— Налейте сыщику! Льва Ивановича в нашу бумажную канцелярию на аркане не затащишь, а тут сам соизволил.
Генерал был без кителя, и на запястье сверкал золотой хронометр на массивном браслете. Гуров, принимая рюмку, взглянул мельком, перевел глаза на лицо хозяина, тот пьяно рассмеялся, кивнул на одного из полковников и сказал:
— Витька вчера презентовал.
— Красиво жить не запретишь, — пошутил Гуров, со значением посмотрев на побледневшего полковника, выпил за здоровье юбиляра, получил необходимую подпись, попрощался и вышел.
Не успел сыщик рассказать о происшедшем Станиславу, как его вызвал Орлов.
— Ты что, дорогой мой, в чужих кабинетах выделываешь? — спросил начальник. — Врываешься без доклада, да еще поддатый. — Петр посмотрел на друга внимательно.
— Петр, они со страха совсем ошалели, — ответил Гуров. — Ты же видишь, что я абсолютно трезвый.
— М-да, накладочка, — согласился Орлов. — Из-за каких часов ты скандал устроил?
— Какой скандал? — удивился Гуров. — Я только посмотрел на часики. Однако на такие уйдет наш годовой оклад.
— Забудь. Их трое, ты один. И министр скандала не захочет. Иди работай. — Орлов скрывал свое бешенство и бессилие.
Гуров все отлично понимал, но не удержался и спросил:
— А в туалет выходить можно?
— Сопляк, радуйся, что эта публика в операциях не участвует, а то схватил бы пулю и остроумничай потом в госпитале. — Орлов шлепнул ладонью по столу. — Уйди!
— Слушаюсь, мой генерал, — не унимался Гуров. — А госпиталь что дом родной, — он поторопился закрыть за собой дверь.
Станислав вздохнул и, как бы про себя, пробормотал:
— И что мне с тобой, Лев Иванович, делать, ума не приложу? Что же ты намерен предпринять?
— Понятия не имею, — признался Гуров. — Звони ребятам, пусть поутру тащат сюда девчонок, Нонну Семенову и Тимошу — Татьяну Конюхову. Рассадить по разным машинам, доставить раздельно. Я должен с ними разобраться и передать в прокуратуру Гойде. Ничего там существенного нет, но формальности соблюсти необходимо.
* * *
Утром Тимоша, одетая строго и почти без косметики, вошла в кабинет и без приглашения, не поздоровавшись, села на стул рядом со столом Гурова.
Станислава в кабинете не было, он позаимствовал соседнее помещение у коллег, где беседовал с Нонной Семеновой. Гуров решил, что последняя более уязвим и разговаривать с ней будет легче.
Тимоша, закидывая ногу на ногу и поднимая юбку по самое некуда, нагло глядела на опера.
— Никогда не думала, что у мента могут быть такие честные глаза.
— Я одолжил, Тимоша, — Гуров улыбнулся. — Вы не возражаете, если я так вас буду называть, Татьяна Яковлевна? Меня зовут Лев Иванович. Задержать вас я могу на семьдесят два часа. И не в данном кабинете, а в иных условиях.
— На каком основании? — Тимоша вскочила.
— По обвинению в сводничестве и принуждении к занятиям проституцией, — ответил Гуров. — Номер статьи не помню, я по таким делам не работаю, но можно посмотреть. — Он положил перед собой Уголовный кодекс. — Трое суток — это довольно долго. Будем разговаривать серьезно, или вы станете выкаблучиваться? Кстати, у вас участковый, Василий Петрович, мировой мужик, характеризовал вас отлично, даже умницей назвал.
— Петрович — человек, — согласилась Тимоша. — А статью, которую вы не помните, доказать сумеете?
— Может, сумею, а может, и нет, будем пробовать. Только, если сумею, не взыщите. — Гуров замолчал, отвернулся к окну.
— На кой я вам далась?..
— Лев Иванович, — подсказал Гуров.
— Секта интересует? Тихон? Тут хоть пятерик давайте, хоть червонец, я все равно толком ничего не знаю, — Тимоша запнулась и с трудом выговорила: — Лев Иванович.
— Ты так сроками не разбрасывайся, Тимоша, — переходя незаметно на “ты”, сказал Гуров. — Пока твоя задница на этом стуле, тебе все едино — трое суток, пятерка или червонец. И беседует с тобой полковник главка или опер зоны, тебе сейчас без разницы. А она существует, однако, и очень значительная. Наконец до Тимоши дошло-доехало, что она по дури с огнем играет. Девушка подтянулась на стуле, одернула юбчонку, поправила волосы.
— Да, жизнь наша — хренотень порядочная, — философски изрек Гуров. — Вроде посуху идешь, раз — земля ушла, дна не чувствуешь, за тоненькую веточку держишься. — Сыщик вздохнул.
Молчали они долго, минут десять, наверное.
