– Возможно, – согласился Станислав. – Но в таком случае оставлять в живых его секретаря было верхом неблагоразумия.
– А мы сами-то быстро добрались до них? – прошептал Гуров. – Они сильно рассчитывали на отвлекающий маневр с Сотиным. Зять самого Чекина. Были уверены: мы уйдем в сторону. Мы и ушли. Теперь все по новой и не медля. Секретарша нужна нам живая. Рысью, ребята, мы обязаны их опередить.
Нестеренко и Котов были не только опытными сыщиками и друзьями, но и прекрасно сыгранной парой. Они сразу бросили «Москвич» Нестеренко и вошли в метро следом за Гришиной. В потоке служивого люда увидеть «наружку», если объект не проверяется, невозможно, но и вести женщину в плотной толпе не составляло труда.
Гришина, молодая женщина неприметной наружности, вышла из поезда на «Театральной», присела на скамеечку, поставив сумку у ног и неожиданно завалилась на бок. Оперативники переглянулись, играть в конспирацию было поздно, Гриша сел рядом с Гришиной, лишь дотронулся до тела, по тяжелой податливости понял, что она мертва.
– Мы опаздываем, постоянно опаздываем, – понял сыщик, отобрал у покойницы сумку, уткнулся в нее лбом, чуть не заплакал.
Отвезли тело в морг, дождались вскрытия, проведения всех необходимых анализов, около четырех утра собрались вновь в кабинете Гурова, молчали, так как говорить было, собственно, не о чем. Гришина была отравлена уколом пока неизвестного яда.
Оперативники старались на Гурова не смотреть, так как любой взгляд в его сторону означал немой укор, мол, где же ты был, старший?
– Нас увидеть не могли, народу – уйма, – сказал Котов.
– Вас знали в лицо, – сухо ответил Гуров. – Я должен был предвидеть. Несмотря на провал, мы имеем и дивиденды. Мы на верном пути. Яков Веткин был отнюдь не пешкой в большой игре, уж чем он занимался в наркоделе – неизвестно, но именно для ликвидации Веткина были приглашены валеты.
– В Москве и без наемников убивают достаточно, – заметил Нестеренко.
– Валентин, ты в сыске почти тридцать лет, – стараясь говорить как можно спокойнее, ответил Гуров. – Возникни необходимость, тебе легко было бы нанять киллеров?
– Не пробовал, – огрызнулся Нестеренко.
– А я пробовал, и скажу, что сложно. Надо иметь другую среду обитания, и все равно возможна утечка информации. А наркоимперия – это гигантский спрут, каждый щупалец живет сам по себе. Мы жизнь можем положить и не узнать, кто и каким образом вызвал валетов.
Гуров замолчал, начал чертить на листке геометрические фигуры, затем, смяв бумажку, бросил в урну.
– Как выражаются футболисты, начинаем прессинг по всему полю на грани фола. В игре нервов мы имеем преимущество. Мы ведем официальный розыск убийц. Поглядим, что они могут нам противопоставить.
– Нажалуются, и нас прикроют, – ответил Станислав.
– Не упрощай взаимоотношения в верхах, – ответил Гуров. – У них свои отношения, и отнюдь не простые.
Около полудня Гуров вышел из здания, в котором некогда служил Яков Веткин. Сыщик не торопился сосредоточиться и просчитать итоги только что состоявшегося разговора с начальником покойного. Уж слишком заманчивым, хотя и несколько надуманным казался вариант, что высокопоставленный чиновник окажется замешанным в наркогруппе.
Гуров подошел к своей машине «Пежо-405», которую он в свое время получил в подарок от ФБР за участие в удачно закончившейся совместной операции по ликвидации группы наркобизнесменов. В последние годы сыщик не раз сталкивался с наркодельцами, что было вполне естественно: торговцы «белой смертью» боролись за расширение рынка, и Россия для них представляла слишком лакомый кусочек, чтобы не протянуть сюда руки. Огромные пространства, полудикое, с точки зрения Запада, население, на руках у которого скопились сотни миллионов, а то и миллиарды долларов. Но раньше Гуров сталкивался с дельцами, пытавшимися проникнуть в Россию извне, сегодня сыщик имел дело с организацией, выросшей внутри общества. Новообразование явно имело связи за рубежом, иначе не объяснишь появление валетов.
На ветровом стекле машины под щетку снегоочистителя была подсунута бумажка, наверняка штраф за какое-то нарушение. Гуров взял бумажку, не успел прочитать, как рядом оказался ладно скроенный парень в униформе, с ухмылкой на лице, который, не поздоровавшись, указал дубинкой на знак, запрещающий стоянку. Полковник решил вести переговоры в предложенной ему форме и тоже молча указал на подъезд здания, из которого вышел. Рядом с дверью имелась огромная черная доска, на которой золотыми буквами было написано: «Министерство внутренних дел».
