За его действиями все четверо присутствующих наблюдали внимательно. Огородников и лейтенант смотрели с любопытством, поскольку такую систему они видели впервые и она произвела на них впечатление. Современный дизайн заграничной колонки и ее размер выглядели внушительно. Турецкого больше интересовал результат экспертизы, и он только отметил про себя, что технический прогресс шагнул так далеко вперед, что даже газовая колонка может выглядеть очень привлекательно, настоящее чудо техники. Взгляд высокомерного чиновника не выражал ничего. Вообще было непонятно, зачем он здесь. Но комментарии профессора он слушал внимательно. Беленький копошился у колонки, что-то нажимая, открывая, принюхиваясь, проводя какие-то непонятные манипуляции с помощью прибора неизвестного назначения. Работал он с удовольствием, глаза его горели, как у человека, который вот-вот раскроет какую-то тайну, и в предвкушении этого он пребывал в состоянии настоящего вдохновения. «Наверное, так выглядит гений на пороге открытия», – подумал Турецкий. Интересно, а как он сам выглядит, когда стоит на пороге решения запутанного следственного дела? Хотелось надеяться, что так же. Наконец Беленький завершил свои действия, пошел в ванную мыть руки. Когда он вышел из ванной, чиновник нетерпеливо спросил:
– Ну как?
– Хорошо, – немногословно ответил Беленький.
– Я хочу спросить, к какому выводу вы пришли?
– Я должен составить акт экспертизы и предъявить его в прокуратуру. А там уж решат, есть ли необходимость ознакомить с результатами экспертизы сотрудников мэрии, – сухо ответил Беленький.
Чиновник разочарованно отступил. Лицо лейтенанта тоже выражало разочарование. Видимо, он ожидал немедленного сообщения о результатах проведенной экспертизы. Только Огородников благодушно улыбался, слушая ответ профессора.
– Ну что, господа офицеры? Пойдем на свежий воздух? – предложил Беленький и первым направился к выходу.
Редькин вышел следом, и, как только за ними захлопнулась дверь подъезда, к чиновнику подкатил серый «Ауди».
Остальные уселись в машину, которую выделил Ремизов. Всю дорогу Беленький с любопытством смотрел по сторонам и попросил Огородникова провести маленькую экскурсию.
– А то неизвестно, забросит ли меня судьба когда-нибудь еще в Нефтегорск, – объяснил он свое любопытство.
Водитель подвез их к гостинице, и Турецкий пригласил Огородникова подняться в номер. Дежурная встретилась взглядом с Александром Борисовичем, и он узнал ее.
– Здравствуйте, красавица, – поприветствовал ее Турецкий и, указав взглядом на телефонный аппарат, который стоял на ее столике, покрутил в воздухе пальцем, будто набирал на диске номер. Она немного смутилась и отвела взгляд. – Догадливая, – вполголоса прокомментировал дамское смущение Турецкий.
– А что это вы, Александр Борисович, знаками с ней общаетесь? Она что, глухонемая?
– Засланный казачок, – коротко бросил Турецкий. – Так что у меня в номере ничего не обсуждайте.
– Нет проблем, пойдем в мой, – предложил Беленький.
– И ваш уже, думаю, нашпигован всякой дрянью. Выясню сейчас, кто из наших в наличии. Мы тут постоянно меры предосторожности предпринимаем, маскируемся, прямо как в старых советских фильмах про шпионов.
Обзвонив своих, Турецкий наконец услышал голос Яковлева и многозначительно откашлялся.
– Володя, ты говорил, что днем приляжешь минут на пятнадцать, ночью соседи спать не давали. Я тебя не разбудил?
– Сейчас как раз собирался прилечь, но ждал вашего звонка. – Яковлев понял шефа с полуслова.
В номере Яковлева Беленький с веселым любопытством наблюдал за действиями Турецкого. Все сидели молча, пока он бродил по комнате и отключал «жучки». Покончив с уже вошедшей в привычку подготовительной работой, Турецкий покрутил перед носом Огородникова японским устройством:
– Спасибо тебе, Иван. Что бы мы делали без него?
Беленькому не терпелось сообщить результаты экспертизы. Объяснив вкратце принцип действия газовой колонки, он сделал заключение:
– Газовая электронная система вполне исправна. Продуктов неполного сгорания газа я не обнаружил. Следовательно, смертельной концентрации угарного газа в квартире мэра в указанное время не могло быть. Таким образом, версия смерти Груздева от угарного газа несостоятельна.
Довольный Турецкий всплеснул ладонями:
– Что и следовало доказать! Пишите, Аркадий Васильевич, свой акт, а мы с Иваном сейчас займемся следующим экспериментом. Кстати, профессор, когда собираетесь отбывать? Может, сегодня вместе поужинаем? Вот такими отбивными. – Он показал пальцами толщину и размер отбивных.
