– Это верно, характер у него суховат, но виноват не столько характер, сколько воспитание, – сказал Пронин. – То, что он законник, даже неплохо, на то он и прокурор, но помимо знания гражданского права и уголовного кодекса надо ещё любить жизнь, в нём не хватает человечности.
– Но при чём тут воспитание? – удивился Евдокимов. – Человечность, мне кажется, это нечто, что каждым приобретается по своим возможностям…
– Не скажите, – сказал Пронин. – Мне, вот, думается, что наши юристы должны знать и любить искусство не меньше, чем специальные дисциплины. Прокурор должен глубоко прочувствовать и «Преступление и наказание», и «Живой труп», и «Господ Головлёвых», в противном случае он не годится в прокуроры. А я признаться, не уверен, что Матвеев читал Достоевского.
– Ну, уж и не читал? – усомнился Евдокимов. – Вы просто его недолюбливаете.
– Потому и недолюбливаю, что не читал, – сказал Пронин. – Уж слишком он равнодушен.
– А разве юрист не должен быть равнодушен? – спросил Евдокимов. – Беспристрастие для судьи – высшая добродетель. Недаром Фемиду изображают с повязкой на глазах.
– Но только не советский юрист, – сказал Пронин. – Наоборот, советский судья должен быть очень даже пристрастен к человеку. То, что в буржуазном суде у Фемиды завязаны глаза может быть и неплохо, по крайней мере, она не видит, кто даёт ей взятку, но у нас пора уже сдёрнуть с глаз богини повязку, пусть она видит, что преступники, ищущие правосудия, прежде всего не преступники, а люди.
Бездельник на посту
Речка была не так чтобы очень широка и не так чтобы очень глубока, но это была вполне чистая речка, в которой можно было и покупаться, и даже половить рыбу. Она, эта речка, называлась Улыбинкой, и вправду была какой-то улыбчивой, во всяком случае, в этот жаркий июньский день вода и струилась, и улыбалась, и играла на солнце, и вполне оправдывала своё название.
Молодой человек, довольно-таки долговязый и худощавый, хотя и очень мускулистый, прыгал на траве у самого берега, брызги летели от него во все стороны, он отряхивался и чем-то напоминал поджарую короткошерстую гончую собаку, когда та, выскочив из воды трясётся так неистово, точно через неё пропустили электрический ток.
Потом он снял с себя и принялся выжимать трусики, казавшиеся от воды совсем чёрными, но затем действия его стали несколько загадочны: он сорвал с прибрежных кустов несколько веток, присел на корточки, что-то проделал со своими трусами, а потом принялся собирать что-то в траве и запихивать в трусики.
Это уж, конечно, нельзя было оставить без внимания, хотя купающийся незнакомец не оставался без внимания вообще ни на одну минуту, – станичные мальчишки давно уже наблюдали за незнакомцем, находясь от него в некотором отдалении.
Но когда он принялся собирать что-то в свои трусы, сдержать любопытство было нельзя и они гурьбой устремились к предмету своего наблюдения. Но сам незнакомец не обращал на публику никакого внимания и продолжал свои сборы.
– Ой, рак! – воскликнул вдруг кто-то из ребят, рассмотрев, наконец, что именно собирает незнакомец.
И траве копошились раки и незнакомец, высмотрев среди зарослей очередную жертву, быстро засовывал её в импровизированный мешок, сделанный им из своих трусиков. Добыча была неплоха, незнакомец, несомненно, отличался изрядной ловкостью, но по части охотничьего снаряжения был совершенно беспомощен.
– Раков в трусы! – презрительно произнёс некий знаток охотничьих законов и тут же опустился на землю.
– Да, они уже все расползлись – заметил другой.
– Пустое дело – резюмировал третий.
– Дяденька, да разве так раков ловят? – снова произнёс первый. – Пустая трата времени.
– А как? – спросил незнакомей, потряхивая наполненными трусами.
– Корзина нужна, – сказал тогда другой консультант. – Или хотя бы ведёрко.
– Да где его взять-то? – глубокомысленно пробормотал незнакомец, не обращая особого внимания на советчиков.