Страж порядка переступил массивными ботинками, подыскивая подходящее слово. Гуров сунул штрафную квитанцию за ремень портупеи парня, открыл машину и сел за руль. Страж хотел было преградить дорогу, отступил, махнул рукой и решил не связываться.
Гуров выехал со стоянки, в силу укоренившейся привычки посмотрел в зеркало заднего вида и увидел, как из переулка вырулила «Вольво», пристроилась сзади.
Совпадение, решил сыщик. Чиновник, человек штатский, занимавший генеральскую должность, не мог так быстро среагировать. Должность и место службы Гурова чиновнику были отлично известны, и садиться незваному гостю на хвост не было никакой необходимости. И, главное, хоть чиновник и занимал крупный пост и был внештатным консультантом в некоем совете при президенте, все равно у него не могло быть личной службы наружного наблюдения. Он не имел возможности реагировать столь быстро. Совпадение, наблюдая за «Вольво», убеждал себя Гуров.
Хотя сыщик проехал всего с десяток кварталов, и болтающаяся позади «Вольво» вполне могла просто двигаться в центр, Гуров чувствовал, что его «ведут». Доказательством тому было несколько причин, лежавшая на поверхности заключалась в том, что «Вольво», скоростная машина, тащилась со скоростью шестьдесят километров, не приближалась, пропуская вперед вихляющие «Жигули» и громыхающие на колдобинах «Волги», иномарки проносились мимо, не обращая внимания на тихоходов.
Гуров сделал один поворот, второй, совершенно бессмысленный, «Вольво» держалась на почтительном расстоянии, но не обгоняла и не отставала. Значит, точно «ведут», и пославший «Вольво», и сидевший за рулем – дилетанты. За профессионалом нельзя вести наблюдение одной машиной. Чиновник очень разозлился и испугался. Гуров перестал обращать внимание на преследование, начал вспоминать.
Значит, я приехал утром, без звонка, представился секретарю, попросил доложить. Приняли сразу, следовательно, поначалу важняк из Главка угро не произвел никакого впечатления. Приехал – пусть заходит, хозяину не потребовалось времени на размышление, на то, чтобы выпить стакан воды или выкурить сигарету. Сразу, в приемной, затем в кабинете высокого чиновника сыщик не обратил внимания на столь простой факт. Пригласили в кабинет, Гуров вошел, поздоровался, сел в предложенное кресло, справился о здоровье, сказал несколько слов о погоде и перешел к делу. Он сообщил, мол, занимаюсь прискорбной историей с неожиданным, совершенно немотивированным убийством вашего сотрудника, полковника Веткина. А тут еще и убийство его секретарши Гришиной.
Реакция? Молчание, кивок, вопросительный взгляд. Мол, известно, что еще? Естественно, без нервов, вот только ни слова об убитом и никаких предположений о возможных причинах убийства. Обычно в подобных ситуациях сослуживцы погибшего, особенно начальники, начинают бурно негодовать как по поводу «страшного» события, так и в адрес розыскников, которые не работают, даже не чешутся, хоть весь город перестреляй. Обязательно излагаются личные версии и предположения, которые следует проверить. Часто высказываются угрозы обратиться с жалобой лично к министру.
Здесь ничего. Лишь согласный кивок, молчание, вопросительный взгляд. И принял мгновенно, хотя мог вполне продержать минут десять в приемной, подумать, а чего вдруг розыску понадобилось? Возможно, за всем этим и ничего не стоит, вежливый, хорошо воспитанный человек сразу принял пришедшего к нему посетителя.
Беседа Гурова с чиновником продолжалась около двух часов, и сыщик мог убедиться, что хозяин не вежлив и совсем не воспитан. Мирно и плавно начавшийся разговор в момент сломался, хозяина кабинета словно подменили. Привычно фальшивую улыбку сменила злобная гримаса, он начал отвлекаться, звонить по телефону, вести явно не срочные разговоры, упоминая ненароком имена сильных мира сего. Причина столь разительной перемены стала ясна сыщику сразу. Он выложил перед чиновником страницу с номерами зашифрованных телефонов, изъятую из письменного стола покойного Веткина, спросил, видел ли чиновник данную страницу? Она была закатана в прозрачный целлофан.
Чиновник взял страницу, повертел между пальцами, мельком взглянул на цифры, излишне решительно заявил, что впервые данную бумагу видит, но не удержался и спросил:
