— Например?
— У него кто-нибудь бывал?
— Никогда.
— И на обед он никого не приглашал?
— Не знаю, во всяком случае грязную посуду за кем-либо у Веттерстедта мне убирать не приходилось.
Валландер на минуту задумался.
— Что он был за человек?
Она ответила, не раздумывая.
— Про таких обычно говорят — «вот-вот лопнет от важности».
— Что ты хочешь сказать?
— Он обращался со мной снисходительно. Я была для него всего лишь бабой, которая моет в доме полы. Хотя когда-то он возглавлял партию, которая защищала наши интересы. Интересы тех самых уборщиц.
— Ты знала, что за глаза он называет тебя поломойкой?
— Да меня это нисколько не удивляет.
— И ты продолжала у него работать?
— Я же сказала, что он хорошо платил.
— Постарайся вспомнить свое последнее посещение. Была ты там на прошлой неделе?
— Все было, как обычно. Сейчас попробую вспомнить. Да нет, он вел себя, как всегда.
— За эти три года не случилось ничего из ряда вон выходящего?
Валландер заметил, что женщина колеблется с ответом. Он тотчас насторожился.
— Было один раз в прошлом году, — начала она неуверенно. — В ноябре. Не знаю, что на меня нашло. Но я перепутала дни. И вместо четверга пришла в пятницу утром. А из гаража как раз выезжал черный автомобиль. С такими стеклами, сквозь которые ничего не видно снаружи. Я позвонила в дверь, как обычно. Прежде чем он открыл, прошло много времени. Когда он меня увидел, то весь побелел от ярости. И захлопнул дверь. Я думала, он меня уволит. Но когда я пришла в следующий раз, он ничего не сказал. И внимания не обратил на происшедшее.
Валландер ждал продолжения, но его так и не последовало.
— Это все?
— Да.
— От него выехал большой черный автомобиль?
— Да.
Валландер понял, что дольше задерживаться не может. Он быстро допил кофе и встал.
— Когда еще что-нибудь вспомнишь, позвони, буду тебе за это признателен, — сказал он.
«К нему приезжали на большом черном автомобиле, — думал Валландер по дороге в город. — Кто же был в этом автомобиле? Надо разобраться».
Было шесть часов. Подул сильный ветер.
Пошел дождь.
К тому времени, когда Валландер вернулся в дом Веттерстедта, Нюберг и его сотрудники уже успели перетаскать уйму песка, но место преступления так и не нашли. Когда опять зарядил дождь, Нюберг тотчас распорядился снова накрыть берег брезентом. Придется подождать, пока погода улучшится. Валландер чувствовал — рассказ Сары Бьёрклунд о происшествии с черным автомобилем означает, что в безупречном панцире великолепного Густава Веттерстедта пробита маленькая, но ощутимая брешь. Сара увидела то, что для чужих глаз не предназначалось. Никак иначе нельзя истолковать злость Веттерстедта или тот факт, что он ни словом не обмолвился о происшедшем. Бешенство и молчание — две стороны одной медали.
Нюберг расположился на стуле в гостиной Веттерстедта и пил кофе. Валландер подумал, что термос Веттерстедта, должно быть, очень старый. Он напоминал о 50-х годах. Перед тем как сесть, Нюберг положил на стул газету, чтобы не повредить возможные следы на обшивке.
— Не нашел я пока что твоего места преступления, — сказал Нюберг. — А теперь искать нельзя, дождь на улице.
— Вы, разумеется, накрыли все брезентом? — спросил Валландер. — Ветер дует все сильнее и сильнее.
— Брезент не сдует, — ответил Нюберг.
— Думаю продолжить обыск письменного стола, — сказал Валландер.
— Хансон звонил, — продолжил Нюберг. — Он разговаривал с детьми Веттерстедта.
— Только сейчас? — спросил Валландер. — Я думал, он уже давно это сделал.
— Ничего не знаю, — ответил Нюберг. — Просто передаю его слова.
Валландер вошел в кабинет и уселся за письменный стол. Он направил лампу так, чтобы охватить большую часть поверхности. Затем выдвинул один из ящиков в левой тумбочке стола. В нем лежала копия годовой налоговой декларации. Валландер достал ее и положил перед собой. Веттерстедт задекларировал доход почти что в миллион крон. Изучив декларацию, Валландер увидел, что в список включены доходы, начиная с личных пенсионных сбережений и заканчивая дивидендами от акций. Из перечня Центральной биржи ценных бумаг Валландер узнал, что у Веттерстедта были акции традиционных крупных компаний. Он инвестировал в «Эриксон», «Азия Браун Бовери», «Вольво» и «Роттнерос». Помимо этих доходов Веттерстедт декларировал гонорар от Министерства иностранных дел и от издательства «Тиденс». Во время пребывания на посту министра Веттерстедт декларировал пять миллионов. Валландер взял это на заметку. Он положил декларацию на место и выдвинул следующий ящик. В нем лежало что-то, напоминавшее фотоальбом. «Теперь пошли семейные фотографии, которых так не хватало Анн-Бритт», — подумал он. Валландер достал альбом и открыл первую страницу. Он перелистывал страницы с возрастающим удивлением. Альбом состоял из старинных порнографических снимков. Некоторые были чересчур вызывающими. Валландер заметил, что некоторые страницы перелистываются легче, чем остальные. По всей вероятности, Веттерстедт с пристрастием изучал снимки, на которых изображались юные девушки. Внезапно во входную дверь постучали. Вошел Мартинсон. Валландер кивнул и показал на раскрытый альбом.