— Значит, Тихон, больше некому, — сказала через силу Тимоша. — А ведь понимала я, девка битая, не лезь, худо будет. Деньги дармовые, работа непыльная. Тихон все про Сатану вещает. Оно и верно. Только Сатана для дурачков. Сам Тихон тоже не Сатана, хотя мужик мутный и беспощадный. А вот деньги, они действительно — Сатана. Что угодно с человеком сделают.
— Это точно, — согласился Гуров. — Деньги почти всесильны. Но ведь ты, Тимоша, девушка умная, нежадная. Вроде и Сатане неподвластна.
— Раньше была уверена, теперь сомневаюсь. Дармовые деньги хоть кого погубят. Извините. — Она достала носовой платок, промокнула уголки глаз. — Но я на Тихона криминала не имею.
— Так уж? — удивился Гуров. — А развращение несовершеннолетних и вовлечение в проституцию?
— С несовершеннолетними у нас строго, без паспорта не заходи. Да и против Тихона никто показаний не даст. Какая же проституция, когда никто девкам денег не платит, они сами их приносят, да еще умоляют взять. Хотите — верьте, хотите — нет, но я с Тихоном не спала, девки к нему в очередь стоят. Но он хитер, в общем, бардака — никогда. Он выше этого.
— Тимоша, как ты полагаешь, чего Тихон добивается? Ведь не верит он ни в Бога, ни в Сатану. Какой у Тихона интерес? Где он живет? Как его фамилия, имя, отчество?
— А то милиция установить не может? — Тимоша глянула сердито. — Вы меня за дурочку не держите.
— Можем, конечно, — признался Гуров. — Пугать раньше времени не хочется. Ты Алену с Антоном хорошо знала?
— Что с крыши сиганули? Знала, но плохо, они особняком держались, хотя Тихон их сильно привечал. А после посвящения Антон как умом двинулся, Аленка — та и вообще смурная девка была.
— Какое посвящение? — удивился Гуров. — Расскажи подробнее.
— Да особо нечего рассказывать. Мы и не видели ничего, нас выгнали, мы сами-то непосвященные.
— А кто посвященный?
— Баба одна изредка приходит к Тихону. Всегда в балахоне и капюшоне. Я ее лица никогда не видела. Но мне чудится, она в чем-то верх над Тихоном держит. Когда Алену и Антона посвящали, нас всех из сарая выгнали. Музыка. Тихон свои слова говорил. Девку опоили и раздели, под крестом уложили. У нас есть любительницы, которые рвутся на это ложе. Обычно мы все вдоль стен стоим, голая под перевернутым крестом раскинувшись лежит, свечки держит, а над ней кадилом размахивают. Но ее никто не трогает. А когда нас выгнали, Антона с Аленкой оставили, она уже и на ногах не держалась. Говорят, ее пять мужиков трахнули, но я не поклянусь, сама не видела. А над Антоном какой-то обряд сотворили, он черный балахон снял, а сам весь в крови. Кровь я сама видела. Их обоих в тот вечер быстренько увезли. Они через день еще раз зашли, девчонка была то ли под кайфом, а может, просто не в себе. Тихон долго с Антоном разговаривал, о чем, никто не знает. Вот баба Тихона точно знает. А через несколько дней нам сказали, что Антон с Аленой с крыши дома спрыгнули, а души их куда-то переселились, я не поняла только.
— Не очень понятно, но, надеюсь, разберемся, — ответил Гуров, отлично понимая, что в данной истории не разберется никогда.
Можно предположить, что Тихон оказывал на парня психологическое давление, мачеха относилась озлобленно, а отец просто не обращал внимания. Любимая Девушка изнасилование скрыла, а скорее всего и не помнила, ушла в себя, что не улучшило душевного состояния Антона. Но всего этого недостаточно для самоубийства. Или он, сыщик, ошибается, рассуждая как человек психически уравновешенный.
— Тимоша, ты так и не сказала фамилию вашего Учителя. — Гуров чувствовал себя отвратительно и вел беседу недостаточно активно, понимал это и злился на себя еще больше.
— Я узнала случайно, от нашего участкового. — Тимоша озорно улыбнулась. — Зуев он, Тихон Михайлович. А живет иногда у своей бабы, но у него и своя квартира имеется.
Не хотел Гуров заканчивать разговор дежурным вопросом, мол, как ты сама-то собираешься жить дальше? Ничего толкового в голову не приходило, и он неожиданно для себя спросил:
— Тимоша, а у тебя нет желания встретиться со мной еще раз?
— Как это? — растерялась девчонка. — Как женщина с мужчиной?
— Как человек с человеком. — Гуров подавил улыбку. — Поговорим, может, моя помощь понадобится? Арестуем мы Зуева, нет ли, пока неизвестно, но сборища ваши прекратим. Куда ты денешься?
— Не пропаду, а увидеться можно, мужчина вы интересный, на мента совсем не похожи.
