Ознакомительная версия.
Почему? Да и важно ли это теперь?
Ева обернулась к доске. Знала ли жертва что-нибудь об одном или о нескольких актерах или членах съемочной группы? Что-нибудь такое, чем могла пригрозить убийце: обнародование каких-нибудь порочащих его фактов и, как следствие, бесславный конец карьеры? Или просто слишком долго измывалась над кем-нибудь?
Ева снова повернулась к компьютеру, чтобы прочитать отчет из лаборатории.
— Даллас? — окликнула ее Пибоди с порога. — В фитосигаретах нашли «зонер», в пропорции примерно один к одному.
— Ого! Понятно теперь, почему она вырубилась — вместе с вином вышла гремучая смесь. Любой бы упал.
— Наверняка она упала и осталась лежать. На остатках сожженной тряпки — кровь жертвы. На окурках — только ее слюна. Следы волочения на каблуках совпадают с типом покрытия возле бассейна.
— Быстро же они провели анализы.
— И такое бывает.
— Про «зонер» — молчок, посмотрим, может, кто проговорится.
— Есть. Кармайкл уже ведет к вам Энди.
— Отлично. — Ева продолжала читать с экрана. — Пусть подождет минут пять, понервничает и проникнется серьезностью момента.
«Будем вызывать их по одному. Соскоблим немного голливудского лака и поглядим, что там под ним».
Чем больше Ева узнавала Харрис, тем меньше актриса ей нравилась. Но это не освобождало ее от выполнения своего долга — добиться правосудия.
Сидящая в комнате для допросов Энди Смайт мало походила на доктора Мира, изысканную темноволосую женщину, которую играла в кино: она вырядилась в кричаще-красное платье, по плечам лежали золотистые локоны. В ушах — массивные черные кольца, на цепочке под горлом — кулон в форме сердечка из черных камней. Увидев Еву и Пибоди, актриса кивнула им с улыбкой.
— Приятно видеть, что наш декоратор оказался настолько точен. Будто мы на съемочной площадке.
— Вряд ли ему пришлось особо надрываться, — отрезала Ева. — Включить запись. Лейтенант Ева Даллас и детектив Делия Пибоди допрашивают Адреа Смайт по делу Кей-Ти Харрис, номер Эйч-58091.
— Как все строго.
— Именно. Ведь мы расследуем убийство. Спасибо, что согласились прийти.
— Учитывая обстоятельства, разве можно было вам отказать?
— Вчера вам уже разъяснили ваши права и обязанности. Нужно ли повторить их еще раз?
— Нет. У меня прекрасная память.
— Отлично. — Ева и Пибоди заняли свои места. — Вам есть что добавить к вчерашним показаниям? Какие-нибудь уточнения или изменения?
— Нет.
— Пока мы не начали, могу ли я предложить вам кофе или что-то еще? — спросила Пибоди.
— Пытаетесь успокоить, в то время как лейтенант держит меня в напряжении, — улыбнулась Энди. — Разумный подход. Думается, Марла и Кей-Ти смогли неплохо изобразить его перед камерой. Нет, я ничего не буду. Спасибо, что предложили.
— Вы не на съемках, — напомнила ей Ева. — Это реальная жизнь! И труп тоже настоящий.
— Я в курсе. Мне что, следовало изобразить скорбь? — Энди пожала плечами. — Вырядиться в глубокий траур, сделать мрачное лицо? Может, даже слезу выдавить? Черный мне не идет, и мы с Кей-Ти подругами не были — это вовсе не секрет. Мне жаль, что она умерла. Чисто теоретически смерть все равно неизбежна, но я понимаю, что хороша она только в кино. Убийство — удел трусов и эгоистов. А в общем и целом мне глубоко плевать на смерть Кей-Ти.
— Не считая того, что фильм-то пока не закончен. Чертовски неудобно, верно?
Энди снова пожала плечами и положила ногу на ногу.
— Почти весь материал с ней уже снят, и Раундтри найдет выход. Как режиссеру ему цены нет.
— А тут еще шумиха в СМИ, которая подогреет интерес публики к фильму.
— Тоже верно. Такова природа зверя: от мертвой Кей-Ти больше толку, чем от живой. Какая ирония! Она таки добилась вожделенной славы и внимания. Всего-навсего нужно было, чтобы ее убили. — Энди вздохнула. — Даже она не заслуживает такого. Зря я это сказала.
— Насколько я понимаю, Харрис была вам глубоко… глубоко неприятна и как человек, и как актриса, верно?
— Прямо в точку.
— Вы часто ссорились?
— Иногда. Сомневаюсь, был ли на съемках хоть один человек, который избежал разборок с ней. Как я уже сказала, такова природа зверя.
— Вы откровенно признались в своей неприязни к жертве и конфликтах с ней. Поэтому крайне странно, что о вчерашней ссоре, произошедшей незадолго до убийства, вы не сказали ни слова.
