— Сегодня, класс, мы делаем Маргариту своими руками. Смотрите и учитесь.—
Он отрезал кусочек лайма, налил стопку текилы, затем облизал область кисти между большим и указательным пальцами и посыпал ее солью.
Он лизнул соль, опрокинул стопку и откусил лайм.
— Ух-да! Вот, что я имел в виду—, сказал Рук.
— Я научился этому у Десмонда Туту—, добавил он и она улыбнулась.
— Теперь твоя очередь—.
Одним махом Никки взяла нож, отрезала кусочек лайма, насыпала соль на руку и осушила стопку с текилой.
Она увидела выражение на его лице и сказала: — Где ты, черт возьми, думаешь я была все эти годы?
Рук улыбнулся ей, и начал готовить новую партию. Она наблюдала за ним и чувствовала как напряжение уходит с её больных плеч, и так сантиметр за сантиметром приходила беззаботность вместо состояния боевой готовности, которое было невольно принято в качестве образа жизни.
Но когда Рук все подготовил, он не стал делать глоток.
Вместо этого, он протянул свою руку ей.
Она посмотрела вниз на лайм и соль между его пальцами.
Никки не взглянула на него, она боялась, что передумает, вместо того чтобы принять вызов.
Она наклонилась к его руке, и вначале быстро коснулась её языком, но потом мгновение спустя она медленно слизывала соль с его кожи.
Рук предложил ей стопку, и она опрокинула её, сжимая его запястье в своих руках. Затем Никки откусила лайм, который он поднес к её губам.
Взрыв сока лайма очистил ее вкус, и, как только она проглотила, тепло от текилы распространилось из ее живота к рукам и ногам, наполняя ее роскошной невесомостью.
Она закрыла глаза и облизала свои губы еще раз, наслаждаясь привкусом цитруса и соли.
Никки вовсе не была пьяна, это было нечто другое. Она отпустила себя. Простые вещи люди воспринимают как должное. Впервые за долгое время она полностью расслабилась. В это время она поняла, что до сих пор держится за запястье Рука.
Он был не против.
Они не говорили.
Никки лизнула свою руку и посолила ее.
Взяла ломтик лайма.
Налила текилу.
И затем предложила свою руку ему.
В отличие от нее, он не стал отводить взгляд.
Он поднял ее руку, прикоснулся губами ощутив вкус соли и солоноватость ее кожи вокруг этого места, не отрывая при этом своего взгляда от нее.
Он опустошил стопку и закусил кусочком лайма, который она дала ему.
Они удерживали зрительный контакт, не двигаясь, расширенно играя версию своего момента на балкон Мэтью Старра.
Только в этот раз Никки не отступила.
Осторожно, медленно, каждый приблизился на дюйм ближе, оба все еще молчали, не на секунду не отводя пристального взгляда.
Какое бы беспокойство или неуверенность она ни испытывала до этого, оно было задвинуто в долгий ящик.
Сейчас Никки Жара не хотела думать.
Она хотела просто быть собой.
Она протянула руку к его челюсти и осторожно дотронулась до того места, куда ударила его до этого.
Она привстала на одно колено и наклонилась к нему и, возвышаясь над ним, слегка поцеловала его в щеку.
Никки застыла над ним, изучая игру теней и отблесков свечи на его лице.
Мягкие кончики ее волос дразняще свисали вниз и слегка касались его.
Он протянул руку, слегка поглаживая её голову, мягко провёл по спине.
Наклоняясь над ним, Никки чувствовала тепло его груди, движущейся к её, и вдыхала еле уловимый аромат его одеколона.
Мерцание свечей создавало эффект того, что комната движется, и это напомнило Никки самолёт, пролетающий через облако.
Она прижалась к нему, и он подался ей навстречу, они не столько двигались, сколько дрейфовали невесомые, притягиваясь друг к другу некой непреодолимой силой, у которой не было имени, цвета или вкуса, только жара.
А затем то что началось так осторожно взяло верх.
Они метнулись друг к другу, сливаясь в поцелуе, и переходя, сдерживавшие их границы сделали это.
Их чувства обострились, и касаясь друг друга с неистовым пылом вызванным предвкушением и желанием, они решились, наконец, дать волю своей страсти.
Свеча на журнальном столике начала шипеть и потрескивать.
Никки оторвалась от Рука и, немного отстранившись от него, села.
Грудь тяжело вздымалась и была мокрая от пота у них обоих. Она смотрела, как светящийся уголек свечи догорает, и, когда его совсем поглотил сумрак, она встала.
