Гуров молча прошел к окну, присел на подоконник, здесь было его любимое место, так как давало возможность в любой момент подняться и пройтись по скромному кабинету начальника главка.
Можно перестраиваться год, можно десять, но в России ничего не меняется веками. Так в России чиновник имеет кабинет и обстановку, не соответствующую его должности и заслугам, а такие, какие он сумел выпросить, выбить, в общем, как говорится только у нас, россиян, “достать”. В остальном мире это слово имеет иное значение.
У начальника управления кадров, тем более начальника ХОЗУ, были иные апартаменты. Начальник ведущего главка в жизни у руководства ничего не просил, не выбивал, тем более не доставал.
Потому генерал Орлов имел то, что имел. Кабинет маленький и скромный, за что его большинство сотрудников не уважали, а считали чудаком, человеком несовременным.
Итак, Гуров опирался на подоконник, пуская дым в открытую форточку, курил, когда в кабинет пришли три полковника управления, опытные сыщики, старые знакомые еще по работе в МУРе.
– Здравия желаю. Привет! Здравствуйте.
– Прошу всех садиться. – Орлов перешел со своего места за небольшой стол для совещаний, многозначительно взглянул в сторону Гурова.
Гурову пришлось слезть со своего подоконника, перейти к столу. Он пожал руки коллегам, с которыми у него были отношения не простые, что объяснялось его привилегированным положением в главке и личной дружбой с генералом, о которой, естественно, все знали.
Вновь пришедшие полковники были примерно одного возраста с Гуровым, то есть от сорока до пятидесяти, все розыскники со стажем более двадцати лет. Начальники отделов, они были по должности выше Гурова, но ни одному из них не приходило в голову вмешаться в его работу, тем более что-либо ему посоветовать, не дай бог, приказать. За что же, спрашивается, они могли его любить?
– Ну-с, господа офицеры, цвет российского сыска, каковы наши дела? – спросил, скорее риторически изрек, так как ответа не ждал, генерал и, вздохнув, продолжал: – Интересно мне знать, почему, коли мы такие многоопытные, забрались в дерьмо по самую макушку?
– Господин генерал, следует отвечать или достаточно молча согласиться? – поинтересовался Крячко.
– Заткнись, Станислав, я лишаю тебя слова до того момента, пока я к тебе лично не обращусь.
– Понял, – кивнул Крячко и закрыл глаза.
– Когда мы не можем, раскрыть заказное убийство, россиянин возмущается. Мы, профессионалы, знаем, что убийца – одиночка, не имеющий связей в уголовном мире, потому найти к нему подход крайне трудно. Мы это знаем, хотя наши трудности, естественно, никому не интересны и нас не оправдывают.
Орлов вздохнул, потер нос и шишковатый лоб, еще раз вздохнул, очень не любил говорить, однако продолжал:
– Ладно, о киллерах разговор особый. Но сегодня банда с автоматами, нападают в центре Москвы на инкассаторов, убивают людей, а мы словно слепые котята... Позор! Павел Петрович, расскажи коллегам, что тебе удалось раскопать.
Полковник Усов, полноватый, лет сорока пяти, с заурядным, незапоминающимся лицом, кивнул, взглянул почему-то на Гурова и сказал:
– Мы, кажется, получили агентурный подход к банде. По моим данным, их пятеро, работают на двух машинах – “Вольво” и “Жигули”, номера неизвестны. Имеем три имени, две клички, по нашей картотеке не проходят. Возраст около тридцати, образованные, связи с уголовниками не имеют. Возможно, связь есть, но нами пока не установлена. Можно предполагать, что налетчики имеют информатора в банковской системе, так как нападают не вслепую, а зряче, зная точно, когда везут валюту и солидную сумму. Сейчас они готовятся, место нападения пока неизвестно. Да, еще: определив объект, они выезжают на место часа за три до нападения, изучают обстановку, возможное присутствие спецслужбы, в общем, бандиты – люди грамотные, а не гопстопники. Сейчас надо ждать, будем надеяться, что мой канал не заглохнет и не оборвется.
– Молодец, Паша! – сказал Гуров. – Ты большой молодец! Я аплодирую! Когда освободимся, заглянем ко мне. Я тебе дам, что имею, ты мне дашь имена и клички. Договорились?
Полковник Усов кивнул, ответил невнятно.
– Итак, господа сыщики, будем ждать и готовиться. В случае поступления информации Гуров возглавляет группу захвата. Все свободны...
– Петр Николаевич, – негромко сказал Гуров и постучал пальцем по столу.
– Минуточку, – остановил Орлов поднявшихся из-за стола офицеров. – Есть все основания полагать, что бандиты в милиции имеют информатора.
– То бишь среди нас предатель? – сказал полковник Меньшов, высокий сутулый человек, явно не отличающийся здоровьем, потому раздражительный. – Это версия явно полковника Гурова. Надо же как-то оправдать три проваленные операции по захвату. Ведь группы захвата выходили по данным, полученным от самого Гурова, следовательно, данным точным.
