— Неси свое бремя достойно, командир, — усмехнулся Станислав. — Ты выбрал себе в помощники самого Станислава Крячко, а не Ваню Неизвестного.
— Я никого не выбирал. Два десятка лет назад черт с похмелья подсунул мне тебя под локоток. У меня от тебя мозоли и мигрени, — огрызнулся миролюбиво Гуров. — Давай сегодня вечером выпьем, позже встретим у театра Марию, поработаешь на меня. — Гуров сделал какую-то запись, дважды подчеркнул.
— А что я с этого буду иметь? — поинтересовался Станислав.
— Я разрешу тебе нести Машкины цветы и объясняться с ее поклонниками, — ответил Гуров.
— А длинному рыжему врезать можно?
— Чтобы никто не видел.
— Тогда не состоялось, — категорически ответил Станислав. — Втихую никакого кайфа.
— Примем за основу, детали потом, — сказал Гуров.
— А что в девятнадцать будешь докладывать замминистра?
— Он умный мужик и ничего от меня не ждет. Покажу ему план оперативно-розыскных мероприятий, который ты сейчас напишешь. Отметь, что по мере надобности к работе будет привлечена необходимая агентура, — думая неизвестно о чем, сказал Гуров.
— Какая агентура? — чуть ли не ахнул Станислав.
— Никакая. Просто слово значительное. Начальство любит значительные, красивые слова.
— Ты же только что сказал, Алексей Алексеевич мужик умный, — возразил Станислав.
— Безусловно, умный, генерал сразу поймет, данный пункт написан не для него, а для высшего начальства. — Гуров помолчал и добавил: — В этой истории мне очень может помочь Мария. Она прекрасная актриса, в отличие от нас с тобой у нее обостренная интуиция, умение дорисовывать человека по, казалось бы, несуществующим черточкам. Актеры немного похожи на сыщиков, но более эмоциональны. В данном случае это очень важно.
— Ты просто влюблен в свою жену! — сказал Станислав. — Ребят либо спихнули, либо они начали баловаться и сорвались.
— Возможно, возможно, — задумчиво произнес Гуров. — Кончай трепаться, пиши план оперативных мероприятий. Судя по лицу большого генерала, а он парень не нервный, за нашей работой будет наблюдать не одна пара глаз. Что-что, а бумажки у нас должны быть в порядке.
Крячко выложил перед собой стопку бумаги и начал быстро писать. За четверть века он написал планов — собрание сочинений, пора издавать.
— Не забудь учителей, поликлинику, психдиспансер, — заметил Гуров, снял трубку, позвонил в прокуратуру, услышав слегка картавый голос Гойды, сказал: — Привет, Игорь, пристает к тебе некто Гуров. Я на допрос не ворвался?
— Здорово, сыщик, не сомневался, что трупы повесят на тебя. Отвечаю на твой вопрос: у меня личная точка зрения отсутствует. Ты кассету слушал? — спросил Гойда.
— Грешен, запамятовал. — Гурову стало стыдно: пленку в магнитофоне следовало прослушать в первую очередь. Но сыщик решил: раз кассета побывала в МУРе, то ее слушали, раз молчат, значит, на ней ничего существенного.
— Фуги Баха. Музыка серьезная, но ничего угрожающего. — Гойда засопел, откашлялся. — Просьба: ты мой телефон депутатам, помощникам и другим чиновникам не давай.
— Так ты не исключаешь, что ребята прыгнули без чужой помощи? — спросил Гуров.
— Исключаю. И тебе советую подобную версию забросить подальше, иначе туда забросят твои погоны, — ответил следователь.
— Напугал ежа голой жопой. У тебя мысли имеются или ты считаешь свою работу законченной? — спросил Гуров. — Ты обязан мной руководить, давать задания.
— Воссоздай психологический портрет. Начинай с детского сада. Дальше говорить? — Следователь хохотнул. — Извини.
— Бог простит. Игорек, поторопи медэкспертизу на алкоголь, наркотик и прочее, — попросил Гуров. — Медики к прокуратуре относятся уважительнее, чем к ментам.
— Сделаю, в мое дело тоже такая бумага необходима. Прокурор уже интересовался.
— Федор Федорович не в курсе, что существуют установленные законом сроки? — спросил Гуров.
— Он в курсе, но на него давят. — Следователь снова вздохнул. — Никакими врачами мы здесь не отделаемся. Ты отпуск отгулял?
— Я без освидетельствования скажу, что ты не в порядке. Звони. — Гуров положил трубку.
— Предложил взять отпуск? — продолжая быстро писать, спросил Станислав.
— С тобой не разговаривают. Пиши. И отдай на машинку или компьютер, нам надо будет сто экземпляров. Подпись ставь мою, не трогай Петра, ему хватит.
Скоро явились Нестеренко и Котов, доложились, заняли ничейный стол, молчали.
