— Шахматы — явление социальное, а не национальное.
— Согласен. Однако вернемся к нашим делам. В конце августа я отправляюсь на яхте с инспекцией своих владений. Это займет около двух месяцев. Предлагаю тебе присоединиться. Прекрасно проведем время. Заодно, если захочешь, войдешь в курс дела. Можешь рассматривать все это как предложение контракта на работу. В общих чертах я знаю, чем ты сейчас занимаешься. Поверь, твой бизнес никогда не даст тебе и половины того, что предлагаю я.
Увы, дружище Кирк… Кажется, опоздал ты со своим предложением. Ты не знаешь, чем я собираюсь заниматься, и слава богу.
— Быть консультантом у великого Кирка Фицсиммонса — большая честь для меня. Слишком большая. Сейчас мы друзья, потом ты станешь боссом, я — подчиненным. Нет, Кирк, я слишком долго боролся за свою независимость. Она мне дороже любых денег. Но за предложение — спасибо.
— Странные вы, галлы, люди. Разве нельзя восемь часов в сутки быть подчиненным, а шестнадцать — другом?
Эх, Кирк…. Я такой же галл, как ты зулус.
— Лучше позволь мне иногда бывать здесь в твое отсутствие. Видишь ли, мой филологический труд часто требует полной изоляции, а в городской квартире добиться этого невозможно.
— Это не проблема. Ключи будут у Педро, — знаешь, охранник на въезде? Если понадобится машина — в гараже «Альфа-Ромео-33». Не новая, но все в порядке — страховка, техосмотр и прочее.
Кирк с несколькими запотевшими бутылями «Гролша» вернулся в беседку возле бассейна. Человек, придумавший холодный «Гролш» в жару, достоин Нобелевской премии в области медицины. Идея, равная, по меньшей мере, открытию пенициллина.
— Знаешь, амиго, ты, конечно, прав. — Охлажденный изнутри Кирк был склонен пофилософствовать. — Не надо тебе работать у меня. Не твое это. Финансы — дело скучное, кропотливое. Один процент успеха — талант, девяносто девять — просиживание штанов ради обработки полученной информации и анализа результатов. А твоя стихия — неожиданный причудливый виток фантазии, меняющий не столько результат, сколько изначальный посыл. В банковском деле тебе не было бы цены, но только при наличии хорошей школы и многолетней практики. У тебя же этого нет, не так ли?
— Верно, нет. — Я усмехнулся, вспомнив свои дипломы, полученные еще в эпоху исторического материализма. В одном я значился как «инженер по эксплуатации автотракторной техники», в другом — как «переводчик-референт с португальского и английского языков». От финансов далековато… — Каждый должен заниматься своим делом. Нести свой крест на свою Голгофу…
— Знаешь, амиго, разговор у нас какой-то странный, — резонно заметил Кирк. — Если у тебя проблемы — скажи, решим. Возможности, слава богу, есть, ты знаешь.
— Знаю, Кирк, знаю. — Просто я думал о своем. — Я, пожалуй, поеду, дела…
— Хорошо, амиго. — Кирк, конечно, понял, что мне хочется побыть одному. — Позвони через недельку, прощальный ужин закатим. На яхте, как ты любишь, идет?
— Идет, дружище, пока.
Дома я прежде всего прослушал запись на автоответчике, затем прочитал два послания, полученные по факсу. Ничего срочного: секретарша сообщила, что завтра опоздает на два часа, а двое контрагентов известили меня факсом, что получили все, что заказывали, и качество вполне соответствует заявке. Надеются, что в дальнейшем… И так далее.
Трудно с этими латинос. Знают же номер офиса — так нет, обязательно надо отправить все на домашний. Знак, так сказать, глубокого уважения.
Тяжело вздохнув, я взял маникюрные ножницы и вскрыл сарматовский конверт, из которого выпала фотография. Закружившись в воздухе, она спланировала под диван. Я крякнул, опустился на колени и принялся шарить рукой в толстом слое пыли. В конце концов нашел.
С фотографии на меня смотрело неуловимо знакомое лицо. Большие, чуть навыкате, глаза, залысины на лбу, тонкий, с горбинкой, нос. Хорошее лицо, умное. Только одна неприятная черта, но она портила его окончательно и бесповоротно. Жёсткий, колючий взгляд не сулил ничего хорошего тому, кто встанет на пути этого парня.
«…СПРАВКА
Божко Кирилл Игоревич, 1952 г.р., украинец. Родился в Киеве в семье видного советского дипломата. Закончил КГИМО по специальности „Международные экономические отношения“. Стажировался в Англии, Швейцарии, Испании. В 1982 г. защитил кандидатскую диссертацию по теме „О рентабельности советских, инвестиций в туристический сектор экономики стран Юго-Западной Европы“. До 1985 года — ведущий специалист по Испании и Португалии Института мировой экономики АН УССР. В мае 1985 года неожиданно меняет профиль работы, начинает заниматься исключительно экономическими связями Украины со странами Ближнего и Среднего Востока, а также юридическим обеспечением этих связей.
