Джон Кризи - Инспектор Вест возглавляет расследование

Роджер не сомневался, что в ближайшие месяцы она переведет все деньги на себя, а потом даст отставку тщедушному Клоду. «И нам ничего не удастся предпринять, — пожаловался Марк, — потому что никто не знает, с каким адвокатом она все это обтяпает».

— Даже если бы мы и знали адвоката, — возразил Роджер, — мы все равно не смогли бы ничему воспрепятствовать. Я выяснил одну вещь, которая тебе придется по вкусу. Мейзи и Клод несколько раз побывали у Габби Поттера.

— У этого старого мошенника?

Возбуждение Марка достигло предела:

— Вот и твой счастливый шанс! Откопай предлог для ордера на обыск и выясни, какие дела у Поттера с Прендергастами.

— Как ты считаешь, чего я добиваюсь? Увольнения?

— Если бы я работал в Ярде, Поттер у меня угодил бы за решетку через пять минут! Он — величайший мазурик в Англии. Его следовало засадить в Дартмур много лет назад.

— Есть и другие тюрьмы, помимо Дартмура, — напомнил Роджер.

Сейчас, когда Джанет ждала его наверху, он пытался выбросить Прендергастов из головы. Конечно, мысль о том, что Поттер занимался делами этой парочки, тревожила его. Однако предположение, что Мейзи Прендергаст, бывшая Вебб, вышла замуж за Клода в расчете когда-нибудь унаследовать акции «Мечты», было всего лишь необоснованной догадкой. Что бы ни говорил Марк, у Мейзи для этого было достаточно мозгов. Но, допустим, кто-то жаждет контролировать «Мечту» через Клода и решил использовать Мейзи в качестве своего орудия? Габби Поттер был как раз тем человеком, которому сам бог велел заняться сомнительными делишками компании. Многие из ее деятелей, любители обходить законы, были его клиентами.

На столе за Роджером стоял телефон. Он потянулся к нему и набрал номер Марка в Челси. Весты жили в Фулхеме, минутах в 20 ходьбы от холостяцкой квартиры Марка Лессинга.

Длинные гудки продолжались не менее минуты. В недоумении Роджер опустил трубку на рычаг и вторично набрал требуемый номер, но с тем же результатом.

Что за чертовщина? Он-то ведь знал, что телефон стоит на тумбочке возле кровати Марка.

Дайвер из дивизиона, в котором жил Марк Лессинг, знал, что он — близкий друг Роджера Веста, и потому приглядывал за квартирой Лессинга не за страх, а за совесть. Более того, ему было известно, что в Ярде Лессинга считали способным детективом-любителем. У Дайвера не было времени на чтение его научно-популярных книжонок, название «криминолог» не производило на него впечатления, но Лессинга он хорошо знал в лицо и благоволил к нему.

Дайвер был не на шутку озадачен, заметив небольшую машину, остановившуюся возле жилого дома, в котором находилась квартира Лессинга, потому что шли первые часы нового дня, а когда он здесь проходил прошлый раз, никакой машины не было. Жильцы всегда убирали свои машины в подземный благоустроенный гараж. Вообще-то ничего особенно удивительного в этом факте не было: кого-то мог подкинуть на своей машине приятель. Однако приятели обитателей этих роскошных машин редко разъезжали в довоенных полуразвалившихся фордиках. А этот выглядел особенно непрезентабельно.

Поразмыслив на эту тему, Дайвер спросил себя, не пахнет ли здесь грабежом.

Эта мысль его немного испугала, но одновременно привела в возбужденное состояние. Сначала он подумал было добежать до ближайшего автомата и позвонить в участок, но если бы все оказалось ложной тревогой, он выглядел бы желторотым птенцом.

Тогда он решил подождать возле машины и поговорить с ее владельцем. Коли им окажется тип, отягощенный чемоданом или узлом, тогда он, Дайвер, сумеет и один задержать проходимца, что произведет хорошее впечатление на начальство и будет способствовать продвижению Дайвера вверх по служебной лестнице. Его любопытство так возросло, что он двинулся к входу в здание, чтобы воочию убедиться, нет ли каких-то явных признаков непорядка.

Когда он вошел вовнутрь, не то, чтобы по-настоящему нервничая, но слегка волнуясь, он не мог сразу заметить человека, притаившегося за массивной дверью.

Зато он услышал шорох за спиной, обернулся и увидел, как на него прыгает мужчина. Рука нападающего была высоко поднята, в ней был зажат кастет.

