— Хм… — начал он. — Господин Волльгер, меня зовут комиссар Рейнхарт.
Он протянул руку. Немного помешкав, Андреас Волльгер встал и пожал ее. Затем снова сел и уставился в пустоту. Рейнхарт продолжал стоять и рассматривать его, но Волльгера это, похоже, не волновало. Довольно высокий, крепкого телосложения мужчина около сорока лет, прикинул Рейнхарт. Джинсы, темно-синяя водолазка, мятый серый пиджак. Крупная, начавшая седеть голова. Блеклые глаза за очками в металлической оправе. В линиях рта и подбородка чувствуется слабость.
Это совершил не он — было первым выводом Рейнхарта.
Вторым стало: нельзя делать поспешные выводы.
— Вы в состоянии ответить на несколько простых вопросов?
— Вопросов? — переспросил Андреас Волльгер.
— Хотите чего-нибудь попить? Кофе? Чай?
Волльгер замотал головой.
— Секундочку, — сказал Рейнхарт и отвел стажера Добберманн немного в сторону.
Она шепотом сообщила, что Волльгер выпил немного сока и полчашки кофе у судмедэкспертов после того, как ему показали мертвое тело жены. Правда, добиться от него почти ничего не удалось. Ни до опознания, ни после. Ни ей, ни Краузе. Рейнхарт кивнул и попросил ее сходить на первый этаж за доктором Шенком.
Затем он вновь обратился к Волльгеру:
— К сожалению, я вынужден уточнить у вас кое-какие сведения. Потом придет врач и поможет вам немного отдохнуть. Итак, ваше имя Андреас Волльгер?
Волльгер кивнул.
— Пожалуйста, отвечайте словами.
— Я Андреас Волльгер.
— Ваша жена угодила в страшную беду. Вы только что опознали ее как… — он заглянул в блокнот, — как Веру Миллер. Все верно?
— Да.
— Какой у вас адрес?
— Милкервех, восемнадцать.
— У вас есть дети?
— Нет.
— Как долго вы были женаты?
— Три года.
— Где вы работаете?
— Безработный.
— Как давно?
— Шесть месяцев.
— А раньше?
— В компании «Зиндерс индустриер». Они закрылись. Рейнхарт кивнул, нащупывая трубку и табак. Компания «Зиндерс» производила детали для мобильных телефонов, если он правильно помнит. Ее вытеснили с рынка японцы. Или, возможно, корейцы.
— А ваша жена?
— Ее работа?
— Да.
— Она медсестра.
— Что вы делали в субботу вечером?
— Я ужинал с приятелем.
— Где?
— В ресторане «Мефисто».
— На Лофтерс Плейн?
— Да.
— Жена была с вами?
— Жена была на курсах.
— На каких курсах?
— Для медсестер. Она медсестра.
— В какой больнице?
— Хемейнте.
— Курсы происходили в Хемейнте?
— Нет. В Аарлахе.
— В Аарлахе? — переспросил Рейнхарт, записывая. — Это ведь довольно далеко.
Волльгер не ответил.
— Значит, курсы для медсестер в Аарлахе. Когда она туда уехала?
— В первой половине дня в субботу.
— Когда она собиралась вернуться?
— В воскресенье к вечеру. Как обычно.
— Как обычно? Что вы хотите этим сказать?
Волльгер сделал глубокий вдох:
— Она ездила на курсы несколько недель подряд. Это какое-то повышение квалификации.
— Всегда ездила в Аарлах?
— Всегда в Аарлах, — подтвердил Андреас Волльгер. — Она не вернулась домой.
— Понимаю, — сказал Рейнхарт. — И когда она не вернулась, вы обратились в полицию?
— Она мертва, — произнес Волльгер. — Господи, Вера мертва!
Его голос взвился на пол-октавы, и Рейнхарт понял, что приближается нервный срыв.
— Как она туда добиралась? — спросил он. — В Аарлах.
— На поезде, — простонал Андреас Волльгер. — Естественно, на поезде. Господи, она мертва, зачем же вы спрашиваете, как она добиралась в Аарлах?
Рейнхарт выждал несколько секунд.
— Вашу жену убили, — сказал он. — Кто-то убил ее в ночь с субботы на воскресенье. Есть ли у вас какое-либо объяснение тому, что ее обнаружили под Маардамом, когда ей следовало находиться за двести километров отсюда?
Никакого объяснения у Андреаса Волльгера не было. Он весь съежился, уткнулся лицом в ладони и запричитал, раскачиваясь взад и вперед. Тут раздался деликатный стук в дверь, и показалась седая голова доктора Шенка.
— Как дела?
Рейнхарт вздохнул и отошел на такое расстояние, что новоиспеченный вдовец не мог его слышать.
