Видимо, условие было поставлено жесткое: хочешь иметь хороший навар? Так мы повяжем тебя накрепко! Только твоя подпись первым номером, и тогда, если что... Понятно тебе, Алина Васильевна? Буде наши дела совсем погано обернутся, так ведь может и муженьку твоему, генерал-майору Беззубову, рикошетом та-а-ак прилететь! Просто отставкой можно не отделаться. Кто ж ему поверит,что он о женушкиных шашнях с... с нами ни хренушеньки не знал, ну кто?! Значит, тогда он нас прикроет, ибо забота о собственной шкуре – сильнейший стимул.
Вот такая приблизительно реконструкция все ярче, все отчетливее прорисовалась в мозгу Льва Гурова.
– Постой, Лев, – прервал его размышления Крячко, – ты мне вот что объясни: на кой дьявол вообще что-то там в грешных этих протоколах увязывать? Зачем гнать липу? Почему нельзя было сделать все анализы чин-чинарем, что, такая эта нефть на самом деле пакостная? Впрямь вроде кошачьей мочи? Так все едино, на перерабатывающем заводе в перегонку не бумажки же экспертные загружают, из них бензин не получишь. А ту самую нефть! Если она паршивая, не нефть почти, а бог знает что, то кто ж ее, на хрен, купит? Раз подобная афера может проскочить, два раза, а потом переработчики разобрались бы, что их водят за нос. Здесь же ручеек течет почти год, причем нехилый. Не понимаю!
– Я тоже, – поддержала его Липатова, явно ощутившая себя игроком их со Стасом команды, успокоившаяся и сразу очень похорошевшая. – Сама не могла анализ грамотно сделать, так поручила бы кому. Хоть мне. Нефть-то навскидку очень даже ничего, за нее переработчики чуть не в драку лезли. Какой смысл врать?
– Вот! Вы, друзья мои, угодили в самую сердцевину. Если бы я мог ответить на этот вопрос, – возбужденно ответил Гуров, – то многое стало бы понятным. Если не все. Люба, можно еще кофейку организовать? И покрепче.
Дождавшись, когда Липатова с колбой отошла к горелке вскипятить воду, Гуров тихо шепнул Станиславу:
– Сейчас, дорогой друг, нам придется малость нарушить закон. Ты как, не против? Ах, если, значит, с ведома и при участии непосредственного начальства, то хоть в омут головой? Но, видишь ли, твоей симпатии тоже предстоит стать участницей правонарушения, так что, когда я стану ее к оному склонять, оказывай свою могучую поддержку. Это не страшно, что ты не понял. По ходу дела врубишься, ты умный. Нам-то не впервой. Без ведома руководства, рискуя лампасами...
Как хвалил сейчас себя Гуров за то, что не пожалел времени, не постеснялся три часа подряд выглядеть тупым невеждой, но все-таки посетил ВНИИСМ перед отъездом в Светлораднецк, прослушал высокоумную лекцию доктора экономических наук!
Вот когда пригодилось!
Он не торопился, с удовольствием выпил чашку горячего кофе, заев остатками Любашиного пирога, который – о чудо! – перестал казаться ему таким уж несъедобным, выкурил в компании своих соратников еще одну сигарету. После чего исподволь, потихоньку начал атаку на Любашу:
– Любовь Сергеевна, а за какое время опытный эксперт, вы, скажем, смог бы сделать анализ пробы нефти?
– Ну, я... – улыбнулась польщенная Липатова. – Если полный, то часа три. А по базовым параметрам, – она чуть призадумалась, – минут пятнадцать-двадцать.
– Так вот, Христом-богом прошу, сделайте мне его. Анализ. По базовым. Прямо сейчас.
– Где же я нефть возьму?! – Глаза женщины округлились от изумления.
– В сейфе. Вот в этом, – Гуров жестом указал на здоровенный металлический шкаф, стоящий в углу беззубовского кабинета. – Или схожим с этим. Мне во ВНИИСМ объяснили, что все пробы, поступающие в лаборатории, подобные вашим, обязательно дублируются. Точнее, делятся пополам, половина – в работу, а половина хранится не менее чем два месяца. На случай арбитражных заморочек, плановых проверок, словом – ясно. Значит, либо в этом ящике, либо еще где-то в лаборатории есть такие дубли последних беззубовских проб! Если взять, допустим, три, провести независимый и точный анализ, сравнить с ее соответствующей писаниной, то... То мы узнаем, зачем было подделывать результаты.
"И то, до чего докумекал покойный Бортников", – закончил Гуров про себя.
– Так ведь он же опечатан! – испуганно возразила Любаша. – Вон печать какая могучая, а снимать ее строго-настрого запрещено! Только в присутствии специальной комиссии, заведующего лабораторией и представителя администрации института, под роспись в особый прошнурованный журнал! Шуршаревич тоже обычно присутствовал, из "Сертинга". Потом, ключа ведь у меня нет!
