К сожалению, вся оперативная информация, добытая новоиспеченным секретным сотрудником за рабочую неделю, сводилась к тому, что подлые айзеры, торгующие картошкой в продовольственной части рынка, обвешивают простых россиян, подкрутив весы. При желании их можно взять с поличным.
– Это очень серьезно, – констатировал оперуполномоченный, – огромное спасибо. Но для прекращения нашей дружбы маловато. Мог бы ради такой ценной информации и не приходить, а просто отзвониться.
– Вы же телефон не дали.
– Согласен, ошибся. Должен был сам проявить инициативу. Это в твоих жизненных интересах.
«Очень надо», – подумал агент, но благоразумно промолчал.
– Я что-то не понял, – Антон Сергеевич уловил по его глазам направление мыслей, – ты мечтаешь о тюрьме или нет?
– Да не знаю я ничего! Я ж не бандит! Правда!
– Правда у нас одна. «Комсомольская»… Погоди, погоди… Ты хочешь сказать, что на рынке не торгуют наркотиками, не сбывают краденые вещи, не работают карманные воры. Одна только недовешенная картошка!
– Может, и работают. Но я то тут причем? – чуть не плача, канючил Руслан, – я стою, продаю барахло, никого не трогаю.
«Эх, надо было палку рубить. Толку с этого нытика…», – выражение лица Антона Сергеевича говорило, что он разочарован в агенте и сожалеет об упущенной выгоде.
– Конечно, если просто стоять и продавать, информация не прилетит. Это не жаворонок. Где наступательность, где инициатива?
– Что ж мне, объявление на лотке повесить?
– Хоть себе на грудь. Я, между прочим, не меньше тебя рискую. Не дай Бог начальство узнает, что я тебя отмазал… А ты вместо того, чтоб спасибо сказать… Вот и помогай людям.
Руслан виновато опустил глаза, потом, собравшись с духом, шепотом намекнул:
– Антон Сергеевич, может, все-таки договоримся?… Баксов за пятьсот. У меня заначка спря…
– Соловья баксами не кормят, – жестко перебил оперативник, к слову сказать, еще не познакомившийся близко с госпожой коррупцией (мелкое крышевание не в счет), – договариваться будешь со своими барыгами… А мне нужна информация. Понял?
– Понял, – несостоявшийся взяткодатель вновь опустил чело.
– Короче, для облегчения задачи даю вводную, – оперативник щелкнул пальцем, чтобы агент сосредоточился, – завтра, а лучше сегодня, забрасываешь на рынке тему, что есть серьезные люди, желающие купить оружие. Например, автоматы. За ценой не постоят.
– И чего?
– А потом ждешь, кто согласится продать. Назначаешь стрелку. Покупателем буду я. Ничего, в принципе, сложного.
– Да меня ж после этого вместе с лотком сожгут! Живьем! – резонно возмутился Руслан.
– Это уже наши проблемы, как сделать так, чтобы тебя не сожгли. Под удар ты не попадешь. Мы люди грамотные. Возможность убедиться имел… Если все пройдет нормально, так и быть прекращаем дружить. Заяву лохов я отдам тебе на память о чудесно проведенном в камере времени.
Руслан хотел снова возразить, но, взглянув на собеседника, понял, что возражения не принимаются, и чудесное время может повториться.
– Ладно, я попробую, – вяло согласился агент.
«Поздравляем! Вы приняты во всероссийское общество стукачей»! А что делать?
Такая жизнь…
– Не слышу звона в голосе.
– Я не Киркоров.
– Для придания рабочего настроения задача усложняется. У тебя есть три дня.
Сегодня суббота, значит до вторника.
– Как это?!
– А сколько ты хотел? Месяц? Или год?
– А если я не успею?
– Значит, успею я. Отравить материал в следственный отдел дело двух минут. И заметь, никаких угрызений. Все по закону. Это я сейчас, по большому счету, закон нарушаю. Грубо. Будь на моем месте другой, лежал бы ты под шконкой в вонючей камере и нюхал носки соседа сверху. Поэтому, радуйся.
Радоваться Руслану не хотелось.
Трехдневный срок Антон Сергеевич назначил не от хорошей жизни. В понедельник в городе объявили очередную операцию, названную, наверное, в честь знаменитого клуба английской премьер-лиги. «Арсенал». Сроком на две недели. И даже отменили выходные. А значит, к следующему уик-энду предстоит отчитаться о задержанных торговцах оружием, об изъятии партии ракет класса «земля-воздух» или на худой конец о найденном в кармане какого-нибудь бездомного патроне. И если отчет не родится, последуют… Ну, не то чтобы последуют, бояться особо нечего, нынче острый дефицит кадров, на оперативную работу калачом медовым никого не заманишь. Просто душа будет не на месте. Другие отчитались, а ты не смог. Стыдно. Наверное, футбол смотришь в служебное время.