Никки протянула ему руку и он взял ее, встав рядом с ней.
Одна свеча ярко вспыхнула и потухла, но другая все еще горела.
Никки взяла эту свечу, чтобы осветить им дорогу к ее спальне.
Никки без слов провела его в спальню и поставила свечу на трильяж, ее свет стал многократно отражаться.
Она обернулась и увидела Рука рядом с собой, он был такой привлекательный.
Она обвила его шею руками и приблизила его губы к своим; он обнял её за талию и нежно притянул к себе.
Их поцелуи были страстными и требовательными, даже дерзкими, её язык исследовал глубину и сладость его рта, пока его язык исследовал её.
Одно рукой он потянулся к её блузке, но замешкался.
Она схватила ее и положила себе на грудь.
Жар комнаты был тропическим, и когда он коснулся ее, Никки почувствовала как его пальцы скользят по следам пота, выше ее влажного лифчик. Она опустила руку вниз, дотронулась до него и Рук тихонько застонал.
Никки стала раскачиваться, он продолжил, оба медленно танцевали в каком-то восхитительном головокружении.
Рук мягко подтолкнул её к постели.
Когда ее икры почувствовали край кровати, она позволила себе медленно упасть назад, утягивая его за собой.
Как только они оказались в постели, Хит притянула его ближе и перевернулась, оседлав его сверху, чем изрядно удивила Рука.
Он посмотрел на нее снизу вверх и сказал:
— А ты хороша! —
— Ты даже понятия не имеешь—, сказала она.
Они набросились друг на друга и её язык уловил лёгкий привкус лайма и соли.
Она стала целовать его лицо, а потом перешла на ухо. Она чувствовала как мышцы живота плотно прижались к ее, как он, повернув голову вверх, стал покусывать мягкую плоть, место у основании ее шеи.
Никки завелась и начала растегивать его рубашку. Рук замешкался расстегивая пуговицу на ее блузке, поэтому она поднялась над ним, встав на колени, и сорвала блузку, слушая, как одна из пуговиц стучит по деревянному полу, рядом с плинтусом. Одной рукой он растегнул застежку ее лифчика.
Никки сбросила его и бешенно прильнула к Руку. Их влажная кожа с шлепком соприкоснулась, когда ее грудь прижалась к его. Она потянулась вниз и расстегнула его ремень. Затем расстегнула молнию.
Никки поцеловала его еще раз и прошептала:
—Я держу защиту в тумбочке—.
— Тебе не понадобится оружие—, сказал он.
— Я буду джентльменом—.
— Лучше бы тебе им не быть—.
И она набросилась на него, ее сердце бешено колотилось в груди от волнения и напряжения.
Гигантская волна обрушилась на Никки, смыла все противоречия и опасения, с которыми она боролась, увлекая её в пучину страсти. В тот момент, Никки стала свободна.
Свободна от ответственности.
Свободна от всякого контроля.
Свободна от самой себя.
Кружась в водовороте страсти, она прижималась к Руку настолько сильно, насколько могла, ощущая необходимость чувствовать каждую его частичку.
Они оба были яростны, его страсть не уступала ее, они изучали друг друга, в движении, кусая, были ненасытны, достигая снова и снова удовольствие, которого они оба жаждали.
Никки не могла поверить, что уже утро. Как солнце может быть таким ярким, когда будильник еще не звенел? Или она проспала? Она приоткрыла глаза, достаточно чтобы понять, что видит луч прожектора полицейского вертолета напротив окна.
Она прислушалась.
Ни сирен, ни мегафонов, ни тяжелых шагов русских на пожарной лестнице, вскоре прожекторы потушили и гул вертолета постепенно затих.
Она улыбнулась.
Капитан Монтрос сдержал свое слово и приказал полицейским патрулировать, но он ничего не говорил о воздушном наблюдении.
Она повернула голову на будильник, но он мигал 01:03 и это не могло быть правдой.
Ее часы показывали 5:21. Она подсчитала сколько времени не было электричества.
Рук глубоко и медленно дышал. Никки чувствовала как движется его грудная клетка, прижатая к ее спине. Его дыхание холодило ее влажную от жары кожу на шее.
— Черт—, подумала она, — Он действительно ухаживает за мной—.
C закрытыми окнами, в комнате было душно, и появилась тонкая пленка пота соединяющая их обнаженные тела.
Она подумала о том чтобы отодвинуться немного.
Но, вместо этого Никки прижалась спиной и ногами к его груди и бедрам, радуясь, что их тела так подходят друг другу.