— В курсе? — спросил Гуров.
— А то. — Нестеренко дернул себя за длинный хрящеватый нос. — Можно подумать, на Президента покушение. Вот что значит мешок денег.
— Ты как Шура Балаганов, — встрял Станислав, продолжая писать. — Мешок денег тебе папа отдаст, чтобы ты к нему не приставал.
— Хватит трепаться! — Гуров протянул операм заготовленные листочки с данными на погибших. — Кто в дом пойдет?
— Придется мне, — уныло ответил Котов. — Правда, я не шибко хорош собой. В роду у нас был Соломон, а не Калита в лаптях, но с ментовской рожей Валентина еще хуже. Мне нужно только домой заехать, переодеться, побриться.
— Вы сегодня домашних не трогайте, начните с университета и школы, — сказал Гуров. — Мне нужны близкие друзья, закадычные подруги. Хорошо бы разыскать ребят, с которыми Алена и Антон раньше дружили, позже расстались. Вы мальчики большие, понимаете, такие люди сами не высунутся, их могут только другие ребята назвать. Сергеев не с рождения миллионер и не сразу в том доме поселился. Думаю, интереснее прежнее место жительства... — Гуров посмотрел в ореховые мудрые глаза Котова, и ему стало неловко. Установочную работу Котов знал лучше Гурова.
— Извини, Григорий. — Гуров улыбнулся. — Власть портит людей, я лишь человек.
— Пустяки, Лев Иванович, мне даже интересно, — ответил серьезно Котов. — Только я уверен: мне следует искать квартиру не предыдущую, а более раннюю. Только бы дом не снесли и не расселили.
— Нам вторая машина нужна, — сказал Нестеренко. — Во-первых, мой “старик” помирает, а главное, если мы вдвоем начнем ездить, так уйма времени уйдет.
— Верно. — Гуров повернулся к сейфу, вынул конверт, протянул Котову. — Езди на частниках, ежедневно пиши рапорты о расходах, указывай маршруты.
— Такие бумажки бухгалтерия не примет. — Станислав сосредоточенно писал, но, естественно, все слышал.
— Станислав, прошу, не вводи в грех, — подчеркнуто ласково сказал Гуров.
— Будешь выплачивать из оклада, вспомнишь, — не унимался Станислав. — Иди к Петру, проси машину, сейчас тебе и самолет дадут.
Гуров повысил голос:
— Ну что ты лезешь, когда тебя не спрашивают? Я вчера родился?
— Позавчера. И в бытовых делах абсолютный лопух. Ребята, — Станислав взглянул на оперативников, — Лев Иванович не сомневается, что вы сами отлично знаете, с чего следует начинать.
Котов быстро взглянул на смутившегося Гурова и уверенно ответил:
— Естественно. Следует обойти квартиры домов, расположенных напротив их дома, и найти бабушку, которая поднимается спозаранку и дотемна смотрит в окно. Возможно, бабуля видела, как ребята сорвались с карниза, и не было ли на крыше кого-то третьего.
— Верно, вам этой работы хватит до завтра, — стараясь не смотреть на Гурова, сказал Станислав.
Оперативники вышли, Гуров проводил их взглядом, потер лоб и смущенно улыбнулся.
— Ты большой дипломат, Станислав, — сказал он, осуждающе покачивая головой. — Я, видимо, совсем плохой стал, инструктирую, а о главном забыл. Для нас главное — найти свидетеля падения ребят с крыши. А я все о школе, институте, детстве, товарищах, черт-те о чем. Что со мной, не пойму? Позор, да и только.
Станислав перестал писать, отложил ручку, взглянул на шефа, как бы прицениваясь.
— Сто лет тебя знаю, привыкнуть не могу, все удивляюсь. — Он скривился в улыбке. — Ты своей прямотой прямо в лоб бьешь, даже унижаешь. Я только вытянусь, вроде сравняюсь с тобой, а ты шлеп по голове, мол, знай свое место.
— Ты чего, Станислав, я тебе благодарен, ты профессионал и деликатный человек, а я олух царя небесного! — изумился Гуров.
— Вот-вот! — Станислав покачал головой. — Ты и не понимаешь, что не как все, другой, и оттого выше всех. Инструктируешь, а сам забыл о главном. Как бы любой на твоем месте поступил? Я, к примеру? Улыбнулся бы покровительственно и обронил, мол, проверяю вас, господа сыщики, понимаете ли вы, откуда в любом деле ноги растут? Ничего, не совсем заработались, иногда думаете. Приятно сознавать, что я не зря на вас время трачу. Нормальная реакция обыкновенного начальника. А ты? Хватаешься за голову, признаешься, что о главном сказать забыл, и ни на секунду не сомневаешься, что авторитет твой от промашки даже не пошатнулся.
— Брось, Станислав, мне стыдно, об авторитете я даже не думал, — признался Гуров.
