Ознакомительная версия.
– Пожалуйста, не уходи, Ева.
Рэйчел услышала отчаяние в собственном голосе, но ей было все равно.
– Наверное, я смогу остаться еще ненадолго. Адам должен вернуться позже.
– Спасибо, Ева.
Взгляд Рэйчел остановился на кресле, и она затихла. В фарфоровой посуде и стальных поверхностях отражался яркий свет ламп. Она сидела на холодной плитке, мышцы ее постепенно начинали неметь. Как же она умудрилась вляпаться в этот кошмар? Это было так несправедливо. Она не сделала ничего плохого. От наивности собственных мыслей Рэйчел чуть не рассмеялась вслух. В жизни было не так уж много справедливости, и с хорошими людьми постоянно случались несчастья. И кто-то еще говорит про карму!
Из глубин подсознания внезапно всплыла картинка из детства. Она не вспоминала об этом много-много лет. Ей было пять или шесть – возраст, когда ты еще веришь, что твой папа – супергерой. Они были вместе на их вилле и гуляли вдоль пляжа. Наконец-то папа принадлежал только ей – не было ни мамы, ни надоевших братьев, только они вдвоем. Под ногами был теплый песок, и они шли в отблесках заходящего солнца за собственными длинными тенями. Ее маленькая ладошка лежала в большой, грубой ладони отца. Они разговаривали и смеялись, рассказывали друг другу какие-то истории, и Рэйчел, окруженная отцовской любовью, еще никогда не чувствовала себя в такой безопасности.
Ей не хотелось отпускать от себя это воспоминание. Она уже перенеслась из этой освещенной клетки туда, где воздух пах морем, экзотической едой и теплом, туда, где она была в абсолютной безопасности, а монстры жили только в воображении и боялись вылезти из-под кровати.
– У тебя все в порядке? – спросила Ева. – Ты что-то притихла.
Солнце погасло, и Рэйчел снова оказалась в подвале.
– Все нормально, – сказала она. – Я просто задумалась.
– О чем?
– О солнечном свете, – сказала Рэйчел.
– И погрустнела.
– Нет, на самом деле я обрадовалась.
– Не поняла…
И Рэйчел, не успев опомниться, рассказала Еве все, о чем только что подумала.
– Тебе повезло, – сказала Ева. – А я своего отца не помню.
– Что с ним произошло, Ева?
– Он умер.
Ева ответила, как отрезала, и Рэйчел поняла, что пришло время сдать назад. Она и так слишком сильно продвинулась для одного дня, и она не хотела, чтобы Ева замкнулась.
– Мне надо идти, – сказала Ева.
– Ты еще придешь и поговоришь со мной? Мне здесь так одиноко.
– Я попробую. Но я должна быть осторожной. Мне придется дождаться момента, когда Адам опять уедет.
– До встречи, Ева! Спасибо, что поговорила со мной. И спасибо за ужин, я очень тебе благодарна.
– Я скоро вернусь. Клянусь тебе.
Свет выключился, и Рэйчел пошла к матрасу в обход кресла. Она уже была посреди комнаты, когда вдруг услышала хлопок створки. Она обернулась и увидела, как в ней исчезал поднос. Рэйчел подошла к матрасу и завернулась в одеяло.
Она опять осталась одна в темноте. В разговоре с Евой выяснился ряд интересных вещей и одна очень важная.
Интересно было то, что Ева была одинока. Ей было отчаянно нужно одобрение и дружба, поэтому-то она и начала разговор. Рэйчел с превеликой радостью стала бы подругой Евы. Она готова была до конца жизни быть ее лучшей подругой, если это помогло бы ей выбраться отсюда.
А важная новость заключалась в том, что иногда Адам уезжал и оставлял Еву одну сторожить Рэйчел.
Нужно было переманить Еву на свою сторону. Если бы она смогла заставить Еву воспринимать себя как личность, а не как пленницу, тогда ее можно было бы уговорить помочь устроить побег. Тут Рэйчел остановилась и сказала себе, что она совсем уж замечталась. На что, черт возьми, она надеялась? На то, что, если она будет хорошо относиться к Еве, та поможет ей сбежать?
Но это могло сработать. Да, конечно, шансов было не так много, и вполне возможно, она принимала желаемое за действительное, но у нее не было другого выбора. Что ей остается – просто сдаться? Смириться с судьбой и сдаться на милость психопату, который порежет на кусочки ее мозг? Здесь и решать-то нечего. Она была дочкой Дональда Коула, а он воспитал свою дочь так, что она не могла просто взять и сдаться.
Темплтон остановилась у двери в середине коридора, отрывисто постучала и вошла в маленькую комнату, забитую компьютерным оборудованием. Тут шумели серверы, работали вентиляторы, кондиционер поддерживал комфортную температуру, было не жарко и не холодно.