— Как видишь. Похоже, требуется твое вмешательство. Не знаю, кто у него есть из близких, но кого-то вызвать необходимо. Нам нужно поговорить с ним еще, и чем раньше, тем лучше. Но в настоящий момент это невозможно.
— Ясно, — кивнул Шенк. — Я вижу. Посмотрим, что можно сделать.
— Спасибо, — сказал Рейнхарт и вышел из комнаты.
Когда он вошел в Управление судебной медицины, время уже близилось к обеду, и он предложил переместиться в бар «Фикс». Меуссе ничего не имел против; он снял перепачканный белый халат и нацепил брошенный на стол пиджак.
Бар «Фикс» располагался на противоположной стороне улицы. Там оказалось довольно много народу, но с помощью дипломатических уловок Рейнхарту удалось организовать им более или менее уединенный столик. Рейнхарт спросил Меуссе, хочет ли тот что-нибудь съесть, но судмедэксперт лишь покачал лысой головой. Поговаривали, что он уже много лет вообще не употребляет твердой пищи; Рейнхарт заказал два бокала темного пива и уселся напротив Меуссе в ожидании.
— Ну? Значит, кое-что есть? — спросил он.
Меуссе отпил большой глоток и тщательно обтер салфеткой рот.
— Одно обстоятельство.
— Обстоятельство? — переспросил Рейнхарт.
— Именно. Ты, я вижу, в теме.
Рейнхарт не ответил.
— Речь идет о в высшей степени ненадежном наблюдении. Я хочу, чтобы ты имел это в виду.
— Понятно.
— Это касается ударов.
— Ударов?
— Ударов по голове и шее, — уточнил Меуссе. — Имеется некоторое сходство с сыном комиссара.
Рейнхарт не сразу понял, что он имел в виду Эриха Ван Вейтерена.
— Что за черт? — произнес он.
— Можно и так сказать, — заметил Меуссе и отпил еще пива. — Не забывай, что речь идет лишь о поверхностном наблюдении.
— Разумеется, я не такой забывчивый. Значит, ты утверждаешь, что это мог быть тот же человек?
— Хм…
— Получается, что один и тот же человек забил до смерти и Эриха Ван Вейтерена, и эту женщину. Ты это хочешь сказать?
— Я не исключаю такой возможности, — немного подумав, ответил Меуссе. — Вот что я говорю. Если комиссар послушает, я объясню… фр-р. Итак, мы имеем дело с несколько необычным ударом. Ничто также не указывает на то, что в обоих случаях не могло использоваться одно и то же орудие. Например, металлическая труба. Довольно тяжелая. Про удары по голове я могу сказать только, что преступник правша, сходство я усматриваю в ударе по шее. В обоих случаях перебит шейный отдел позвоночника. Удар нанесен практически в ту же точку. Убивающий в секунду… разумеется, нельзя исключить случайности, я просто хотел, чтобы вы об этом знали.
— Спасибо, — сказал Рейнхарт.
Он некоторое время молча рисовал в лежащем перед ним блокноте множество позвонков, пытаясь наглядно представить себе ход мысли Меуссе. Изображение получилось не слишком удачным.
— Но по голове в этот раз нанесено больше ударов?
Меуссе кивнул.
— Три. Без особой необходимости. Вполне хватило бы удара по шее, правда при условии, что жертва повернется нужной стороной… так сказать.
— Ты считаешь это профессиональным? — спросил Рейнхарт.
Меуссе немного помедлил с ответом:
— Ударявший явно понимал, куда целится и какого хочет достичь результата. Вы это подразумеваете под профессионализмом?
Рейнхарт пожал плечами.
— Вполне возможно, что мы имеем дело с двумя разными преступниками, — сказал Меуссе. — Вполне возможно, что с одним и тем же. Я просто хотел об этом сказать. Спасибо за пиво.
Он допил остатки и снова обтер рот.
— Погоди немного, — попросил Рейнхарт. — Я бы все-таки хотел услышать и оценку. Никто не умеет оценивать ситуацию лучше тебя. Мы имеем дело с одним и тем же человеком? Ведь совершенно бессмысленно, черт возьми, вызывать меня, а потом говорить только: или да, или нет.
Меуссе, наморщив лоб, рассматривал пустой бокал. Рейнхарт подозвал официанта и заказал им еще пива. Когда оно появилось на столе, маленький судмедэксперт провел ладонью по лысой макушке и некоторое время просто смотрел в окно. «Наверное, он мечтал об актерской карьере, — подумал Рейнхарт. — В молодости… две-три сотни лет назад или около того».
— Я не хочу высказываться с полной уверенностью, — заявил в конце концов Меуссе. — Но я не стал бы сидеть тут и объяснять тебе все это, не будь у меня определенного предчувствия… если, разумеется, ничто ему пока не противоречит.
— Значит, очень вероятно? — спросил Рейнхарт. — Ты считаешь так?