Защищает докторскую диссертацию по Международному торговому праву. Параллельно создает и запускает в работу значительное количество акционерных обществ и товариществ, направленных в основном на импортно-экспортную деятельность. На территории бывшего СССР широко использует имя и политическое влияние отца, известного в прошлом дипломата, за рубежом — остатки советских внешнеторговых структур и обширные личные связи. Фактически монополизировал целые отрасли торговли на территории Крыма, украинского и российского Причерноморья. Личная собственность учету не поддается, так как почти вся недвижимость и коммерческие структуры зарегистрированы на подставных лиц.
При возникновении конфликтных ситуаций, связанных с появлением конкурентов, использует личную охрану, целиком состоящую из бывших сотрудников КГБ СССР и МВД Украины и России и объединенную в частное сыскное агентство „Скиф“. Некоторые сотрудники „Скифа“ до сих пор пользуются значительным влиянием в различных спецслужбах, что практически сводит на „нет“ все немногочисленные усилия правительственных органов, направленные на раскрытие финансовой нечистоплотности г-на Божко. Кроме того, известно, что г-н Божко тесно связан с верхушкой уголовного мира Украины и России, некоторые воры в законе называют его своим другом.
В настоящее время К. И. Божко постоянно проживает на юге Португалии, где владеет рядом коммерческих структур и недвижимостью. Разведен. Дочь, 20 лет, живет с матерью в Калифорнии…»
Не понял… А от меня-то что требуется? Источники дохода — более чем очевидные. Налицо весьма удачливый бизнесмен, человек, безусловно, незаурядный, талантливый, энергичный.
Связи с уголовниками? Просто анекдот… Пусть мне покажут хотя бы одного постсоветского нувориша, который их не имеет, — обещаю до конца жизни дважды в день молиться за него.
Немного подумав, я распростился с последними надеждами на то, что мои заказчики — частные лица, защищающие собственные финансовые интересы. Людей, сопоставимых по возможностям с Божко, — единицы. Сармат на них работать не станет. Вывод неутешителен: он работает на Организацию.
Я принял добрую дозу коньяка. Внутри сразу потеплело.
Есть еще, конечно, Дед. Кстати, где его телефон? Вот он.
— Привет, Дед! Узнал? Извини, что так долго молчал. Как здоровье?
— Привет, привет. Здоровье нормальное. Но важно другое. Я знаю, зачем ты звонишь. Сармат рядом?
— Нет. Я вижу, ты осведомлен обо всем. Колись.
— Уверен, ты уже все решил. Совет первый — о заказчике не беспокойся. Здесь все чисто. Совет второй: хорошо подумай, прежде чем дать Сармату ответ. И последнее: наколку на тебя дал я. Извини.
Вот так. Ничто в жизни не могло заставить Деда указать на меня пальцем. Ничто, кроме совести. Значит, он что-то знает про Божко. Моя задача — найти это «что-то». Подсказки здесь неуместны.
Настроение сразу улучшилось. Сармат оказался именно тем, кем я его считал. Более того: вероятно, он тоже ученик Деда, ученик, прошедший с ним до конца. Значит, в экстремальной ситуации — но только в самой экстремальной! — я могу рассчитывать на поддержку Деда. Уже кое-что.
…Работа. Я в возбуждении вышагивал по квартире. Внутри, где-то в области солнечного сплетения, чуть-чуть начинаю покалывать. Столь знакомое прежде и, казалось, навсегда уже забытое ощущение опасности. Адреналин наполняет мускулы, сжигая все болячки, нажитые за четыре года бездействия. Четыре года одиночества, позорного бегства от самого себя. Долгие четыре года, в течение которых я пытался убедить самого себя, что живу. Как глупо и бездарно…
Стоило Сармату мелькнуть перед глазами и поманить пальчиком — и все. Весь небоскреб лжи и самообмана рассыпался, как карточный домик. Прав Сармат. Тысячу раз прав. Тошнит меня от самого себя, когда гордо, по-алгарвийски выпятив нажитое брюшко, расхаживаю я по Виламоуре в поисках ресторана, в котором еще не жрал.
Существует, конечно, и другая сторона медали. Тихий, размеренный образ жизни. Не очень большой, но твердый доход. Не любимая, но и не обременительная работа, отнимающая три-четыре часа в день. И — самое главное — полная, безграничная свобода. Ночи — без кошмаров, прогулки — без оглядки, друзья — без подвоха. Что это? Стабильность? Или болото? Готов ли я всего этого разом лишиться? Вопрос, конечно, интересный…