Антон Сергеевич футбол не смотрел, но что напишет в отчете, пока не представлял и близко. Несмотря на гигантский годичный опыт, не имелось у него разветвленной агентурной сети, охватывающей весь вверенный участок, а изымать патрончики из карманов бомжей он считал ниже своего достоинства. Ладно еще из кармана олигарха… Поэтому Руслан с холодильником подвернулся очень кстати. Хочет иметь не замаранную анкету, пускай отрабатывает. Вряд ли, конечно, отработает, но и на старуху бывает порнуха.
– Вот мой телефон, – оперативник протянул источнику информации серую визитку, – время пошло. Надеюсь и верю.
Подняв капюшон куртки (не для конспирации, а потому что дождь пошел), он обогнул лужу и направился к выходу со двора. У сваленной решетки обернулся и, сложив пальцы вилами, повторил:
– Три дня.
Руслан вернулся под козырек, достал пачку сигарет, присел на сломанную шведскую стенку и закурил, пытаясь погасить возмущение. Какие, все-таки есть сволочи… Что, не могли холодильник в подъезд хотя бы затащить, или постоять рядом? Нет – пожалуйста, забирай, кто хочешь… А потом еще в ментовку наглости хватает заявлять. Самих бы их под шконку.
Идя на сегодняшнюю встречу, он в глубине души надеется, что опер махнет рукой и скажет: «Черт с тобой, живи». Не махнул. И всего три дня дал. Попробуй, успей. А придется…
Прикинул, кому можно закинуть удочку насчет стволов. Он ведь не врал Антону Сергеевичу – с криминалом старался не связываться и ничего особо не знал, кроме упомянутой картошки. Есть на рынке пара хачиков, ларьки с секон-хэндом держат и лохотронщиков прикрывают. Ходил, слушок, мол, они любой ствол достать могут. Но Руслан с ними не пересекался. Да и опасно впрямую у таких ребят насчет оружия интересоваться. Мало ли, что опер гарантирует. Он со мной потом круглые сутки с пистолетом наперевес ходить не будет. А хачи сразу просчитают, кто подставил, как не маскируйся. Даже если их посадят, земляки приедут и срубят голову под самый корешок. Да еще уши отрежут. Нет уж, лучше под шконку.
Докурив, Руслан поднялся, окинул осторожным взглядом двор и, справив для конспирации малую нужду под стену, покинул место тайного свидания. Дойдя до остановки, погрузился в троллейбус и поехал домой. Смысла возвращаться на рынок не было никакого, через пол часа он закроется. К подруге, жившей в ценрте, тоже не тянуло. Потянет тут…
Вернувшись домой, он достал из холодильника недопитую со дня рождения матери бутылку питьевой воды «Флагман», опрокинул стакан, завалился на тахту и уставился в потолок, усеянный кровавыми пятнами от прихлопнутых мухобойкой комаров.
***
Рыночный забор встретил Руслана знакомым граффити. Райские острова, соблазнительные девушки, заморские птицы, пестрые цветы. Правда, надпись «Куда приводят мечты» за ночь трансформировалась. Как специально, какой-то остряк подрисовал к букве «ч» палочку. Получалось: «Куда приводят менты». Куда они приводят, Руслан уже знал, дверь с зарешеченным окошком до сих пор маячила перед взором. И не было там никаких цветов и птиц.
Погода соответствовала упадническому настроению. Слякоть и туман. Руслан, пряча от рыночных глаза, (Смотрите, смотрите, стукач ментовский пришел!) дотащился до склада, устроенного в пустом металлическом контейнере, получил разборный столик-лоток, баул с ширпотребом и занял свое законное место в третьем ряду. Товар принадлежал отставному ракетчику, привозившему его на рынок на старой «Ниве». Торговых точек у бывшего офицера имелось несколько, сам он не торговал, нанимая специально обученных людей, вроде Руслана. Естественно, торговля шла без кассовых аппаратов, и в случае визита налоговиков, всю вину на себя должен был брать продавец, а не хозяин. Таковы условия трудового договора. Впрочем, обо всех визитах ракетчик знал заранее, и стычек с фискальными органами у Руслана пока не происходило. Произошло с другими, зар-р-раза!
Он небрежно высыпал товар на столик, хотя обычно аккуратно раскладывал, сел на ящик из-под картошки, хотя обычно стоял, воткнул дежурную табличку «Скидки» и, словно отходную молитву забормотал рекламную песню, хотя обычно зазывал покупателей громче российского соловья Баскова. Ему казалось, что все уже знают о его договоре с оперуполномоченным и смотрят на него с презрением и отвращением, как на позор нации. Сейчас подойдут, плюнут в глаза и перевернут лоток…
