Когда Станислав буквально заставил судебных медиков сделать экспресс-анализ на никель, когда тут же выяснилось, что московский опер попал в «десятку», Олег Иванович даже для вида не поинтересовался, как же это Крячко смог так точно предсказать результат. Все попытки Станислава вызвать собеседника на откровенный разговор, выяснить его собственное мнение об убийстве Беззубовой, о механизме, о мотивах этого загадочного преступления ничего не дали. Прямо как вода в песок.
Подполковник только бурчал что-то маловразумительное, утверждая, что к этому делу вообще отношения не имел изначально, даже материалов не читал, которых, кстати, все равно кот наплакал. Вот, может, Калюжный... С ним и поговорите.
В структуре светлораднецкого криминалитета заместитель Беззубова разбирался – с первого взгляда было ясно – очень неплохо. Естественно, коли он десятый год занимался в губернском УВД именно этим вопросом.
Олег Иванович даже оживился немного, вышел из своей роли, когда пустился в воспоминания и живописал Станиславу хитрые перипетии жесточайшей криминальной войны, бушевавшей в Светлораднецке лет шесть-восемь назад. Эта в СМИ почти неупоминаемая, полуподземная схватка тогда собирала обильную кровавую жатву по всей России. Светлораднецк исключением не стал. Трещали чуть не у порога ГУВД бандитские автоматы, разборка сменялась разборкой, «братки», занявшись разделом сфер влияния, исправно клали себе подобных штабелями, при этом сами в те же штабеля трупов укладываясь, что можно было бы от души поприветствовать. Вот только мирным гражданам тоже порой прилетало. Затем что же: «Волки от испуга скушали друг друга». Правда, не от испуга, а от излишней самоуверенности, и, к сожалению, скушали не всех, не до конца, а так – все в точности по словам классика детской литературы.
Двое взаимно «недокушанных» – Николай Гуреев, он же Коля Гроб, и его оппонент Василий Андриевский по кличке Мачо – как раз остались главными местными, с позволения сказать, мафиози. Вели они самую натуральную холодную войну, которая иногда прорывалась вспышками весьма горячими. Сцеплялась братва, что твои ошалелые коты на весенней крыше. Трупы? Бывали трупы, как же без них?
Бороться с этим ужасным злом? Так боремся! Мелких пешек отлавливаем и сажаем, а вот с главарями... А то вы сами, уважаемый столичный коллега, не знаете!
Они, главари, оружия ведь не носят, в разборках не участвуют, приказы своим «быкам» в газетах не публикуют. У обоих есть свой легальный бизнес, пусть дохленький, однако же... Они, заметим, даже налоги платят исключительно аккуратно. Не придерешься. Уважаемые люди, надежда возрождающейся России, предприниматели, господи прости! Так что хоть каждый десятилетний пацан в Светлораднецке прекрасно осведомлен, кто есть кто, сделать с ними ничего, оставаясь в рамках закона, нельзя.
Вот приблизительно так обрисовал Станиславу текущую криминальную ситуацию в городе несгибаемый борец с оргпреступностью Олег Иванович Осадчий.
Но как только Крячко стал задавать вопросы, касающиеся не дел давно минувших дней, а сегодняшней веселой картинки, так сразу же на лице Осадчего возникло прежнее выражение апатии. Прямо не опер, а мудрец античный на покое, философ-агностик, убежденный в принципиальной непознаваемости мира. Преступного.
Кто из местных авторитетов контролирует потоки левого самопального спирта? Есть ли хоть какая-то связь, пусть даже намек на нее, у Мачо либо Коли Гроба с АОЗТ «Светлорадсертинг»?
– Смотрит он на меня тусклыми глазами вареного судака, – Крячко чуть не сплюнул от злости, но сдержался, лишь очередную сигарету закурил, – и мямлит, дескать, ничего-то он не понимает в связях местного криминала с нелегальным бизнесом, а в экономических вопросах – нет, ты представь, это производство левой гидрашки так теперь называется! – вообще ни бельмеса не смыслит. А затем взгляд его проясняется, и он мне выдает следующую сентенцию: «Вам, – говорит, – не кажется, что борьбу с преступностью мы уже необратимо проиграли? Или у вас там, в Москве, еще остались иллюзии?»
Гуров грустно улыбнулся. Он доверял чутью «друга и соратника». Раз уж Стас заподозрил гнильцу в подполковнике Осадчем, то имеет смысл к этой личности внимательнейшим образом присмотреться. Но вот что касается иллюзий, тут с Олегом Ивановичем спорить трудно. Не осталось иллюзий.
Лев давно пришел к выводу, что бороться с организованной преступностью бессмысленно. С этим злом надлежит воевать, а не бороться!
