— На какой машине поедет Тихон? — спросил Котов. — Давай перебираться в твою колымагу.
Ушел, взревев мощным движком, джип, начали выходить на крыльцо девчонки.
— Учитель, когда следующая месса? — спросила одна.
Две другие подошли к новостройке, переговариваясь.
— Как хочешь, Светка, а мне такое не фартит. Ехать за сто верст, чтобы трахаться за гроши, не для меня.
— Не из-за грошей же ты ездишь. Как же Учитель?
— Вы все чокнутые, — ответила подруга. — Иди на Тверскую, там у тебя учителей объявится, матка лопнет.
— Молчи, услышит, дома поговорим.
— Крысы покидают корабль, — прокомментировал Котов. — Пошли быстрее, если он сядет в иномарку, уйдет.
Шлепая по раскисшей земле, оперативники добежали до “Москвича”, только успели сесть, как по дороге, сверкнув фарами, проскочила машина.
— Старенький сто двадцатый “мерс”, номер я записал, — сказал Нестеренко. — Конечно, неизвестно, за кем он числится, но в одной руке, Гриша, все не удержать.
— Вот так и доложишь утром, — огрызнулся Котов.
* * *
Утром Гуров со скучным лицом выслушал доклад оперативников, приказал написать рапорта и никому ничего не рассказывать.
— Что упустили монаха, не расстраивайтесь, как всякое дерьмо, он сам всплывет. Джип мы проверим, думаю, неизвестного Игоря вычислим. Вы сработали хорошо, удача вам сопутствовала. Завтра воскресенье, затем выходите по основному месту работы. Будете нужны, Станислав позвонит.
Станислав сидел за своим столом, словно ничего не слышал, никакого участия в разговоре не принимал. Он видел, что Гуров зол на весь мир, и знал почему.
Опергруппа занималась делом, которым интересовались верха, были неприятности у начальника главка и заместителя министра, а выявить удалось обыкновенного проходимца, связанного с мелким бизнесменом, которые готовили убийство другого бизнесмена, более крупного. И хотя Гуров примерно такого результата и ожидал, все равно обидно удостовериться, что ты тратишь время и силы на ловлю мелких грызунов.
Министерство течет, информация уплывает на сторону. Тоже не новость. Станислав с Гуровым говорили об этом месяца три назад, Орлов разозлился на них и выгнал из кабинета. А сегодня утром в коридорах только и разговоров, что министр собрал замов, пригласил к себе начальника службы внутренней безопасности. Известно о совещании в столовой и в сортире, значит, незачем собираться и толочь в ступе воду. Орлова не пригласили. Хотя ежу ясно, вопрос об утечке информации министр должен обсуждать с начальником безопасности, начугро и замом, курирующим их главк, и все. И чтобы о разговоре больше ни одна живая душа не знала. Словно продолжая рассуждения друга, Гуров проводил оперативников и, возвращаясь к своему столу, зло сказал:
— Наши парни тоже знают о совещании, слышали разговор в лифте. Через два дня станет известно в каждом отделении милиции, значит, вопрос о нашей продажности будут обсуждать уличные бомбилы и пьяные дворники. У меня создается впечатление, что я работаю на рынке, торгую поношенными вещами.
Приоткрылась дверь, Орлов не вошел, даже не заглянул, лишь громко сказал:
— Оба зайдите ко мне, — и сильно хлопнул дверью.
Когда друзья вошли в кабинет генерала, то впервые в жизни увидели своего друга и начальника без пиджака и в подтяжках. Видно, Петру надоело постоянно поддерживать брюки, которые сползали с выросшего живота, и он обзавелся подтяжками, над которыми всю жизнь издевался. Увидев офицеров, он щелкнул подтяжками и сказал:
— Я говорил, что оперативник, носящий данный предмет туалета, обязан немедленно отправляться на пенсию?
— Так точно, Петр Николаевич, только в те годы вы были подполковником и не имели в виду генералов, — браво ответил Станислав.
— Что у тебя? Доложи! — Орлов, глядя на Гурова, надел пиджак, сел за стол, привычно сцепил толстые пальцы.
Гуров доложил коротко и только по существу, словно и не было в работе сложностей, все получилось само собой. За такую манеру докладывать результаты разработки Станислав порой друга ненавидел.
— Значит, вам просто повезло, — саркастически заметил Орлов. — Так пусть вам везет и дальше. Выявите монаха, установите его связи с бизнесменом, подготовьте все материалы к передаче дела в прокуратуру.
— Мы не имеем доказательств, Петр Николаевич, — ответил Гуров спокойно. — Выявить и установить возможно, также возможно провести профилактическую работу, вынудить фигурантов отказаться от преступного замысла. О прокуратуре не может быть и речи.