– Простите, Александр Иванович, я могу продолжать? – спросил Орлов. – Я убежден, что среди нас нет предателя. Но факт, бандиты о нашей работе информацию получают. Я полагаю, что течет не в нашей лавочке, даже не в министерстве. Течет из группы захвата. Мы побеспокоимся, чтобы дырку залудить. Однако вы должны учитывать, что утечка существует, и в каком месте дыры, мы точно не знаем. Предупреждать вас излишне. Всем спасибо. Гуров, задержитесь.
Когда все вышли, Орлов оглядел Гурова с интересом, даже поднялся из-за стола, прошелся.
– Лева, ты охамел или недоумком прикидываешься? Ты как со старшими разговариваешь?
– Это Паша Усов старший? – Гуров взглянул недоуменно. – Мы с ним годки. Когда в МУРе я имел отдел, то Пашу с ладошки оперативными мудростями кормил.
– То было, и ты забудь. Сейчас Усов начальник отдела, а ты, опер, его хвалишь таким тоном, каким учитель хвалит двоечника, случайно решившего сложную задачу. Лева, тебе пятый десяток, пойми, люди ранимы и обидчивы. Ты их раздражаешь, унижаешь, они не виноваты, что бог дал некоему Гурову больше. Кстати, твоей заслуги в этом тоже нет, так случилось.
– Петр Николаевич...
– Помолчи. Можешь курить, хотя ты никогда разрешения и не спрашиваешь. Ты думаешь, этим офицерам приятно знать, что когда неприятности в верхах, то приглашают не их, как по должности положено. Сейчас я назначил старшим группы тебя, а не полковника Усова. Хотя агентурные данные получил именно Усов. Но я знаю, что ты лучше. А каково это знать Паше? Ты когда-нибудь думал об этом? Все твоя гордость! – Орлов поморщился и, неожиданно резко сменив тон, произнес: – Лева, будь настоящим другом, прими отдел. Я тебя через полгода своим замом сделаю.
– Петр, ну не хочу я быть начальником, – ответил Гуров и посмотрел на друга сочувственно. – Как это мы с тобой не можем понять друг друга, двадцать лет вместе и все стукаем друг об друга, как бильярдные шары. Ты пойми, я киплинговский кот, который гуляет сам по себе. Я больше всего на свете ценю свободу.
– Ох, кот, иди, гуляй. Я тебя понимаю, завидую, в свое время у меня на это сил не хватило, я надел штаны с лампасами. Удачи.
– Не горюй, дружище, я и Станислав всегда с тобой. Гуров секунду постоял, хотел сказать что-то еще, лишь вздохнул и вышел из кабинета, зашел к себе, но полковника Усова, с которым сыщик договорился обменяться информацией, не застал.
– Ушли очень сердитые, – объяснил Крячко. Гуров усмехнулся, позвонил Усову, сказал:
– Господин полковник, извините, меня генерал задержал, разрешите зайти?
– Ты знаешь, где я сижу? – спросил Усов. – Тогда заходи, разрешаю.
– Слушаюсь, господин полковник! – Гуров подмигнул Крячко и вышел в коридор.
* * *
Кабинет начальника отдела полковника Усова не многим уступал кабинету Орлова. Гуров вошел, оглянулся и согласно кивнул, мол, все так и должно быть.
– Присаживайся, – сказал Усов. – А ты знаешь, что ты в данном кабинете впервые?
– Вроде так.
– А ты знаешь, как часто старший опер заходит к начальнику отдела? – Усов потер полноватые щеки, словно проверяя, чисто ли выбрит. – По нескольку раз на дню. Но ты из генеральского не вылезаешь, тебе начальник отдела без надобности.
– Окстись, Паша. – Гуров сел на стул. – Сначала Петр мне выволочку устроил, что я непочтителен с руководством, то есть с тобой, теперь ты выступаешь. Я живу тихо, никого не трогаю, чем я сегодня тебя обидел?
– Ты сегодня был такой же, как всегда: Гуров обыкновенный. Хам, который считает, что он сыщик, остальные лишь прохожие. Ты знаешь случай, чтобы опер снисходительно похвалил начальника?
– Я искренне, от всей души, ты действительно большой молодец.
– Ты, естественно, свой тон не слышишь, никто себя не слышит. Разговариваешь ты, как мэтр, как звезда экрана разговаривает с поклонниками.
– У меня нет знакомых звезд, Паша. Допускаю, что тон у меня противный. Но ведь о человеке следует судить не по тону разговора, а по поступкам. Мы знакомы более десяти лет, я был твоим начальником, сейчас ты старше по должности, но никогда, ни раньше, ни сегодня, я тебе ножку не подставлял, гадость не сказал. Пашу я не меньше остальных, а что дружен с генералом, никто не виноват, так жизнь легла.