Всем этим царством управляли два кудесника – женщина и мужчина. Они синхронно, как будто ими управлял один кабель, повернули головы от мониторов и посмотрели на нас. Ни один из них не был похож на стереотипных компьютерщиков. Одеты они были не в рваные джинсы и грязные майки, очков с линзами толщиной с бутылочное дно на них тоже не было. И телосложение у них было не такое, как у Джаббы Хатт. Оба были подтянутые, в возрасте за тридцать, хорошо одетые. Они были больше похожи на адвокатов или бухгалтеров.
Женщина была индийской наружности, симпатичная, с широкими миндалевидными глазами. У нее был такой взгляд, будто она знала что-то такое, чего не знали окружающие. Судя по кольцу на пальце, она была помолвлена, но еще не замужем. У мужчины были рыжие волосы и вечный румянец. Кольца не было, но часы «Tag Hauer» были похожи на оригинальные.
– Познакомься, это Алекс Ирвин и Сумати Чэттердзи, – представила компьютерных асов Темплтон.
– Здравствуйте, – сказали они хором.
Я ожидал, что с такими именами и при такой внешности у них будет акцент. Но акцента не было: они говорили так, как будто их отправили посылкой прямо из Оксфорда, или Кембриджа, или Массачусетского технологического института.
– И кто из вас круче? – спросил я.
– Я, – на этот раз они ответили не совсем синхронно, Сумати среагировала быстрее.
Они повернулись друг к другу и завязался горячий спор. Я облокотился на дверь, чтобы понаблюдать за ними, Темплтон подошла ко мне. Она встала так близко, что я уловил аромат ее духов.
– Это была провокация с твоей стороны, – прошептала она.
– Ну конечно! Они не похожи на компьютерщиков, но внешность обманчива. И необязательно проживать вместе всю жизнь, чтобы вылезла наружу суть. Так, у кого самая большая коллекция сувениров «Звездных войн»?
– У Сумати. Правда, она фанат не «Звездных войн», а сериала «Звездный путь».
– Она говорит на клингонском?
– А мне откуда знать? – пожала плечами Темплтон.
– BIjatlh’e’yImev! – заорал я.
Сумати замолкла на полуслове и уставилась на меня, как на инопланетянина. Темплтон, впрочем, тоже.
– У меня хорошая память, – прошептал я ей. – Очень помогает на экзаменах, тестах и когда нужно удивить кого-нибудь.
– Ну, вообще-то «bIjatlh’e’yImev» используется, когда ты говоришь «заткнись» одному человеку.
– А если обращаешься к нескольким людям, нужно говорить «sujatlh’e’yImev». Да, я знаю. Я просто хотел привлечь внимание.
– Похоже, ты проиграл этот раунд, – обратился я к Алексу. – Я выбираю Сумати.
– По той причине, что она говорит на клингонском?
– Нет, потому что она женщина, которая достойно держит удар в мужской профессии, а для этого ей нужно быть в десять раз умнее тебя.
– Чем я вам могу помочь, мистер Уинтер? – спросила Сумати.
– Я сейчас спрошу, откуда вы знаете мое имя, а вы продемонстрируете свой интеллект.
– Из интернета, – усмехнулась она.
– Все ясно. Вы знаете, над каким делом я работаю?
– Конечно. Над делом Джека-головореза.
– Наш объект выбирает себе жертв в интернете. Мне нужно, чтобы вы проверили их компьютеры и нашли там что-нибудь полезное.
– Мы уже искали и ничего не нашли.
– Потому что вы недостаточно тщательно искали. Когда будете искать во второй раз, нужно исходить из того, что он не тупое ничтожество, которое только и может, что запустить Internet Explorer, а гораздо умнее вас. Начните с компьютеров Рэйчел Моррис, раз уж она последняя жертва. Их вы ведь еще не проверяли? Это хорошая возможность посмотреть на дело свежим взглядом. Если будете внимательны, я обещаю, что что-нибудь обнаружится.
– И наверняка вам это нужно ко вчерашнему дню.
– Конечно.
– Понятно.
Темплтон открыла дверь.
– Вы впечатлили меня своим клингонским, но вам нужно работать над произношением.
– Qapla.
На этот раз я с особым усердием отчеканил гортанные слоги.
– Так лучше, – сказала она.
Темплтон закрыла дверь, и мы двинулись по коридору к лифту.
– Насколько я понимаю, ты сказал ей: «Иди к черту». По крайней мере, звучало это именно так. Уж точно ты не желал ей долгой жизни, полной здоровья, богатства и счастья.
– Буквальный перевод этого слова – «успех», но обычно им пользуются, чтобы попрощаться. На клингонском нет выражения «иди к черту». Если ты кому-то такое скажешь, можно считать это приглашением на смертный бой.
Темплтон засмеялась.
– А знаешь, умников ведь никто не любит. А особенно – ботанов.
Ознакомительная версия.