— Одни коллекционируют марки, — сказал Мартинсон. — Другие могут собирать такого рода фотографии.
Валландер закрыл альбом и положил его обратно в ящик стола.
— Позвонил адвокат Шёгрен из Мальмё, — сказал Мартинсон. — Он сказал, что у него есть завещание Густава Веттерстедта. Наследство довольно большое. Я спросил, не объявились ли какие-нибудь неожиданные наследники. Но нет — все досталось близким родственникам. А еще Веттерстедт скопил капитал, который пойдет на стипендии для молодых юристов. Деньги он уже давно отложил и заплатил налоги с этой суммы.
— Это понятно, — сказал Валландер. — Густав Веттерстедт был человек зажиточный. А разве он не был сыном бедного портового рабочего?
— Сведберг занимается изучением его биографии, — ответил Мартинсон. — Говорят, он разыскал какого-то партийного секретаря с хорошей памятью, который может многое рассказать о Веттерстедте. Но я пришел поговорить о девушке, которая покончила с собой на рапсовом поле Саломонсона.
— Ты нашел информацию о ней?
— Нет. Но компьютер выдает более двух тысяч предложений с расшифровкой этого сочетания букв. Получилась длиннющая бумажная лента.
Валландер задумался. И что теперь?
— Надо выходить на Интерпол, — сказал он. — Как там он теперь называется? Европол?
— Ну да.
— Вышли ее особые приметы. Завтра сфотографируем украшение. Образок с изображением Мадонны. Даже если на фоне смерти Веттерстедта все кругом померкло, надо попытаться разместить эту фотографию в газетах.
— Я показывал украшение ювелиру, — добавил Мартинсон. — Он сказал, что оно из чистого золота.
— Кто-нибудь должен ее хватиться, — сказал Валландер. — Редко случается, чтобы у человека совсем не было близких.
Мартинсон зевнул и спросил Валландера, нужна ли ему какая-нибудь помощь.
— Сегодня не потребуется, — ответил тот.
Мартинсон ушел. Валландер продолжал исследовать письменный стол, по крайней мере, час. Затем выключил лампу и посидел в темноте. «Что за человек Густав Веттерстедт? — думал он. — Картина по-прежнему расплывчатая».
Вдруг его осенила идея. Он пошел в гостиную и разыскал какое-то имя в телефонном справочнике. Не было еще и девяти. Он набрал номер и почти тотчас услышал ответ. Валландер представился и спросил, можно ли ему приехать. Затем как можно быстрее закончил беседу. Он разыскал наверху Нюберга и сказал, что вернется позже. Ветер дул сильный и порывистый. Дождь хлестал в лицо. Он побежал к машине, чтобы не промокнуть насквозь. Он снова поехал в сторону города и остановился возле доходного дома неподалеку от школы Эстерпорт.
Он позвонил в домофон, и дверь отворилась. Поднявшись на второй этаж, Валландер увидел, что Ларс Магнусон босиком стоит на лестнице и ждет его. Из квартиры доносилась приятная фортепьянная музыка.
— Сколько лет, сколько зим, — сказал Ларс Магнусон, протянув руку Валландеру.
— Да, — ответил тот. — Прошло уже больше пяти лет с тех пор, как мы виделись в последний раз.
Когда-то очень давно Ларс Магнусон был журналистом. Проработав некоторое время в «Экспрессене», он устал от большого города и вернулся в Истад, откуда был родом. С Валландером они встречались, поскольку их жены подружились между собой. Кроме того, мужчин объединил интерес к опере. Прошло много лет, Валландер уже был в разводе с Моной, когда узнал, что Ларс Магнусон страдает алкоголизмом. Валландер случайно оказался в полицейском управлении поздно вечером, когда патрульные полицейские приволокли Ларса Магнусона. Он был настолько пьян, что едва держался на ногах. В таком состоянии он вел машину и, потеряв управление, врезался прямо в банковскую витрину. Его приговорили к шести месяцам тюрьмы. Вернувшись в Истад, Ларс Магнусон никогда больше не работал в газете. Жена расторгла их бездетный брак. Он продолжал пить, но ухитрялся не переступать границу. Покончив с журналистикой, он зарабатывал на пропитание тем, что сочинял шахматные задачки для разных газет. Магнусон не спился до сих пор только потому, что каждый день, прежде чем выпить первый стакан, заставлял себя придумывать хотя бы одну задачку. Теперь у него был факс, и ему не приходилось ходить даже на почту. Можно было отправлять сделанную работу прямо из дома.
