Ознакомительная версия.
Дом номер одиннадцать являл собой типичный образец представителя девятнадцатого века. Это была смесь сельских и городских стилей. Дом окружал густой и немного заброшенный сад.
Ханнелоре припарковала свой автомобиль у въезда с ржавыми коваными воротами.
– Великолепный дом, вам не кажется?
– Неплохо, – признал Ван-Ин. – Но почему богачи так плохо заботятся о своем имуществе?
Ворота заскрипели. Ван-Ину пришлось нажать плечом, чтобы открыть их. Они пошли по дорожке. Огромный загородный дом была окутан тишиной.
– Никого вокруг.
Она шла впереди, уверенная в том, что будет отвлекать внимание Питера Ван-Ина. Не было человека в целом мире, который смог бы проигнорировать ее ноги.
– Судя по всему, – пробормотал Ван-Ин в смущении.
Они подошли к входной двери. В окнах за кружевными занавесками были видны серые от пыли, с отслаивающейся краской жалюзи и подоконники. Ван-Ин дернул колокольчик, который звякнул, как консервная банка, полная гальки.
– Вы уверены, что здесь кто-то все еще живет?
Ханнелоре поправила юбку. Ван-Ин кивнул. Он был уверен. Он дернул еще раз позеленевший медный колокольчик с несколько преувеличенным энтузиазмом и почувствовал – что-то не так. Ужасный звон внезапно захлебнулся.
– Умышленное повреждение частной собственности является уголовно наказуемым преступлением, – сказала она с шутливой суровостью, когда Ван-Ин уставился в недоумении на разбитый колокольчик.
– Журналисты скрылись с места преступления, – пробормотал он.
Ханнелоре прижалась носом к стеклу одного из окон.
– Видите что-нибудь? – спросил Ван-Ин. Он стоял рядом с ней и пытался заглянуть под кружевные занавески. Там внутри было темно.
– Выглядит довольно пусто, – заключила Ханнелоре со вздохом. – А то, что можно разглядеть через стекло, похоже, не трогали много лет.
Ван-Ин попытался заглянуть еще в одно окно. Но кроме пары ветхих кресел и покосившейся витрины, ничего не увидел.
– Давайте посмотрим за домом, – предложила Ханнелоре.
За домом сад был настоящими джунглями, высокая трава до плеч, разросшиеся фруктовые деревья. Все окна были закрыты ставнями, покрытыми плесенью и проеденными короедом. Неудивительно, что так темно внутри, подумал он, озираясь, двор почти сплошь зарос сорняками.
– Если одна из дочерей Дегрофа живет здесь, я попрошу прокурора жениться на мне в следующий раз, когда мы встретимся, – пошутила Ханнелоре.
«А почему не меня?» – хотел сказать Ван-Ин.
– Тайн и загадок в изобилии, – сказал он вместо этого. – Я предлагаю поспрашивать у соседей.
– Как журналист или комиссар полиции? – спросила она?
Ван-Ин колебался.
– Сельский люд скорее поговорит с полицейским, чем с журналистом, – заключил он. – То, как все выглядит, заставляет нас больше рисковать. И если мы будем действовать в том же духе, либо Де-Ки, либо Дегроф услышат об этом.
– Вы босс, Питер, – сказала она, притворяясь подчиненной.
Каждый раз, когда она говорила «Питер», у него по спине бежали мурашки.
– Вы так думаете? – спросил он сухо.
– Конечно, – засмеялась она.
* * *
Местный торговец скобяными изделиями жил через пару домов, рядом со своей лавкой.
Печи, садовые инструменты и коллекция абсурдных антикварных безделушек заполняли окно.
Ван-Ин толкнул тяжелую дверь из кованого железа, и они вошли внутрь. Прошло минуты две, прежде чем за кассой появилась грузная женщина. Ханнелоре рассматривала маленькую фарфоровую фигурку пастушки, прислонившейся к стволу дерева.
– День добрый, могу я помочь? – спросила женщина, широко улыбаясь.
Ван-Ин показал ей свое удостоверение, сделав невинное выражение, он заметно нервничал.
– Пару вопросов, – сказал Ван-Ин успокоительно.
Ханнелоре взяла другую фигурку, на этот раз пастуха, игравшего на двух дудочках. Она притворилась, что разговор ее не интересует вообще.
К счастью, Ван-Ин не обращал на нее внимания.
– Это насчет одиннадцатого номера.
– Наконец-то, – обрадовалась жена торговца. – Давно уже пора что-нибудь сделать с этим местом. Соседи начали жаловаться уже очень давно. Но мэр отказывается что-нибудь предпринять.
Вы не поверите, что происходит там ночью, офицер, – выпалила она на одном дыхании, с некоторым облегчением, что этим местом заинтересовалась полиция. – Невозможно пройти там по выходным из-за байкеров, молодежь, знаете этих типов. Бог знает, какую они поднимают грязь, но пришло время положить этому конец.