Дайвер инстинктивно отпрянул назад. Оружие опустилось ему на плечо, и полицейский упал, запутавшись в коврике для вытирания ног. Падая, он попытался вытащить из кармана свисток, но тот откатился далеко в сторону. На Дайвера напал панический страх, но тут он заметил, что неизвестному не до него: он выскочил из холла. Дайвер с трудом поднялся на ноги, так как при падении сильно расшиб колено. К тому времени, когда он сумел добраться до улицы, старый «Форд» уже набирал скорость, и все, что сумел разглядеть полицейский, — это силуэт головы и плеч своего противника.

Дайвер больше не стал тратить времени на бесполезное преследование. Зажав рукой раненое плечо, сильно припадая на ушибленную ногу, он доковылял до квартиры сторожа, разбудил его и оттуда позвонил в дивизион.

— На вашем месте, сэр, я бы первым делом проверил квартиру Марка Лессинга, — заявил он подошедшему к аппарату инспектору. — Вы знаете, он приятель старшего инспектора Роджера Веста?

Потом он добавил гораздо тише:

— Подумать только, этот мерзавец мог мне размозжить голову. Один бог знает, что он натворил…

Марк Лессинг лежал на животе… Сквозь простыню, которой была плотно обмотана его голова, он ясно слышал, как звонит телефон. Других звуков он не различал, ни единого движения людей, находившихся в соседних помещениях. Возможно, они уже ушли и он этого не заметил.

Марк попробовал повернуться, однако у него не было ни малейшего шанса дотянуться до телефонной трубки. Дьяволы слишком тщательно привязали его к кровати. Хорошо уже то, что они его не пристукнули…

Телефон замолчал. И тогда Марк услышал, как выдвигают ящик. Это был средний ящик буфета, который всегда заедало, и потому он противно скрипел.

За этим последовала тишина, ничем не прерываемая. Казалось, ей не будет конца. Они ушли? Новый звонок, куда более резкий, чем телефонный: звонок у входной двери.

До его слуха донесся шепот голосов, за ним — крадущиеся шаги. Ему показалось, что он слышит, как приоткрылась дверь, и сделал бешеное усилие освободиться от своих пут, в результате чего веревки лишь сильнее врезались ему в лодыжки и запястья.

Больше он ничего не слышал, пока громкий голос не воскликнул:

— Ну будь я проклят!

Марк не узнал этот голос, но он слышал, как хлопнула дверь, так сильно, что ходуном заходила его кровать и картина на стене. Потом раздались тяжелые шаги и какофония разнообразных звуков.

После этого распахнулась входная дверь его квартиры, и какой-то человек ахнул:

— Великий Боже!

— Значит, Дайвер был прав, — сказал второй голос, приближаясь к кровати: — Вы не ранены, мистер Лессинг?

— Ваш приятель цел и невредим, — заверил Роджера дивизионный инспектор, — фактически он уже поднялся и чем-то подкрепляется. В его квартиру вломились двое, сбили с ног и крепко прикрутили к кровати. Перевернули и перетрясли все вещи. Не знаю, что он еще скажет, когда увидит этот погром!

Дверь спальни отворилась.

— Скоро узнаете! — заверил его Лессинг. Сначала он взглянул на Роджера, потом уж заметил Джанет.

— Как, и вы тут?

Он начал торопливо запахивать на себе халат.

— Боюсь даже и заглядывать туда. Вчера мне удалось купить совершенно очаровательную севрскую статуэтку, такую изящную и хрупкую, что она может разбиться от легкого дуновения ветерка. Надеюсь…

Он умолк, замерев на пороге своей приемной. Зрелище, представшее их глазам, лишило его дара речи. Роджер нахмурился, Джанет стало не по себе. Красивая комната была разгромлена: все было перекорежено, разбросано, изломано…

Вдруг лицо Лессинга прояснилось:

— Вандалы не заметили ее! — воскликнул он, подходя к стеклянной горке, из которой он достал прелестную фигурку в бледно-розовых и голубых тонах. — Разве это не совершенство?

Работники дивизиона были несколько ошеломлены.

Джанет поспешила согласиться:

— Изумительно!

— Помимо фарфора, что стоило у тебя воровать? — спросил Роджер.

— Полузаконченную рукопись, в которой объясняется, почему полиции удается найти преступника. Она находилась в кабинете. Мне думается, они до него тоже добрались.

Они с Роджером подошли к двери, соединяющей большую комнату с кабинетом, и остановились у порога.

— В этом можно не сомневаться…

Кабинет был небольшой. Три его стены были сплошь заставлены стеллажами с книгами, возле четвертой помещался массивный письменный стол, обитый сверху кожей. Мирзэпорский ковер и три глубоких кресла как бы составляли специальный фон для нескольких ярких статуэток, размещенных на особых полочках по этой четвертой стене.