— Неужто мы ссорились вчера? — Энди обезоруживающе развела руками и улыбнулась. — Мы так часто говорили друг другу гадости, что я, право, затрудняюсь припомнить.
— Верится с трудом. Тем более у вас прекрасная память. Полагаю, ссору перед убийством вы запомнили бы надолго.
— За ужином она вела себя по-хамски, расстроила Конни. Я сказала Кей-Ти, что она пьяная мерзавка, которую следует спустить с лестницы. Она уже краев не видела и послала меня куда подальше. Вот, собственно, и все.
— Повторяю, мне верится с трудом. Если бы этим и ограничилось, вы бы сейчас не виляли и не выкручивались. Значит, здесь нечто более личное и важное. Говорят, она старалась держаться от вас подальше, однако, со слов свидетелей, вчера вы бурно спорили о чем-то. Вы же сперва об этом умолчали, а теперь лжете мне. Чем она зацепила вас, Энди? Куда Кей-Ти сунула свой нос?
— Понятия не имею, о чем вы говорите, — сухо сказала Энди, глядя ей прямо в глаза.
— Вот теперь мне действительно любопытно. Пибоди, а что бывает, когда мне становится любопытно?
— Наш лейтенант начинает копать. А когда лейтенант копает, то находит все, что некоторые пытаются спрятать подальше от чужих глаз. Даллас находит все. Иногда факты не имеют никакого отношения к расследуемому делу, но это уже неважно.
— Ну да, потом одни вопросы тянут за собой другие, обнаруживается все больше свидетелей и причастных к делу лиц. А пресса не зевает… Кстати, сегодня после обеда у меня пресс-конференция. Кто знает, какие у них могут возникнуть вопросы?
— Вы что, угрожаете мне? — вскинулась Энди.
— Ну, это лишь перспектива. Чем больше вы скрываете, тем глубже я буду копать. И вы уже не отмоетесь. — Ева откинулась на спинку стула и покачалась на задних ножках. Нога Энди, обутая в красную туфельку на шпильке, начала нервно подергиваться. — Ведь я могу решить, что вы продолжили спор вдали от посторонних, скажем, на крыше. Слово за слово, а там, глядишь, и до рукоприкладства дошло. Вы толкнули ее, она ударилась головой. Кровь. Кей-Ти лежит без сознания, вы злитесь. Эта стерва никак не уймется, не оставит вас в покое. С вас довольно! И вот вы толкаете ее еще раз, она летит в бассейн. Кей-Ти заслужила это. Сама напросилась.
— Никто не заслуживает смерти, и вы, видно, совсем сбрендили, если считаете, что я пошла бы на это! Я не убивала ее. И на крыше вчера не была. Больше мне нечего вам сказать.
— Ваше право. Мы будем копать и найдем, потому что теперь я вижу — ваш вчерашний спор с убитой — далеко не пустяк. Вы боитесь.
— Уж точно не ее.
— Может, да, а может, и нет. Но меня-то вы точно боитесь. — Ева подалась вперед. — Думаете, раз вы фигура публичная, то СМИ уже раскопали все, что могли? Глубоко ошибаетесь. Если в шесть лет вы стащили мороженое, я узнаю. Если один из ваших мужей уклонялся от налогов, я узнаю. Если ваш ребенок списывал на контрольной в начальной школе, я узнаю.
Энди тоже придвинулась и посмотрела ей прямо в глаза. Но в них был не страх, а ярость.
— Оставьте моих детей в покое!
«Вот где ее слабое место», — поняла Ева.
— Вашему сыну примерно столько же, сколько и жертве. — Она кивнула Пибоди.
— Сайрус Дрю Пиллинг, двадцать шесть лет. Единственный ребенок от второго брака с Маршалом Пиллингом. Были женаты с октября 2034-го по январь 2036-го. С первым мужем, Бью Сэмпсоном, детей нет, женаты с июня 2030-го по апрель 2032-го. С третьим и последним мужем, Джоной П. Кэтлбрю, двое девочек-близнецов восемнадцати лет. Поженились в сентябре 2040, в браке до сих пор.
— Семья здесь ни при чем. И оставьте при себе свои гнусные инсинуации!
— Наверняка ваши близкие бывают на съемках. А вдруг Харрис приставала к вашему сыну или мужу? Да что там, она могла клеиться и к близняшкам! А вдруг кто-то из них или все сразу повелись и зажгли с ней? Чем не повод для убийства?
— Как вам не стыдно поливать грязью хороших людей, которых вы даже не видели ни разу!
— Так увижу. — Ева вскочила, оперлась о стол и нависла над Энди. — Вы не оставляете мне выбора. Тут речь не о работе и не о том, что она была стервой. Это — нечто сугубо личное. Да у вас на лице все написано!
— Я сделала все, чтобы защитить своих детей и оградить их от внимания прессы. И не отдам их на растерзание этим писакам только потому, что вы здесь гадаете, как на кофейной гуще!
— Довольно часто мы бродим в потемках и гадаем. Энди, Харрис действительно приставала к вашим близким?
Ознакомительная версия.