— Нет уж, дорогой мой, меня такой результат не устраивает. На твоей могучей шее висят два молодых трупа. Изволь добиться наказания виновных. — Орлов хлопнул ладонью по столу. — И не говори мне, что конкретные люди не виноваты и нести наказание некому. Я отлично понимаю, на самоубийство ребят толкнуло бездушие родителей, сатанинские козни мошенника, а это в прокуратуру не понесешь. Меня данные вопросы не касаются, делай что хочешь, ты же знаменитый везунок, вот и расстарайся.
— Не понял, господин генерал-лейтенант, но буду стараться, — ответил Гуров, даже не взглянув на генерала.
— И еще! Тебя выдвигают на генеральскую должность с немедленным присвоением звания. Заместителем начальника Управления собственной безопасности. Через некоторое время ты станешь начальником управления, а вскоре заместителем министра. — Орлов натужно хохотнул.
— Прекрасно, господин генерал-лейтенант, только это вряд ли, — ответил, не моргнув глазом, Гуров.
— Сначала ты закончишь начатое тобой дело, затем на переговоры к министру.
— Слушаюсь. Я занимаюсь своим делом, дальше посмотрим. Разрешите идти? — Гуров вытянулся.
— Не разрешаю! Мне приказано получить ваше принципиальное согласие и доложить по инстанции.
— Петр, я никогда не буду работать в Управлении собственной безопасности по очень простой причине. Моя психическая и нервная система совершенно не годится для подобной работы.
— Ты можешь работать, зная, что рядом предатель? — Генерал взглянул испытующе.
— Я же работаю, Петр. — Гуров пожал плечами. — Или мы сегодня узнали о коррупции?
— Я не хочу тебя отдавать. — Орлов вздохнул. — Но выбора у тебя нет. Либо ты переходишь в управление с повышением, получаешь генерала, либо отправляешься на пенсию. Таково распоряжение министра.
— Хорошо, — согласился Гуров. — Я заканчиваю дело по самоубийству, секте и прочее и ухожу на пенсию.
— Не валяй дурака, Лев Иванович, — вмешался в разговор Станислав. — Мы уже раз уходили, не получается, не будем снова смешить людей. Ты родился сыщиком.
— Извини, Станислав, я сказал и ходов назад не беру. — Гуров достал сигареты, отошел к своему любимому месту у окна, закурил. — Как ни печально, друзья, но все в жизни кончается.
— Я знал, что ты не согласишься, но не думал, что сдашься без боя, — в голосе Орлова звучало разочарование. — Ты хорошо подумал? Я говорю с тобой совершенно официально.
— Подумал как умею, — Гуров начал раздражаться. — Кончай, Петр, всем больно.
Орлов снял трубку, соединился с заместителем министра, сказал:
— Сожалею, Алексей Алексеевич, но, как я и предполагал, Гуров отказывается категорически.
— Пусть зайдет, — ответил Бодрашов.
— Простите, не имеет смысла, — начал говорить Орлов, но генерал-полковник уже положил трубку.
— Я не девушка, меня незачем уговаривать, и к Алексею Алексеевичу я не пойду, — сказал Гуров. — Разрешите идти работать?
— Лева, генерал нормальный мужик, но он ходит под министром, будь человеком, я тебя прошу. По-человечески прошу. — Орлов встал, протянул руку. — Сходи, заканчивай с монахом и сдавай дела Станиславу.
— Это вряд ли, — улыбнулся Крячко. — У каждого характер, только у Станислава крем-брюле? Не прощаюсь окончательно, еще увидимся. — Он кивнул и, не ожидая Гурова, вышел из кабинета.
— Сделаешь? — Орлов пожал Гурову руку.
— Сделаю, мой генерал. — Сыщик ответил на рукопожатие и тоже вышел.
— Ну-ну, — пробормотал Орлов. — Думаешь, самый умный. Ну-ну, — и начал насвистывать какую-то веселую мелодию.
Гуров вежливо поклонился секретарше, пересек приемную и без стука вошел в кабинет заместителя министра.
— Здравия желаю, господин генерал-полковник, — сказал сыщик, подходя к столу. — Только не стоит меня уговаривать, тратить слова и время.
— Вы меня с кем-то путаете. Лев Иванович, — сухо ответил хозяин, жестом указывая на кресло и подвигая пепельницу. — Мне не нужны офицеры, которых можно уговорить. Я пригласил вас лишь для того, чтобы сказать: вы совершаете ошибку. Признаться, я считал вас умнее.
— Все мы ошибаемся, Алексей Алексеевич. Я ведь тоже считал себя умнее. — Гуров опустился в нелюбимое, слишком низкое и мягкое кресло и внимательно посмотрел в глаза генералу. — Могу доложить, наша разработка несчастного случая с молодыми людьми конкретных результатов не принесла. Так что Сергееву придется смириться с мыслью, что его сын погиб в результате несчастного случая. Лично я убежден, что имело место самоубийство. Генерал-лейтенант Орлов приказал закончить работу и сдать дела.
