в судейскую. Муслим был там один. Ходил из угла в угол. Я спросил, что он мечется? Говорит: «Думаю». Мы еще немного посидели и пошли на свои места к рингу. Больше я со своей сумкой не расставался.
— На соревнованиях у вас всегда при себе бутылка с водой?
— Конечно. Только обычно эта вода для питья не используется. Она — на всякий случай, если вдруг придется промыть ранку, смыть кровь с рассеченной брови.
— Скажите… — Горин прищурился. — А где ваша бутылка сейчас? Мы искали ее и во Дворце спорта, и в больнице, но она как сквозь землю провалилась.
— Я не знаю, где бутылка. — Джавадов прижал руки к груди. — В раздевалке, когда Бауэрс скончался, она была у меня в руке. Знаете, это был ужасный момент. У меня в прямом смысле слова опустились руки. Я даже не заметил, как вода вылилась на пол.
— Вы хотите сказать, что вылили воду из бутылки на пол в раздевалке.
— Я не вылил, — смутился Джавадов. — Я случайно. Поверьте мне.
— А где же сама бутылка? Уж не разбили ли вы ее?
— Нет, нет. Я поставил ее на стол в раздевалке. Да, кажется, так. И там забыл.
— Значит, бутылка осталась в раздевалке?
— Во всяком случае, я ее оттуда не брал. Конечно, если бы я знал, что она… что вода в ней… но я не знал, что там яд. Клянусь вам. Товарищ подполковник, зачем мне травить Бауэрса?
— Вроде незачем, — согласился Горин.
— Конечно. — Джавадов недоверчиво взглянул на него, будто проверяя, действительно ли подполковник с ним согласен. Ни слова не говоря, Горин взял пропуск доктора и сделал на нем пометку.
— Я могу идти? — Джавадов кивнул на пропуск.
— Подпишите протокол и можете быть свободным. Только, думаю, нам придется еще раз встретиться.
— Конечно, конечно, — забормотал Джавадов, которому слова о грядущей встрече испортили настроение. Он хотел что-то спросить у подполковника, но передумал, махнул рукой и взял ручку.
В мраморном вестибюле гостиницы «Интурист» Шахбекова встретил администратор.
— Меня предупредили о вашем приезде, — шепнул он и заговорщицки склонил голову.
— Прекрасно, — громко сказал капитан, с интересом разглядывая группу иностранцев у скоростных лифтов гостиницы.
— С кем бы вы хотели побеседовать? — Администратор отвел капитана к своей конторке.
— С менеджером сборной Европы. — Шахбеков заглянул в блокнот. — Мишелем Эндоссе.
— Четвертый этаж, номер 443, — сказал администратор, проведя пальцем по странице канцелярской книги.
Шахбеков небрежно кивнул и пошел к лифтам.
Наверх он поднимался с французами. Капитан неодобрительно покосился на шорты двух бородатых мужчин, а короткие юбочки девушек заставили его отвести глаза. Две старушки, одетые, слава богу, в брюки, оживленно обсуждали подробности экскурсии. Шахбеков, вспоминая отдельные слова французского, понял, что в Баку жарко и есть море. Наконец лифт остановился на четвертом этаже, и капитан вышел.
Мишель Эндоссе, седой и стройный мужчина, оказался совсем не похож на известные по кинокартинам образы испанцев — черноволосых крепышей с кушаками на талии. Он пожал Шахбекову руку и пригласил в гостиную своего номера. Капитан вошел, с уважением оглядел стены, обитые толстым сукном. «Ишь ты, — вздохнул он. — Можем, же создавать интерьер, когда хотим».
Из кресел навстречу Шахбекову поднялись двое.
— Наш доктор Ральф ван Рейхен. С ним вы, кажется, знакомы. И секундант Бауэрса Отто Мюллер, — представил своих товарищей Эндоссе, вполне прилично владея русским.
— С доктором мы виделись в больнице у профессора Тахмазова. А с господином Мюллером мне приятно познакомиться, — учтиво проговорил капитан, пожимая протянутые руки.
— Прошу садиться. — Эндоссе первым опустился в кресло. — Я подумал, что будет лучше, если в нашем разговоре не примут участия посторонние. И потому попросил нашего переводчика временно передать мне свои обязанности. Если вы не возражаете, конечно.
— Отчего же, — пожал плечами Шахбеков, стараясь сообразить, нет ли в желании Эндоссе избавиться от переводчика подвоха. — Если вы не будете возражать против того, что я запишу наш разговор на магнитофон, думаю, мы быстро найдем общий язык.
Эти слова чем-то не понравились Эндоссе. Он нахмурился, бросил быстрый взгляд на Мюллера и ван Рейхена, повернулся к Шахбекову.
— Я не против магнитофона. Что касается общего языка, то мы приступим к его поиску лишь после уточнения наших позиций. — Эндоссе подождал, пока капитан наладит аппаратуру. — Позвольте мне спросить, что вы сделали для задержания убийцы Бауэрса?
Шахбеков помедлил, размышляя, стоит ли пространно отвечать на этот вопрос.
— К сожалению, я не могу по известным соображениям рассказывать о ходе следствия, но хочу заверить, что мы прикладываем все усилия…
— Все усилия! — вспылил Эндоссе. — Неужели требуется много усилий для ареста того, кто отравил боксера на глазах тысяч людей? Неужели уголовному розыску не ясно, кто, выполняя приказ ваших спортивных деятелей, убрал сильного соперника перед чемпионатом Европы?
— Вы имеете в виду доктора Джавадова?
Эндоссе кивнул.
— У вас есть доказательства его виновности?
— Искать доказательства — ваше дело. Но есть ли у вас другое объяснение этого убийства?
— Другого объяснения у меня пока нет. Но и ваше мне кажется, простите, надуманным. Спортивные деятели… Заговор против боксера… В нашу страну приезжают лучшие спортсмены мира, и их до сих пор никто не травил. Неужели двадцативосьмилетний Бауэрс, который через год-два сойдет с ринга, вызвал у наших спортивных деятелей такой ужас. И зачем травить его на ринге, на глазах, как вы справедливо заметили, тысяч людей? Неужели нет для этого укромного уголка? Если вы хотите знать мое мнение, то, думаю, мы имеем дело с преступной неосторожностью. Очевидно, Джавадов налил воду в бутылку, в которой прежде хранил яд.
— Прекрасно, — горько усмехнулся Эндоссе. — Я не сомневался, что мне предложат подобную версию, и не удивлюсь, если вы ее быстро докажете. Наверное, на нее очень рассчитывают те, кто убил Бауэрса. Бедный неосторожный врач получит два-три года тюрьмы, которые будут окрашены круглой суммой компенсации и сносным содержанием. Довольны все.
— Вы преувеличиваете, господин Эндоссе.
— Я не преувеличиваю, инспектор. В вашей версии я вижу лишь желание выгородить убийцу.
— Прежде всего, надо доказать, что Джавадов — убийца. Ведь мы до сих пор не знаем, был ли в бутылке яд, — буркнул капитан, раздосадованный ходом разговора. — Бутылку мы пока не нашли.
— Ну, это поправимо, — улыбнулся Эндоссе. — Бутылка у меня.
— У вас?
— Да. Хоть это, очевидно, вас огорчит.
Капитан пропустил колкость мимо ушей. Эндоссе что-то шепнул Мюллеру. Тот кивнул и вышел в соседнюю комнату. На мгновение в гостиной стало тихо. Но вот скрипнула половица и появился Мюллер, держа в руке бутылку с красной завинчивающейся пробкой.
— Как видите,