– Так там никто не живет? – произнесла вдруг Ханнелоре жестко, профессионально. Она поставила пастуха с дудочками на место. Это была Ханнелоре, которую он встретил в первый раз так недавно, в воскресенье.
– О, – вскрикнула жена владельца скобяной лавки. – Мы живем здесь двадцать лет. Молодая леди, она приезжала время от времени вначале, но мы не видели ее последние десять лет.
– Она была одна? – спросила Ханнелоре. Такой вопрос был не в ее стиле.
– Иногда могли приехать дочь и ее муж, с… как же его имя… маленьким Бертраном. Господин Делайе много работал в саду. Если бы вы видели тогда эту молодую особу, прямо бриллиант.
– Делайе? Не тот ли…
– Господина Дегрофа зять, – нетерпеливо пояснила женщина Ханнелоре.
– Госпожа Шарлотта хирург-офтальмолог. Она лечила моему отцу катаракту. Она очень хорошая – лучшая из них. Уж я-то знаю.
– Так, кроме господина и госпожи Делайе, никто никогда не жил в этом доме? – прервала ее Ханнелоре.
– Нет ничего такого, чего бы я не знала, – ответила женщина. – Если бы они были, мы были бы в курсе, не так ли? – подмигнула она.
– Конечно, вы бы знали. – Ван-Ин кивнул. – Трудно в таком месте сохранить тайну.
– Хотите, я позову мужа? – спросила женщина любезно. – Ему, правда, больше нечего добавить.
– Спасибо, но нет необходимости. Вы помогли лучше всех. Есть с чем работать.
– Я рада, хорошего дня, – отозвалась она приветливо.
– Кстати, – сказал Ван-Ин, держась за ручку двери, – местный архив находится здесь, в Лоппэме, или мы должны ехать в Зедельгем?
– К счастью, нет, это прямо за углом. Посетить ратушу всегда было легко и просто, но большинство служб находится в Зедельгеме.
* * *
С тех пор как администрация расположилась в Зедельгеме, только три человека все еще занимаются некоторыми делами в очаровательной ратуше Лоппэма.
Молодой человек лет тридцати отвлекся от своей деятельности, когда вошли Ван-Ин и Ханнелоре. Он открыл ящик в металлическом столе и спрятал книгу кроссвордов.
– Могу я помочь? – спросил он с искренней улыбкой. Пара веселых глаз сверкала сквозь кругленькие очки в черепаховой оправе.
Ван-Ин представился, но, в отличие от жены владельца скобяной лавки, молодой клерк не дрогнул.
– Дом Дегрофов, – протянул молодой человек, – что там, убийство?
– Нет, ничего такого, – сказал Ван-Ин. – Могу ли я рассчитывать на ваше благоразумие?
– Конечно, комиссар. – Молодой клерк навострил уши.
– Некая Орели Дегроф недавно поселилась в центре Брюгге, и она оставила Риджсель, 11 как свой последний адрес. Оказывается, место пустовало в течение многих лет. Не могли бы вы помочь кое-что выяснить?
Здоровый румянец на щеках молодого человека быстро исчез. Теперь он явно занервничал и с тревогой посмотрел по сторонам. Ханнелоре попробовала успокоить его улыбкой.
– Вы ведь из полиции? – спросил он. – Из настоящей полиции?
– У вас есть причина сомневаться? – спросила Ханнелоре со слащавым фламандским акцентом.
Ван-Ин протянул удостоверение мертвенно-бледному клерку, казалось убедив его.
– Мне кажется, вас кто-то ввел в заблуждение, – протянул он. – Орели Дегроф была помещена в психиатрическую клинику больше двадцати лет назад. В Сен-Мишель.
– Вы уверены? – спросила Ханнелоре.
– Если мы говорим о старшей дочери Людовика Дегрофа, тогда это так. Время от времени мне рассказывал о ней отец. Она приезжала раньше сюда летом. Мой отец в эти дни выполнял кое-какую работу по дому и в саду, а мать готовила, когда были гости.
– Вы говорите, это произошло более двадцати лет назад.
Молодой человек закусил губу. Было очевидно, что для него это тяжелая тема.
– Они держали ее взаперти против воли, – неохотно признался он. – Отец говорит, что это было все сфальсифицировано. Он предупредил меня несколько раз, чтобы быть осторожным с Дегрофами. Могущественная семья. Дегроф-старший использует людей, ломает их и губит карьеру. По словам моего отца, он должен был забрать ребенка Орели, и она попыталась убить его, однако я не могу утверждать.
Он, казалось, вдруг пошел на попятный.
– Было очень много историй в те годы. Не могу сказать, кто знает больше.
Ханнелоре поправила бретельку бюстгальтера. Это была музыка для ее ушей. Отец, который запер дочь в психиатрической больнице, а затем пытался сохранить все дело в тайне, именно такая информация нужна Ван-дер-Эйку. Это соответствовало его стратегии. Молча ликуя, Ван-Ин успокоил юношу, заверив, что информация будет рассматриваться в строжайшей конфиденциальности и он может спать спокойно.
Ознакомительная версия.