Беленький посмотрел на часы, что-то прикинул и, вздохнув, ответил:
– Принимаю приглашение. Поскольку не люблю делать что-либо впопыхах. А пока составлю акт экспертизы, на обратный самолет не успею. Хотя и рассчитывал вернуться вечерним рейсом.
– А вам что, сочинение писать? – удивился Яковлев.
– Формальности соблюдать. Здесь писанины столько – впору писаря нанимать. До чего же я не люблю эту бумажную работу! Легче десять экспертиз провести, чем написать один отчет. Такая тягомотина. Ладно, пошел к себе, чтобы не отвлекаться. Не знаете, буфет в это время работает? Хотел бы кофейку выпить.
– Кофеек у них не фонтан, а вот булочки всегда свежие. Рекомендую. – Турецкий рассказал профессору, где находится буфет, а сам уже рвался провести следующий эксперимент.
– Александр Борисович, что вы задумали? – спросил Огородников, видя нетерпение Турецкого.
– Слушай, Иван, когда мы были в квартире Груздева, пока профессор ковырялся в этой колонке, я прошвырнулся по квартире. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что окна изнутри закрываются на задвижку.
– Ну? И что?
– Не нукай, а слушай сюда. Я читал отчет Ремизова, в котором он описывал, что, когда в момент пожара приехал со своей командой в квартиру Груздева, они не могли попасть к нему через дверь, потому что она была заперта изнутри. Тогда менты Шатохин и Уралов по пожарной лестнице проникли в квартиру через окно. Я выглянул в окно: лестница действительно находится у окна квартиры Груздева. Но на окнах установлены решетки. Не говоря уже о задвижках, закрывающихся изнутри.
– Я это тоже подметил, но задвижки все равно проверил. Кстати, они были открыты. Как будто специально для отчета. Хотя и так ясно, что отчет Ремизова – сплошное вранье.
– Значит, под предлогом дополнительного осмотра места происшествия нужно вызвать этих Шатохина и Уралова. Пускай сейчас приезжают на Южную, к дому Груздева. Проведем следственный эксперимент.
– А что же мы его сразу не провели, когда уже были там?
– Не хочу, чтобы люди Певцева заранее знали о нем. Этот напыщенный индюк Редькин неспроста прикатил поприсутствовать при осмотре. Когда соберем результаты всех экспертиз и следственных экспериментов, обрушим всю информацию на Ремизова. Поинтересуемся, чем он руководствовался, представляя нам необъективное заключение первоначального осмотра?
Они вышли на улицу, и Огородников позвонил из автомата в отделение милиции, о чем-то недолго поговорил и сообщил Турецкому:
– Сейчас выезжают, как раз к нашему приезду успеют.
Милицейский «уазик» уже стоял у подъезда, когда подъехали Турецкий и Огородников.
Турецкий был при погонах, старшины вытянулись в струнку:
– Здравия желаем…
– Здорово, служивые. – Турецкий окинул их строгим взором. – Сейчас будете участвовать в следственном эксперименте. Надо взобраться по этой лестнице и проникнуть в окно рядом с тем, которое выгорело во время пожара.
Старшины потоптались на месте, один из них несмело возразил:
– Но там же решетки…
– Так на кой ляд вы писали в отчете, что проникли в квартиру через окно?
Оба потупили взгляд и промолчали.
– Начальство велело? – с грозным видом продолжал Турецкий.
Старшина Шатохин едва кивнул.
– Рассказывайте, что было на самом деле. Все равно я уже знаю всю картину пожара, что было и чего не было.
Уралов в смятении стал рассказывать, что Ремизов действительно велел им влезть по лестнице и открыть окно. Уралов влез и толкнул окно, оно распахнулось. Но закрыть его они уже не могли, так окно и осталось распахнуто.
– Значит, оно не было закрыто на задвижку?
– Нет, оно было приоткрыто. Я еще подумал: зачем в такой холод понадобилось держать окно открытым?
– Все ясно. Теперь пошли в вашу машину, мы посидим погреемся, а вы напишете отчет, да чтоб всю правду, как было на самом деле.
Милиционеры понуро поплелись к своей машине. Турецкий бодро вышагивал впереди них, Огородников насвистывал какую-то веселую мелодию. В салоне старшины тихо совещались, сообща вспоминая события злосчастного дня. Сформулировать мысли им удавалось с трудом, иногда Огородников и Турецкий подключались, чтобы им помочь. Получив отчет, Турецкий прочитал его и велел милиционерам подписать бумагу. Турецкий с Огородниковым перешли в свою машину.