– Любаша, красавица, а мы на что? – включился в разговор мгновенно все понявший Крячко. – Опера как-никак. Куда преступникам до нас! Что нам со Львом Ивановичем какая-то печать? Никто даже не заметит. Про ключ вовсе говорить смешно. Тьфу! Был бы цифровой замок, ну, повозился бы я с часик, а с этим-то барахлом, если у вас в хозяйстве проволочка найдется... Как пел в свое время не поганец Шуршаревич, а отличный старый рокер Андрюша Макаревич: "Мы в такие шагали дали..." Так что подобную детсадовскую ерунду в момент оформим!
– Почему поганец? – спросила совершенно сбитая с панталыку Липатова и вдруг весело расхохоталась. – А ведь вправду поганец! Редкостный.
– Люба, поймите, мне некогда заниматься увязываниями, межведомственными согласованиями, – проникновенно продолжал гнуть свою линию Гуров. – Пока получим разрешение, пока соберется комиссия... А мне результат сегодня нужен. Я вам больше скажу: я не хочу, чтобы о нашем эксперименте узнал бы еще кто-то, кроме нас троих! Хотя бы некоторое время. Это – мое секретное оружие. Ну как, поможете?
Оказав такое полное доверие Липатовой, Лев, признанный ас прикладной психологии, сделал совершенно верный ход.
Любаша отчаянно тряхнула своей каштановой гривкой, совсем как вчера:
– Тогда, Лев Иванович, помогайте мне раскочегаривать аппаратуру. А проволока, – она лукаво стрельнула взглядом в сторону Крячко, – проволока... Стасик, под тягой лежит.
"Ого, – внутренне ухмыльнулся Лев, помогая ей монтировать хитрый аппарат с пугающим названием "реотест", – мы уже, значит, Стасик! Аж завидки берут, право слово!"
Упомянутый Стасик, весело, хоть донельзя фальшиво насвистывая что-то из репертуара "Машины времени", ковырялся хитро изогнутой медной проволокой в недрах сейфового замка.
– Пор-рядок! – раздался его радостный голос менее чем через пять минут. – Недолго мучилась старушка в высоковольтных проводах! Как ни болела, а умерла! Лева, Люба, принимайте работу.
Полтора часа напряженного совместного труда пролетели незаметно. Липатова вовсю использовала сыщиков как лаборантов, поругивая за дырявые руки, суетливость и слабое знакомство с основами техники лабораторных работ.
"Вот подфартило, что суббота, – думал Гуров, подавая ей вычурно изогнутую стеклянную штуковину, – я еще брюзжал, мол, выходные некстати! Черта лысого мы бы такой пиратский трюк в будни провернули. Воистину в жизни не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Нет, но Любаша-то молодчина какая!"
– Так, что же у нас в результате, Люба? – спросил Гуров, внимательно изучив шесть числовых столбиков. – Сразу видно, что вот эти три столбца – то, что подписано Беззубовой, – хотя из разных проб, но очень похожи. Наши три, реальные, опять же из разных проб – тоже сходны. А вот между собой во всех трех парах различия весьма существенны. То есть ее данные и наши, которые вроде бы из дубляжной половинки, здорово не совпадают.
– Все верно, – подтвердила она. – Настоящая нефть и нефть, которая получается, если верить Алининой липе, – они разные совсем. Вот вязкость, плотность, содержание влаги, особенно содержание парафинов, затем...
– Стоп, стоп! Не надо подробностей, – прервал Липатову Лев. – Мы со Станиславом все же не нефтяники. Какая лучше? Та, что по правде, или та, что по протоколам?
– Я тоже не спец в нефтехимии. И не геолог, – растерянно ответила Любаша. – Но... На первый взгляд – обе лучше. Просто разные. Из разных мест.
– Тогда я ничего не понимаю, – с досадой сказал Гуров, гипотеза которого рушилась. – Тогда зачем? Хотя... Можете определить, из каких конкретно мест? Где эти клятые скважины пробурены реально, а где они были бы пробурены, если бы протоколы не врали?
– Я не могу, но... – тут Любовь Сергеевна надолго задумалась.
Гуров жестом подозвал Крячко к себе поближе:
– Давай советоваться. Многое неясно, однако для предметного разговора с поганцем Шуршаревичем материал уже есть, как считаешь? Вот-вот, и я о том же. Не мог он как шеф "Сертинга" не знать про то, что творится у него под носом. Да, я про эту липу с нефтью. Конечно, липа у них не только с нефтью, проще найти, где ее нет, тут, видимо, сплошная липовая роща. Но! Лаки, краски, пищевка и прочие резинотехнические изделия нас сейчас не интересуют. С них большого навара не бывает. Кстати, убивать за них тоже никого не будут, а вот нефть – это серьезно. Поэтому сейчас забрасываем Любашу домой, а потом двигаем к Шуршаревичу. Ведем себя максимально грозно, даже по-хамски. Блефуем напропалую. У нас нет другого выхода, результат-то мы получили насквозь неофициальный. Нужно, чтобы эта лиса данный моментик не унюхала!
