала звук открывающейся минералки.
Застыв в коридоре, Никки даже сначала подумала, что ей это всего лишь показалось.
Что всё это из-за постоянных воспоминаний об убийстве матери.
Сколько раз этот свист вырывал её из объятий кошмара и заставлял вздрагивать в моменты отдыха?
— Нет, она этого не слышала, не могла слышать.
Сказала она самой себе, спустя несколько бесконечных секунд, когда она стояла обнаженная и онемевшая, вслушиваясь сквозь проклятый шум ночного Нью-Йорка и её собственный пульс.
До боли в пальцах она сдавила сломанную кнопку, пыталась застегнуть её.
Она расслабилась, но блейзер так и не бросила, боясь, что шум при его падении выдаст ее.
Кому?
Еще хоть одну минуту, сказала она себе.
Не двигаться, превратиться в статую, подсчитав до шестидесяти, приступить к действиям.
Она выругала себя за то, что не оделась, и чувствовала себя от этого беспомощной.
— Расслабилась в ванне, а теперь… Посмотри на себя.
Прекрати это и сосредоточься, подумала она. Просто сосредоточься и вслушивайся в каждый дюйм этой ночи. Может это был сосед.
Сколько раз ей приходилась слышать сквозь открытые окна, как кто-то занимается любовью, или кашляет, или гремит посудой.
Окна. Все они были открыты.
Минуту спустя, она оторвала одну, будто примерзшую к полу ногу, и поставила её уже на один шаг приблизившись к кухне.
Она прислушалась.
Ничего.
Никки попробовала сделать ещё один медленный шаг.
На середине шага её сердце как будто замерло и пропустило удар, когда она заметила тень, скользнувшую, по видимой ей части пола.
Она не колебалась, она не вслушивалась снова.
Она сорвалась с места.
Оставив позади дверь в кухню, Никки рванула в гостиную, вырубив единственную горевшую там лампу и бросилась за стол.
Ее рука опустилась внутрь большой Тосканской чаши, которая стояла в углу.
Там было пусто.
— Не это ищешь? — Поченко перегородил выход, держа в руках её пистолет.
Свет из кухни очертил его силуэт, но она заметила что пистолет все еще в кобуре, как будто этот самонадеянный ублюдок в нем не нуждается.
Проанализировав ситуацию, детектив сделала то, что делала всегда: отогнала страх и начала мыслить рационально.
Никки прикинула варианты.
Первый: она могла закричать.
Окна были открыты, но он мог начать стрелять, хоть и сейчас он этого делать не собирался.
Второй: Достать оружие.
Её запасной пистолет в сумке то ли на кухне, то ли в спальне. Точно она не знала. В любом случае ей пришлось бы пройти мимо него.
Третий: тянуть время.
Ей это было нужно чтобы найти подходящее оружие, сбежать, или вырубить его.
Если бы она была в ситуации с заложниками, она бы попыталась разговорить его.
Отвлечь, разжалобить, потянуть время.
— Как ты нашел меня? — Хорошо, подумала она, она постаралась, чтобы по ее голосу нельзя было определить, что она испугалась.
— Что, думаешь, ты единственная, кто может устроить за кем-то хвост?
Никки немного отступила назад, чтобы он последовал за ней в комнату, подальше от прихожей.
Она восстанавливала в памяти все те места, где она была после того, как ушла из участка — Сохо Хаус, игра в покер в доме Рука — и ее пробрал холод от осознания того, что этот человек следил за ней.