– Где? – иронически заметил тогда первый консультант. – Нашлось бы!
Незнакомец сел рядом с консультантом.
– Где? – переспросил незнакомец.
– Где? – повторил консультант. – У людей!
– Трепло! – пренебрежительно сказал незнакомец.
– Это я трепло? – обиженно спросил консультант.
– Ну, а где ведро? – недоверчиво спросил незнакомец.
– Где ведро? – переспросил консультант.
Он встал и стремительно нырнул в кусты, – незнакомец выжидал, ребята молчали, – и через минуту появился с ведром в руках.
– А это что? – торжественно спросил консультант. – Не ведро?
Ведро, конечно, не отличалось новизной, ржавое и дырявое, оно скорее напоминало некую археологическую находку, только с некоторой натяжкой можно было сказать, что продемонстрированный предмет был когда-то ведром, но, строго говоря по форме это всё же было ведро.
– Н-да – разочарованно произнёс незнакомец. – Допустим…
– Для раков годится, – пришёл на выручку товарищу другой паренёк.
Он молча потянул к себе трусы с шевелящимися раками и вытряхнул их в ведро.
– Геть! – оказал он и торжествующе посмотрел на не – знакомца. – Сидят?
– Ничего, – согласился незнакомец. – Вижу, с вами можно иметь дело.
– А вы сами-то кто? – спросил его первый паренёк.
– Из города, – сказал незнакомец. – Я тут в гостях.
– В отпуске, что ли? – спросил второй.
– Вроде что и в отпуске, – сказал незнакомец.
– А у кого вы здесь? – спросил первый.
– У Пронина, у Ивана Николаевича Пронина, – сказал незнакомец. – Знаете?
– Секретарь райкома? – спросил первый.
– Вот-вот, – подтвердил незнакомец. – У него.
– А как же вас зовут? – спросил первый.
– Евдокимов, Дмитрий Степанович, – сказал незнакомец. – А вас как?
– Лаврентьев, – назвался паренек. – А это Гриценко, Котюх, Дзюба…
Он пальцем указал каждого.
– А вы кем работаете? – спросил тот, кого звали Котюх.
– Полное знакомство! – Евдокимов засмеялся. – Я – следователь.
– Это вы за чем же следите? – спросил Котюх.
Лейтенант Евдокимов ловит раков. Рисунок Анны Леон
– Ну что ты, не слыхал, что ли? – назидательно сказал паренек, который назвался Лаврентьевым. – За ворами, за конокрадами…
– А здесь вы за кем следите? – спросил Дзюба.
– Ни за кем, – сказал Евдокимов. – Я же сказал: я здесь в гостях.
– Ну, да, – недоверчиво сказал Котюх. – И здесь, небось, следите.
– Да за кем мне здесь следить? – сказал Евдокимов. – Я здесь никого и не знаю.
– А за продавцами, – сказал Котюх. – Они у нас…
Он не договорил и выразительно провел пальцем под носом.
– А что они у вас? – спросил Евдокимов.
– Как материал привезут, сразу штапель под прилавок и на сторону, – объяснил Лаврентьев. – Тётку Макееву уже судили за растрату…
Тут ребята рассказали новому знакомому всё, что думали о продавцах.
Евдокимов смеялся.
– Вы сами следователи, – сказал он. – Ну, а по части раков как?
– А по ракам у нас самый большой спец – дед Лещенко, – сказал Дзюба. – На него рак, как на падаль, ползёт.
– А как бы с этим самым дедом знакомство свести? – спросил Евдокимов, – Он чем у вас занимается?
А он у нас знахарь, – сказал Дзюба. – По этой части он у нас тоже большой спец.
– То есть как, знахарь? – удивился Евдокимов. – Это что – колдун, что ли?
– Ну, знахарь, – сказал Дзюба. – Людям ворожит. Даже больше не людям, а девкам, они ему покоя не дают.
– А чего ж он ворожит? – спросил Евдокимов. – Гадает, небось?
– Да не ворожит, а привораживает, – пояснил Дзюба. – Девка влюбится, а он и привораживает парня.
– Верно, – подтвердил Котюх. – После его ворожбы парень от девки уже