Разница тут не в терминах – в принципе. Борьба подразумевает хоть какие-то правила, но пока что правила эти развязывают руки лишь бандитам, а тем, кто от них общество защищает, как раз наоборот – связывают намертво. Как не было закона об организованной преступности, так и нет его, пустобрехам в Думе не до таких мелочей. Зато плодятся многочисленные самозваные защитники неотъемлемых прав ворюг, насильников и убийц. Ах, какая же лафа негодяям среди трусливых дураков!
Вот «на войне – как на войне», тут уж бить врага дозволено по всем божеским и человеческим законам, используя любые средства. Пусть даже морально сомнительные. Поневоле вспомнишь о суде Линча, недаром генерал Орлов как-то обмолвился, что есть в подобной практике рациональное зерно. Надо попросту понять, что по-иному с раковой опухолью криминала, разъедающей Россию, не справиться. Поздно больного таблетками-микстурками потчевать, нужен хирургический нож.
– Мне в плане взаимопонимания с подполковником Калюжным, – невесело сказал Гуров, – тоже похвастаться нечем. Дурацкая складывается ситуация: делаем общее дело, а он глядит на меня так, будто я на глазах всего Светлораднецка ему пощечин надавал. Знаешь, я ведь попытался ему что-то объяснить, Липкина упомянул, о прикидках своих предварительных начал рассуждать, так ведь не слушает! Сплошные амбиции. Как же, обошли его, такого умного, на повороте.
– Хм-м, так ведь кто первым встал – того и тапочки, я этот закон еще со школы милиции усвоил накрепко, – сочувственно отозвался Станислав. – Он что, до такой простенькой истины не додумался? В его-то возрасте завидовать успеху своего брата сыщика? Не верю! Он же наш с тобой ровесник. И чин немалый, заметь. За какие-то заслуги полученный. Эх, Лева! Не в восторге я от этой троицы. Генерала Беззубова имею в виду, а также пару его подчиненных. Причем, очень похоже, особо доверенных лиц.
– Других-то нет, – мрачно заметил Гуров, у которого упомянутая троица тоже особой симпатии не вызывала. Особенно в контексте последнего разговора с Орловым относительно возможной «протечки» в самых высших эшелонах светлораднецкого УВД. – Одно сегодня приятное знакомство выдалось, светлое пятнышко на поганом фоне серых милицейских будней, прямо как для контраста, ей-богу. Любаша Липатова, очаровашечка твоя. Хороший у вас вкус, пан Крячко.
– Смотри, взревную, как Отелло, – усмехнулся Крячко, – да еще Маше заложу!
Затем Станислав встал, потянулся, сладко зевнул с подвывом, как кобель на завалинке, и сказал просительным тоном:
– Лев, я вымотался вусмерть. Соображаю с трудом, тем более три этих трупа так перед глазами и мелькают. Денек у нас с тобой сегодня выдался не из легких, давай-ка баиньки укладываться. Вон у тебя во второй комнатушке диванчик симпатичный какой, сразу видно – номер люкс! Знаешь, утро вечера мудренее.
* * *
Гуров проснулся рано, за окошком было еще совсем темно. Сон не освежил его, голова по-прежнему была тяжелой. В соседней комнатке мелодично посапывал носом Крячко. Лев от души позавидовал «другу и соратнику», понадеявшись, что тому снится что-нибудь поприятнее треххвостой псины.
Он умылся, вышел на кухню. Поставил на плиту чайник, на вторую конфорку – небольшую кастрюльку. Затем, усмехнувшись, достал из морозильника купленный вчера вечером по дороге из университета пакет пельменей. То-то Стасу сюрприз будет! Подошел к окну, широко распахнул форточку.
Ворвавшийся в тесную кухоньку порыв ветра швырнул ему в лицо мелкие водяные брызги. Лев поморщился. За окном лениво колыхалась сырая пелена тумана.
На привыкшего к московской морозной свежести Гурова такая погода действовала расслабляюще, тянуло забыть про все дела, про намеченную встречу с Шуршаревичем, отключить телефон, а потом, завалившись в утреннюю неприбранную постель, проспать весь день до самого вечера.
И тут, как бы в пику его упадническим мыслям, телефон громко зазвонил.
Лев подошел к аппарату, недоуменно поглядел на электронные часы: половина восьмого. Это кто же? Светлораднецкие коллеги-сыщики? Доброго утра пожелать решили? Или с Липатовой, оборони господь, что неожиданное случилось?
Он, пожав плечами, снял трубку.
– Это кто? – раздался незнакомый высокий женский голос.
Гуров не жаловал хамов. В том числе телефонных.
– Здороваться вас в детстве не научили? – поинтересовался он довольно холодным тоном. – Полковник Лев Гуров к вашим услугам. Неплохо бы узнать, с кем я говорю, а также в чем услуги будут заключаться?
